С миру по нитке

Провожал вчера девушку. Смотрю, на краю газона валяется гаечный ключ. Я по жизни жадина и Плюшкин, подобрал его и положил в карман. Много позднее топаю себе домой, на часах уже почти десять, стоит иномарка какая-то. Двое мужиков с фонариками подняли крышку капота и ковыряются в двигателе. Один из них подходит ко мне: — Слышь, земляк, нет ли у вас тут поблизости круглосуточного магазина, торгующего инструментом? — Да вроде бы нету.. А вам какой инструмент-то нужен: электрический или простой? — на всякий случай спрашиваю я. — Да ключ надо на 22... Достаю из кармана свою недавнюю находку, смотрю маркировку — 22х24 и протягиваю ключ мужику. — Держи, — говорю. — Я тебе его дарю. Мужик просто охренел. Словами его состояние описать невозможно. А его глаза стали больше очков. А мне приятно...

С год назад иду по улице, курю, никого не трогаю. Ко мне подходит чувак весьма быдловатой наружности с желанием стрельнуть сигарету прямо напротив входа в магазин. А я был дико уставший под вечер, говорю: - Прямо перед тобой магазин, купи. Дальнейший диалог шикарен: - Ты думаешь, у меня денег нету?! Чо такой дерзкий? - Ну так зайди и купи. - У меня есть деньги, понял? И у пацанов есть деньги, ща пацаны подъедут, у них есть деньги. Чо, думаешь мы сигареты не сможем купить шоль? Ты ваще в курсе, кто я? Я сказал, что дебил и пошёл дальше. Он кричал ещё что-то в след, но за мной не пошёл.

Паша человек не богатый, но достаточно обеспеченный. Деньги, вложенные в свое время в определенный бизнес, приносят стабильную ренту около 2 тонн зелени в месяц. Для провинции не плохо. Паша еще достаточно молод, не женат, и какое-то время жил беззаботной жизнью не богатого рантье, но скука и определенное чудачество вселили в него мысль устроиться дворником в одну управ.компанию. Работа на свежем воздухе, а метлой махать Паша с детства любил. А главное какое-то моральное удовлетворение от того, что не тунеядец (как тот царь из мультика про Вовку). Зарплата 10 тысяч. И работал себе Паша несколько месяцев, слегка удивляя жильцов приездом на работу на не роскошной, но весьма дорогой машине. Однажды подошел к нему мужичок из местных, из жильцов, такой полудедок предпенсионного возраста. Разговорились, спросил сколько зарабатывает дворник если на такой тачке ездит. А Паша приколист, говорит когда 60 получается, когда 80. Мужичок в шоке, это как же дворникам такие деньжищи платят? А Паша отвечает, что, мол, оклад то 20 всего, но если от жильцов ни одной жалобы, все чисто и порядок, то премии хорошие. Покачал мужичок головой и ушел. А через несколько дней пришла в управ.компанию жалоба, что дворник Паша пьяный вечно, хамит и к школьницам пристает. Начальник Пашу вызвал, Паша объяснительную, что если и пью, то после работы, не хамил никогда, а про школьниц вообще бред. Через недельку еще жалоба. Снова на ковер, начальник решил, что дыма без огня не бывает, наехал на Пашу по полной. Паша его нах&й послал, написал заявление по собственному и пошел в кабак увольнение отмечать. Через пару недель, бывший дворник решил за расчетом заехать. Путь проходил через ранее обслуживаемый двор. Двор был идеально чистый. Метлой лихо махал знакомый мужичок предпенсионного возраста.

В свое время, когда я служил в армии, у нас был мудрый старшина. И когда мы, однажды, спросили его, почему, собственно, в этой жизни в общем, и в нашей конкретной службе в частности, все так сурово, и чуть что, сразу марш бросок в ОЗК, "бигус" этот драный и наряды вне очереди. Тогда он хитро усы подкрутил, и привел нам простой и доходчивый пример: Вот смотрите, сказал он: вам в столовой наливают щи. Хорошие, таки, наваристые. И вроде все должны быть сыты и довольны, и вроде всем одной поварешкой раздавали... Но! Одному чуть больше досталось, другому наоборот чуть не долили. Кому то шмат мяса жирнее, а кому-то картошка с "глазком". Кто-то вообще щи не любит, а кто-то - любит, но со сметаной. Вроде хотели хорошо сделать, а в итоге зависть, обида, недовольство, и через это страдает дух товарищества, атмосфера в коллективе и эффективность подразделения в целом. Невозможно сделать всем хорошо одинаково и сразу. А вот если вместо щей "бигус", то все сразу другими красками играет, ибо дрянь эту ненавидят все, причем абсолютно одинаково так как нету в солдатской душе предела ненависти к этому продукту, а бесконечность, как известно, равна бесконечности. И завидовать тому, что кто-то во время забега в ОЗК меньше упрел в этом "химгандоне" тоже не получается, а уж обижаться что кому то досталось больше нарядов чем тебе тем более. Вот и выходит, что равенство, справедливость, и воинское товарищество возможны только в таких усовиях. И не только воинское. Любое. Потому что когда вокруг плохо, то вроде как все в одной лодке, вместе и плечом к плечу. А чуть только похорошело, то сразу начинается социальное неравенство, классовая ненависть и расовая нетерпимость. А потом мы вышли на плац, и отжимались пока в глазах не потемнело, а разум не достиг просветления, ибо нефиг старшине тупые вопросы задавать после ужина.

Воспоминание разблокировано, блин. Был у меня такой момент постыдный в молодости. Крайний Север, в поселке кроме понаехавших со всех 15 республик СССР и прижившихся там надолго - естественно куча чукчей, эвенов и юкагиров имеется. А я молоденький продавец-кассир в продуктовом магазине, полгода только после школы. Ну и до поколения малых народов Севера 50-65+ - очень тяжело доходит все, что ты им говоришь. Зато вопросов по чеку у них всегда масса и недоверие, как-будто ты их хочешь обсчитать. Потому что процент малограмотных очень высок. Через полгода общения с покупателями, в том числе и с такими - уже на автомате каждому представителю малых народностей терпеливо разжевываешь все максимально простым языком за что и какую сумму они платят по чеку. И подходит как-то в один тихий день, когда покупателей меньше всего было, к моему насесту кассира - опрятный и хорошо сохранившийся дедушка юкагирской наружности, а может и чукотской, тут не угадаешь. На вид лет 65-70. Я мысленно вздыхаю и по привычке начинаю ему как маразматику расшифровывать его же чек. Он слушает, на меня спокойно смотрит, а потом на идеальном русском в интеллигентной манере: - Барышня, я умею читать и писать, а также хорошо понимаю русский. Просто примите оплату. У меня под расчет. Естественно этим он меня в краску вогнал до самых пяток, я извинилась, коротко пояснила, что это не расизм, просто на самом деле далеко не все его соплеменники бывают настолько образованы. Он с печалью согласился с этим, мы разговорились, и оказалось, что это наш новый директор районного музея, доктор каких-то там наук. И мало того - казах. То есть я опростофилилась дважды.

ПЕТРАЛАШ ВТОРОЙ ВЕЖЛИВОСТЬ, ПРЕЖДЕ ВСЕГО Есть истории, которые очень нелегко описать. Их нужно рассказывать. Определенную роль играют мимика, жестикуляция рассказчика, манера говорить. От того, наверное, в устном варианте они получаются намного смешней, интересней. Обычно, когда где-либо я рассказываю именно эту историю, все буквально "катаются по полу" от смеха... Ну, а в печатном варианте – как получится. В 1980 году жили мы в г. Кара-Балта, Киргизской ССР. Мой рабочий пешеходный маршрут проходил мимо центрального рынка и кинотеатра. А здесь же, по этому маршруту, недалеко от кинотеатра располагалось очень распространенное в те времена, низенькое, побелённое серой известью, общественное здание с характерным запахом, обозначенное справа и слева большими буквами «Мэ» и «Жо». И, то ли это уже стало рефлексом, то ли моя «большая нужда» слишком уж остро реагировала на характерный запах, но я никогда не проходил мимо этого общественного заведения. Это уже настолько вошло в привычку, что я почти не замечал, что слева, по ходу, всегда красовалась буква «Мэ», под которую я и входил, а справа – чужая, не моя, «Жо». Потом, по воле судьбы, в течение двух лет мы не жили в г. Кара-Балта. За эти два года, пока нас не было, вышеупомянутое заведение было отремонтировано, хотя и не изменило свой внешний облик. Но там где раньше было «Мэ», стало «Жо» и, наоборот, соответственно. Я этого не заметил. Сработал уже немного подзабытый рефлекс, совершенно машинально я завернул влево, расположился на "своём"дальнем от входа «очке», как это называют в народе, и совершенно спокойно сижу, «думаю». Мну в руках газетку (Туалетной бумаги тогда ещё не было)... Вдруг, в туалет ветром влетает далеко не миниатюрной комплекции бабенция, резко, это так, разворачивается на первом от входа «очке», быстро с себя всё стягивает и садится. Сразу же из глубины ямы доносится звук мощного водопада! И только тут... она, довольная и счастливая, ме-ее-дленно так, поворачивает голову в мою сторону и… звук водопада мгновенно прекращается. На меня смотрят вытаращенные глаза, рот беззвучно шевелится, а затем она, коротко так, произносит: «О!... И через некоторую паузу - Здрасьте...». Согласитесь, я ведь тоже – не железный. Растерялся не меньше её. Что мне было сказать в ответ? Но, будучи с детства приученный к вежливости, хоть и с дрожью в голосе, всё же кое-как сумел из себя выдавить и произнести: «З-здрасьте»... И сидим, замерев, смотрим друг на друга, но только мгновение. Через секунду она отворачивается, пусто смотрит перед собой, снова резко и коротко произносит своё:«О!». Затем вскакивает, кое-как всё на себя нацепив, и пулей вылетает из туалета... Какое-то время я ещё посидел, обескураженный. Потом последовал примеру бабенции. И только после того, как выскочил из туалета, вскользь глянул на стену: при входе, на фоне серой извести, чётко выделялась чужая, совсем не мужская огромная и жирная буква «Жо».

У кассы... Юрий Викторович Калугин Солнышко на небе, день прекрасный, В магазин заехал хлеб купить. Полдень, тихо, на стоянке классно, Можно парковаться не спешить. Бородинский взял и пару слоек, Вроде всё - другое ни к чему. К кассе подошёл, а там такое... Гомон, крик, в чём дело не пойму. Очередь гудела словно улей, Касса из шести всего одна. Девушка елозила на стуле, Напрягаясь, будто бы струна. Муж с женой всю «ленту» завалили И ещё корзина до краёв. Спорили, что взяли, что забыли, Им же всё не унести вдвоём?! Муж метался от витрины к кассе Добавляя сыр и колбасу И глаза его светились счастьем - Что не взяли, быстро принесу! Семь пакетов доверху набитых В ряд стояли прямо на полу, Ну какие могут быть обиды Что не скажешь если ты в пылу. Чек пробив, кассирша вдруг спросила: "У вас свадьба, или юбилей? Глядя на покупки вдруг решила Будет полный дом у вас гостей". "Нет, не свадьба, даже не поминки, Сыночка вернулся вдруг с войны", А из глаз горошинки слезинки От внезапно хлынувшей волны. Получили с мужем извещенье, Что во время штурма сын пропал. Всё перевернулось за мгновенье -Хватит выть, мне тихо муж сказал. Не видАли мёртвым сослуживцы, Не прислали тело хоронить. Мало ли какие-то паршивцы Написали обрывая нить. Будем ждать мы сына сколько нужно Будем верить, что ещё живой. Будем свечи ставить, ночью вьюжной, Только пусть вернётся он домой. Вдруг письмо из Горловки в наш адрес, Почерк женский, руки затряслись. Сын ваш жив, вчера отправлен в Адлер, Стойкий парень, борется за жизнь. Через день звонил и сам Алёшка, В том бою остался без руки. Девушка спасла, как неотложка Обработала, зашила от души. Со спасительницей утром приезжает, На вокзал поедем их встречать. Вот такое, граждане бывает, Так, что завтра будем отмечать! Очередь притихла моментально, Все упрёки улетели прочь. Тут мужчина произнёс "Нормально! Слышь, отец, а чем тебе помочь? Отвезу с покупками до дома, Вот же радость, сыну повезло, Я подъеду ближе к гастроному". Парня словно ветром унесло. Люди поздравляли, обнимали, Отдавали купленный коньяк. Целовали, что-то ей желали, Главное живой, рука - пустяк. Люди! Разбудите человечность, Вам важнее сыр и колбаса? Пять минут у кассы - разве вечность? Вот с войны дождаться - чудеса! Никогда, никто сломить не сможет наш могучий истинно народ. Если обижают - он поможет, уничтожить весь фашистский сброд!

ПЕТРАЛАШ ПЕРВЫЙ НЕ КАЖДОМУ - С НЕБА... Почему именно эту историю я решил рассказать в самом начале? А потому, чтобы подчеркнуть, что действительно, далеко не каждому простому смертному на голову с неба иконы падают... Но всё по порядку. Случилось это в той самой Киргизии, и в те самые трудные времена, когда зарабатывать можно было только, где придётся, и как придётся. В том числе с помощью сбора цветных металлов. Самый крупный пункт приёма металлолома в Бишкеке располагался на территории тоже крупной в прошлом, автобазы. Территория - почти пустырь. Машину свою я оставил в центре этого «пустыря» (никаких зданий высотных вокруг). После того, как получил деньги за сданный металлолом, направился прямо к ней. И только протянул руку к двери, как вдруг, – «Хрясь!». Что-то небольшое и круглое, сверху вниз, уж очень больно чиркнуло по затылку и покатилось в снежно-грязную кашу. (Был конец Марта на дворе). Кряхтя и шипя от боли, я поднял это грязное и круглое (величиной с пятак, но значительно толще), и со злостью швырнул в машину за спинку сиденья. Уже потом, приехав на «пятак» и внимательно рассмотрев это, понял – изображение какого-то святого, впаянное в пластмассовый корпус, под стекляшкой. Атеистом (и даже комсомольцем) я никогда не был. Но и религиозным фанатиком – тоже, хотя в своё время «перетёрся» через все распространенные религиозные конфессии. Нашу православную Церковь, после чего, как бы даже чуток не взлюбил. Особенно, Батюшек наших. Потому, в ликах святых разбирался слабо. Вернее, почти не разбирался. Обратился за помощью к торгующим рядом, старушкам. Что тут началось! Галдёж, споры… одни говорят: это – изображение Николая Чудотворца, другие – икона Николая Угодника. За «космы» друг дружке цепляются, толкают друг друга, орут… Мне, почему-то, ближе был Чудотворец. Почему – Угодник? Кому он угождал? Уже позже узнал, что это – один и тот же святой. Самое интересное случилось потом, через месяц. А в течение месяца я, небезуспешно, изучал «житие» Николая. В пластмассовом корпусе иконки просверлил отверстие, повесил её на цепочку, и стал носить у себя на груди. (С неба же упала, всё-таки, и не на кого-нибудь, а на меня!...). И в это же самое время, с геометрической прогрессией надвигалось на меня совсем уж… нехорошее. Грозя онкологией. (При норме четыре единицы, анализ PSA достиг – уже, 15-ти). Срочно, нужно было удалять предстательную железу. Делать операцию в Республиканском онкологическом центре, куда меня направили, я не стал (отношение там к пациентам, как к… уже потерянным). Обратился в частную клинику, где по сей день, практикует профессор М - в. Операция была назначена на ночь 29 апреля. Вот тут-то, всё и случилось... В клинике этой, как бы, поточная линия – конвейер. Днём пациентов оформляют, готовят, а ночью профессор М - в, их – уже оперирует. По четыре-пять человек за ночь. Где-то около полуночи меня раздели, укутали в черный балахон (жуть!), и привели в операционную – какое-то подобие гестаповского бункера. Кругом, на самом видном месте хирургические инструменты: режущие, колющие… медицинская аппаратура, а посередине – две, застеленные жёлтой клеёнкой кушетки. Медсёстры и медбратья – в таких же, клеенчатых фартуках, полураздетые. Как на скотобойне... На одной кушетке готовят к операции меня, на другой – какого-то, совсем уж древнего вида, деда. Раскутали меня из черного балахона, «ширнули» в вену иглу со шлангом от капельницы, чего-то ещё делают. На мне – лишь эта иконка, с ликом Николая Чудотворца. Пытаюсь выяснить: какую анестезию они собираются применить? Я ведь тогда и понятия не имел, что они мне в вену… уже, капают наркоз! (Что, на тот момент, мне это категорически нельзя было делать). Тут заходит ещё одна медсестра, нормально одетая, кладёт на кушетку рядом со мной бумаги, вроде как, медицинскую карточку. Рукой – хвать, за иконку. И ко мне – с восклицанием: - Ой, какая чудесная иконка! А я улыбаюсь… вроде как, под «кайфом» уже. Язык заплетается. Смотрю на иконку и начинаю рассказывать, как она мне на голову упала. А краем глаза, угловым зрением, вижу: в бумагах, что лежат рядом со мной… не МОЙ диагноз! Не МОЯ фамилия! Каким-то неимоверным усилием воли удерживаю на увиденном взгляд, и внимательно вчитываюсь: «желудок»… «язва»… «Иванов»… Уже совсем одеревеневшим языком успеваю, всё-таки, кое-как промямлить: - Моя фамилия Пи-ински-и-их… Очнулся под утро в палате. Пощупал живот: нигде ничего нет, ничего не разрезано. А руки все в синяках. Кругом следы от медицинских игл. Оказывается, во время оформления меня перепутали с тем самым дедом. И ему чуть было не удалили простату, а мне – язву! Вернее, чуть было не отправили нас обоих «на тот свет». Меня из полного наркоза уже б точно не вывели. Чуть - чуть успели накапать, и то: организм еле-еле промыли. А если б… «Дедок» тоже, скончался б от язвы. Только чуток позже. «Шум» я не поднимал. И родственники – тоже. Операция, ведь, была необходима сверхсрочно, а тут – разборки, то да, сё… Правда, и без нас кое-кого на следующий день уволили. Главное, через ночь меня всё же, как надо, прооперировали, очаг локализовали, всё обошлось. Что, ещё нужно?... А в церковь, теперь, я стал заходить чаще. Не только на Крестины, как бывало раньше. Всегда ставлю свечку перед иконой Николая Чудотворца, и мысленно благодарю его за своё, поистине чудесное спасение. Ведь, если б не эта иконка, которая упала на меня из… НИОТКУДА! Ну, НЕТ там вокруг никаких высотных строений или конструкций…

С Днём Победы - всех!... СЛЕДЫ СЕДИНЫ Я спросил у отца когда-то: «Почему в висках так много седины?» И ответил он: «Я был солдатом Той жестокой и большой войны. Видел я растерзанных снарядом, Видел смерти я холодные глаза, И друзей, упавших рядом. Видел, как горит земля! Видел, как солдат бежал в атаку Раненный, с разорванной ногой... Опьяненные атакой и без страха Рвались люди в рукопашный бой. Видел, как у смятой пушки Паренек молоденький рыдал: Будто друга на лесной опушке Обнимал он… покореженный металл! Видел реки, побуревшие от крови, Видел трупы, втоптанные в грязь. Видел, как с ума сошла от боли Синева бездонных русских глаз! И еще… я видел радость! Ту, что с горем лишь сравнить – Это то, когда всю «гадость» Гнали мы с родной земли. Эта радость – что, там, пули – Жгла сильней, сжимала грудь! .... Видно, долго не забуду Той войны стальную жуть. Видно долго не забуду Той войны холодный вой.» … Только б снова не завыл он, Не разжегся б… новый Бой.

Каплями годы в горячий песок... Юрий Викторович Калугин Годы, как капли в горячий песок, Жизнь - горной птицей с обрыва. Всем на земле предначертан свой срок Смерть "косит" без перерыва. Свечи, иконы, алтарь и кресты, Что же мне делать с гордыней? Господа вижу за дымкой черты, Прожил, как дервиш в пустыне. Мне б на колени - да встать не могу, Выжги всю скверну, о Боже! Счастье искал на чужом берегу, Шрамов с годами всё больше... Знаю порой, что со мной не легко, В пропасть уж падал с обрыва. Ниточки жизни связав узелком Ангел латал терпеливо. Дай мне Господь всё достойно стерпеть, В тысячный раз умоляю. Очень уж хочется песню допеть, Много желающих? Знаю! В храм попросилась сегодня душа, Чтоб к небесам обратиться. Подлость оставила вновь без гроша - Пусть ей вернётся с торицей. В храме на стенах висят образа, Взгляд от меня свой отводят. Воском горячим упала слеза Тени безмолвные бродят. Зло отличить я не смог от добра, Дай свой наказ напоследок. Чтоб не коснулась "рука топора" Путь укажи, что не ведом. Господи, Боже - помилуй меня! Крест от рожденья до тризны. Всё осознав, жизнь свою поменял Дважды, а может быть трижды... Каждый пройдёт свой отмерянный срок К финишу без перерыва. Делая подлость - мы взводим курок Стоя у края обрыва...