С миру по нитке

ПРОСТО АНЕКДОТ, НО В ТЕМУ В Питере жара стоИт – неимоверная! Пенсионерам, особенно тяжко. В подобной ситуации врачи рекомендуют реже выходить на улицу и больше пить. Пили с соседом почти две недели с самого утра. Да. Первые дни жара переносилась значительно легче. Но потом стало ещё хуже. Обратились в поликлинику. Доктор посоветовал хорошо прокапаться и пропить железо. Чуток прокапались. Потихоньку пропиваем железо. Но жара не спадает и легче не становится. Пропили уже и соседский металлический гараж, и все железные кровати, что там были, и мою ржавую "копейку", и два компьютера... Результат – ноль. Что нам с соседом делать? Посоветуйте.

Sic transit gloria mundi. Мама собирается с утра на работу. 5-летний сын остается дома со мной. Завтракаем все вместе. Сын просит немедленно включить ему приставку в соседней комнате. Я: выбирай - могу или сразу включить, или побудем с мамой подольше, дождемся пока уйдет, и потом уже включим? Сын: конечно, давай с мамой посидим, и потом уже включим, когда уйдет. Мама расцветает от таких слов и внимания к ней. Но не надолго, ибо через пару секунд ребенок залезает к ней на колени и ласково спрашиивает: мамочка, ну когда ты уже уйдешь?

В начале семидесятых в части, где служил мой батя, начальником штаба был майор Корнев. В числе его обязанностей была и организация регулярных выездов по каким-то чисто военным делам автомашины в близлежащий город. Пару раз в неделю это происходило. В город хотелось съездить и офицерским женам, поэтому для этих поездок назначали цивильный транспорт повышенной пассажировместимости. Выезд машины из части должен был происходить в восемь ноль-ноль, но офицерские жены были недисциплинированным контингентом и по факту машина выезжала намного позже. Я и сам помню - сидишь бывало в машине с мамой, а по дорожке тянутся дамочки одна за одной, а то бывало еще и остановятся на этой дорожке, зацепившись языками. В общем хорошо если в полдевятого машина из части отчалит. А майор Корнев смотрит на это безобразие из окна штаба и у него во внутренностях все содержимое кипит. Он и по отдельности с этими женами разговаривал и в женсовете части вопрос поднимал... - пофиг! В общем в один прекрасный день он сам себя назначил старшим машины и дождавшись волшебного времени восемь часов ноль-ноль минут ноль-ноль секунд скомандовал водителю - отъезжаем! Ой! - закричали те жены, что уже успели сесть в машину - вот же Маня и Аня в десяти шагах от нас, да и Глаша с Дашей хотели ехать сегодня! Похер! - сказал майор - тут вам армия а не где-то там. Поехали! И машина отчалила, а Маша с Глашей остались лупать глазами на дорожке. По возвращению в часть майор Корнев сообщил, что с сегодняшнего дня планирует казнить старших машины за нарушение графика и не дай бог еще раз кто-то кого-то будет ждать. С той поры без десяти восемь все отъезжающие ровненько сидели в машине и ждали отправления.

ПЕТРАЛАШ ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С … История из далёкой, далёкой юности. Почему, именно она запомнилась во всех подробностях и деталях? Потому что для меня того, ещё не взрослого, ещё не мужчины, она была особенной, событийной. Ещё бы, я тогда даже на картинке голой женщины толком не видел, а тут… Шестнадцать лет мне было. Учился я на первом курсе машиностроительного техникума. Была у меня в то время страсть – всё на спор делать. Это для того, чтобы воспитать в себе обязательность: раз поспорил, пообещал сделать – хоть в доску расшибись – сделай. И видимо, переусердствовал. Потому что по жизни потом стал, просто патологически обязательным человеком!… Но речь не о том. Однажды, в небольшой «кафешке», в кругу таких же безусых, только начинающих регулярно бриться юнцов, поспорил я, что за один присест выпью целый чайник кофе с молоком. Сказал – сделал. Выпил. Кофе в те времена было, в основном, не натуральное. Ну, и молоко, видимо – не первой свежести. Уже вскоре, «пронесло» меня. Опять же, далеко не каждое кафе в те времена было оборудовано нормальным туалетом. Пару раз я сбегал в соответствующий деревянный домик за углом. Но чтобы основательно облегчиться, срочно необходим был нормальный туалет с нормальным унитазом. По близости, таковой был только в ближайшей поликлинике (студентами в округе давно было всё обследовано). Попрощавшись с товарищами и договорившись, мол, если что – не ждите, скорым шагом поспешил в вышеупомянутую поликлинику... (Схему расположения этого туалета мне придётся описать очень подробно. Далее, станет понятно – почему). Располагался он на первом этаже в фойе, сразу же за регистратурой. Обычная дверь с соответствующей табличкой. А за дверью – узенький, ровно на ширину входной двери, длинный, не меньше пяти метров, коридорчик. В самом конце этого коридорчика-тоннеля – ещё одна дверь и только за ней, непосредственно, сам туалет с унитазом. Входная дверь закрывалась не на шпингалет, а на самодельный крючок из проволоки. Вторая дверь в комнатку с унитазом, вообще ни на что не закрывалась. Её не было. Мало того, здесь ещё и электрическая лампочка была выкручена из патрона. Получалось, что освещалась эта маленькая комнатка лишь тусклым светом, исходящим от лампочки висевшей в самом начале коридорчика. То есть, от входной двери ясно увидеть то, что творилось в этой комнатке, практически, было невозможно. Я зашёл, закрыл на крючок входную дверь, прошёл коридорчик и спокойно расположился на унитазе. Ждать пока «разбодяженный» непонятный суррогат завершит в моём кишечнике жестокую бойню и полностью его освободит, пришлось довольно-таки долго. Я даже вставал несколько раз, чтобы ноги не затекли. Наконец, это "грязное дело" было закончено. И только я собрался уходить … «Щёлк! Хрясь! Бах!». – С треском отскакивает от входной двери крючок, и она на всю свою ширину распахивается. А в неё вваливается огромная, на всю ширину коридора, «туша» неопределённого пола и возраста. Я хоть и растерялся от такой неожиданности, но всё-таки смог обозначить своё присутствие лёгким покашливанием и дрожаще-заикающимся: «З-з-зан-нято!». Кое, этой «тушей» было, скорее всего, совсем не услышано. Потому что, как я сразу же убедился, было ею полностью проигнорировано. С грохотом закрыв за собой дверь, и недолго повозившись с крючком, и – что самое интересное – не поворачиваясь, «туша» начала раздеваться. Из чего я заключил: развернуться в этом узком коридорчике ей было, просто, проблематично. После штанов, по некоторым другим предметам гардероба определяю – женщина! Только, по одёжке. Потому что то, что предстало перед моим взором, правильно назвать можно было, лишь, одним русским словом – «уё…ище» (хорошо, пусть будет – «сподобище»). Бесполое и бесформенное, «сподобище»! Но никак, не женская задница. Особенно в том моём, ещё юношеском представлении. Я кашляю сильнее. Не реагирует. И вдруг, это широченное, колышущее, еле вмещающееся в коридорчике «сподобище», состоящее из двух огромных, даже не одинаковых половинок непонятного телосложения, не поворачиваясь, кряхтя и пыхтя, начинает пятиться… на меня! А мне – отступать, некуда! ... А оно всё ближе, ближе… всё огромней, огромней! Вижу, кашлем делу не поможешь. До локтя зачем-то закатал на рукаве рубаху. «Сподобище» – всё ближе. Вот, уже совсем рядом. Я изготовился, вытянул руку и легонечко так, пальчиком – «тук-тук-тук» по одной из половинок. Оно, сразу же остановилось. Замерло. И откуда-то из глубины своих, по всей вероятности, очень глубоких недр, издало протяжный и долгий звук, похожий на «гф-ф-р-р-р-рр…», с очень неприятным и специфическим запахом. (Я в тот момент, молил свою судьбу только об одном: чтобы не «изрыгнулось» из этих недр, их соответствующее содержимое. Это, было бы чревато)… Разошлись мы, в общем-то, мирно. Правда, мне пришлось немного подождать, пока проход освободится. И по сторонам пришлось озираться, когда из туалета выходил. Чтоб никто ничего не подумал, если б наш, почти обоюдный выход из туалета, заметил…

ПЕТРАЛАШ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ ШЕСТНАДЦАТЬ, НЕ СЧИТАЯ СОБАКИ Есть такая байка. Едет как-то со свадьбы грузовик ГАЗ-53. В кабине – семь человек. Мало того, один из них, ещё и на гармошке играет. Останавливает их гаишник. И начинают они вылезать из кабины по- одному. «Охренел» гаишник. Как это: в кабинке «газона» – семь человек! А один, ещё и с гармошкой! А те умоляют, мол, прости, со свадьбы же едем! Сжалился гаишник. Но поставил условие: пусть снова влезут все семеро в кабину, сядут так, как они ехали – отпустит Не смогли снова влезть, все семеро в кабинку. Не получилось. Это – байка. А я расскажу быль. Как мой «Запорожец» "вместил" в себя… шестнадцать человек! И это – не шутка. Как я чуть выше упоминал, в середине девяностых, мы жили на Балхаше. Вроде, как "на перепутье". Из России, из Средней Азии. Место хорошее, рыбное. Для степей – просто, курортное! Потому, нередко к нам дальние гости заглядывали. «По пути», же… из России, из Средней Азии. Так было и в этот раз. Приехали к нам гости на трёх машинах, сразу с трёх сторон: из Сибири, из Бишкека и с Южного Казахстана. Не сговариваясь. И почти одновременно. Шум, гам, «бедлам»… Ещё бы: в одной квартире – девять взрослых и семеро детей. Но мы – русские азиаты (или азиатские русские) – народ гостеприимный: добавил в суп лишнюю поварёшку воды, и ладно. Это – образно. Главное, всё "организовать" правильно... Где-то на третий день, наконец-то засобирались все на берег озера (Вот же, он – Балхаш!), купаться. Самый лучший песчаный пляж был в пяти километрах от нашего посёлка. Это, если ехать на машине. А на «прямки», пешком – полтора километра. Решили: половина всей «гоп компании» идёт пешком, а другую половину я везу на своем «Запорожце». Как женщины собираются – знаете! Тем более, на пляж. Ждём. Курим. Беседуем. Кто-то вспомнил вышеупомянутую байку. Заспорили, в какую машину больше людей поместится – в «Москвич»? Или – в «Запорожец»? Я тут, в горячке, и выдал: – А давайте, я вас всех за раз и отвезу. И сам же, засомневался. Хотя бы потому, что один из гостей – муж старшей сестры – был больной. «Сердечник», и довольно-таки крупного телосложения. Другой – муж двоюродной сестры – «ростиком», под два метра. В мой ЗАЗик он садился, только, «складываясь». Посовещавшись, когда все собрались, решили: эти двое идут пешком, а все остальные попробуют как-нибудь вместиться в «Запорожец». Если, кто не влезет, присоединится к пешим. Начали рассаживаться. Двое взрослых сразу залезли в багажник, естественно, с открытым капотом. (Для тех, кто забыл: у «Запорожца» багажник – спереди). Договорились, что капот во время езды будут придерживать по нижнему уровню лобового стекла. Моя племянница, с женой племянника, как самые крупные и как женщины (им – более привилегированные места), сели рядом с водительским сиденьем. Водитель – я. Двое оставшихся взрослых и старший сын моей двоюродной сестры, как более взрослый, сели на заднее сиденье и посадили на колени троих детей, которые постарше. Оставшиеся, двое младших, влезли на колени, этим троим. Те, что должны были идти пешком, просто как-то запихнули их. Под завязку, наша дворняжка Белка, до этого довольно повизгивая и высунув язык, бегавшая вокруг, влезла под мои ноги. Наконец, я захлопнул дверь, и мы одновременно с пешими тронулись «в путь». Как говорится: «В тесноте – да, не в обиде». Потихоньку на первой скорости, кое-где на второй, хоть и в три слоя, но все-таки разместившись в «Запорожце», с шутками-прибаутками добрались до пляжа. А пляж этот был, немного как бы на пригорке. Чуток, с разгона пришлось на него въезжать. Нам повезло. Кроме «крутого» Мерседеса, и рядом с ним расположившейся молодой парочки, на пляже никого не было. Когда мы въехали на пригорок, эта парочка на нас вообще никакого внимания не обратила: фи, какой-то там, «Запор». Но когда из него стали выходить люди!… Первыми на землю спрыгнули те, что были в багажнике. Только я открыл свою дверь, весело начала путаться под ногами Белка. Потом, осторожно открыли пассажирскую дверь... А тем временем, на пригорок как раз поднялись и наши пешие: зять-сердечник и тот, что «складывается». Если смотреть со стороны «Мерседеса», то точно – за нашей машиной. То есть, она их закрывала от «Мерса», когда они подходили. Я им буркнул, потихоньку: – Вы, давайте наклоняйтесь, чтобы вас от той парочки видно не было, пролезайте через мою дверь на заднее сиденье, и вылезайте из машины так, будто тоже вместе со всеми приехали. Надо было видеть «крутых»!… По-моему, даже их зелёно-перламутровый «Мерс», просто позеленел от удивления. Сначала, они сидели на расстеленном возле машины покрывале. Потом, медленно встали. По мере вставания, у них у обоих начали отвисать челюсти. У хозяина «Мерса» прямо со рта закапала… то ли, слюна, то ли, застрявшее в горле, и никак не хотевшее проглотиться пиво. Во всяком случае, наполовину выпитая пивная бутылка выскользнула у него из рук. Они даже не обратили внимания на нашу дворняжку Белку, подбежавшую и неистово их облаявшую. Та, ещё пару раз тявкнула безнадёжно и, махнув хвостом, снова побежала путаться под ногами вылезавших из машины наших гостей. А из «Запорожца» люди… выходили и выходили! По-одному. Выходили и… выходили! Не кончались! Наконец, из него выкарабкался и «разложился» во весь свой двухметровый рост, последний. Выпрямившись, и с хрустом потянувшись, он так и произнёс в сторону растерянной парочки: – Всё. Я – последний! «Крутые», вытаращив глаза, до-олго смотрели друг на друга. Дар речи они просто потеряли: только эти двое, последние, в их «Мерседесе» заняли бы всё заднее сиденье!… – Шестнадцать! (Оказывается, она ещё и считала!). И все – из... «Запорожца»! – Только через какое-то время, хриплым голосом смогла вымолвить блондинка. – Не считая, собаки. – Как-то, растерянно и опустошённо, добавил её спутник…

Метеорит и удивление Как известно, представления западного человека о жизни в России традиционно-консервативны. В России пьют водку, закусывают ее икрой, а потом идут на улицу танцевать с медведями. Однако раз в сто лет над Россией взрывается метеорит, и тогда западный человек вдруг узнает, как там, в России, на самом деле. И удивляется — надо же, у русских в машинах, оказывается, стоят видеокамеры, которые постоянно снимают. Оказывается, когда над машиной русского взрывается метеорит — русский не останавливается, а продолжает ехать по своим делам. И разве что произнесет странную фразу, которую ни один переводчик с русского на английский не понимает. Оказывается, когда за окнами у русских происходит вспышка, как при ядерном взрыве — русские не прячутся, а достают мобильные телефоны и начинают снимать эту вспышку. А когда на глазах у русского ударная волна выбивает стекла в огромном здании — русский не убегает, а радуется, потому что сегодня больше не надо работать. А мы этому не удивляемся. Мы не удивляемся, что на льду озера, где обнаружили полынью от падения метеорита, продолжали как ни в чем нее бывало сидеть рыбаки. И полицейские не могли выгнать рыбаков со льда, потому что рыбаки уходить не хотели. Мы не удивляемся тому, что красивые девушки позируют на фоне разрушенного взрывом цеха челябинского цинкового завода. И уж конечно мы заранее знали, что ученые немедленно попросят у государства миллиард долларов на создание системы предупреждения о метеоритах. И действительно — ученые попросили. Только не один миллиард, а сразу два — чтоб уж наверняка. Кто там вспомнит об этой системе через сто лет, когда над Россией взорвется очередной метеорит. А 58 миллиардов рублей-то не лишние! И я не удивлюсь, если Государственная Дума инициирует законопроект о запрете несанцкионированного пролета метеоритов в небе России. Если в правительстве появится вице-премьер по метеоритам. Однако, удивить можно и нас. А удивила нас челябинская учительница Юлия Карбышева, которая, увидев в окне огненный шар, приказала детям спрятаться под столы и стала открывать стеклянные двери, ожидая прихода ударной волны. И когда пришла волна, и посыпались стекла, ни один из ее более чем 40 четвероклассников не пострадал. Хотя сама учительница получила порезы. Вот это вот — действительно удивительно. Да, мы все помним уроки гражданской обороны — но кто из нас отреагировал бы так же, увидев за окном огненный шар? Я бы вот, например, вряд ли. И очень хочется верить, что поступок Юлии Карбышевой не останется незамеченным ни прессой, ни руководством страны. (c) Максим Кононенко

ПЕТРАЛАШ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ «УРАЛ» УЛЕТАЕТ В НЕБО. На моей памяти самая интересная и, пожалуй, как сейчас говорят, самая прикольная история связанная с гаишниками произошла на Балхаше. Балхаш – это, если кто забыл географию – одно, из крупнейших озёр в Казахстане. Мы там жили в первой половине девяностых. Время, если кто помнит – самого живого интереса ко всяким аномальным явлениям, «барабашкам»… Остальное, как раз под это всё, рушилось и разваливалось. О «ментовском беспределе», который царил в те годы на постах ГАИ вокруг Балхаша ходили легенды… Но речь, не о нём. Разговор пойдет на другую тему. Юго-западная оконечность Балхаша. Знаменитый пост ГАИ, между сёлами Бурубайтал и Чиганак. Ночное дежурство. Прохладно. Сами гаишники сидят, греются в будке. «Грязную» работу за них – останавливает автотранспортные средства и отправляет водителей в будку «отмечаться» – выполняет, как и обычно, один из «гражданских». «Шестёрка». Ночью всегда очень тихо возле берега Балхаша. Далеко слышен гул приближающегося транспорта. «Навострил ухо», «шестёрка». По звуку: мотоцикл «Урал» приближается… Здесь, я прервусь и сделаю небольшое отступление. Вернее, забегу немного вперёд. Для чего? Ниже, будет понятно... Итак, та же самая ночь. Только, чуток позже. Тоже, ночное дежурство. Только, не на посту ГАИ, а в пуско-отопительной котельной "будущей" Южно-Казахстанской ГРЭС, где я работал. Ближе к утру приезжает к нашему бригадиру на «взмыленном», перепачканном пылью и рыбой «Урале», его родственник из Бурубайтала – коренной рыбак. Как и мотоцикл, весь в пыли и рыбной чешуе. Рассказывает: «Хряпнул я полбутылки прямо из горлА, и вышел на воду сети трусить. Улов хороший попался. Вон, пол люльки сазанов, и багажник – полный. Когда загрузился, допил остальное. Как, теперь ехать? Выпивши, да с таким уловом? А дорога – только, одна. Мимо поста ГАИ. «Была-не была», – думаю. Когда к посту ближе подъехал, выключил свет фары, включил вторую скорость, залез осторожно на ходу в люльку прямо на сазанов, накрылся тентом, рукой из под тента за руль взялся и... вперёд! Еду, газую потихоньку, рука ведь, здесь же, на «газе», рулю. А на дорогу между люлькой и мотоциклом посматриваю, ориентируясь по правому краю асфальта. Что там на посту было, я естественно, не видел. Также потихоньку, равномерно газуя, проехал чуть дальше ещё с полкилометра. А сразу за поворотом свернул влево и вниз, под косогор. Там, и заглох. И только заглох, «вжик-вжик», – промчались две машины с включёнными мигалками. Немного подождал. Только, хотел завести мотоцикл и выехать, смотрю: назад едут. Через минут десять, снова мимо проехали, и снова – с мигалками. Где-то через часик, наконец всё стихло. Я спокойно выехал на дорогу. И вот, приехал сюда». – Давайте мужики, разбирайте сазанов. – Устало вздыхает напоследок рыбак и заканчивает свой интересный рассказ совсем уж, обыденно. – Продаю очень дёшево... Где брали гаишники для себя «шестёрок»? Как "хомутали" их в своё рабство? Не знаю. Только мой сосед, сверху, что этажом выше, как раз, той самой «шестёркой» и оказался. Потому что, когда я с ночного дежурства пришёл домой, под окнами стояли две машины с мигалками, а ментовской «гужбан» в его квартире был в самом разгаре. Только к вечеру утихли их пьяные голоса. Они бы забили до смерти моего соседа, добиваясь правды, если бы просто УСЛЫШАЛИ его рассказ о мотоцикле-призраке. Но повезло ему. Оказывается, когда он стоял с открытым ртом и провожал взглядом проезжающий мимо него… пустой, самоуправляемый мотоцикл (?!), один из гаишников, выглянул в этот момент в окно. – Э-э-э! – Смог лишь простонать тогда, потерявший дар речи гаишник, тыча пальцем на… увиденное. Все прильнули к окну и увидели ту же самую картину: стоит их «шестерка» с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью, а мимо него бесшумно проезжает мотоцикл «Урал» с коляской, без ... никого! Никого – за рулём! Едет тихо, спокойно, соблюдая все извилистые повороты, нагло, не останавливаясь, и… сам?!... После этого случая, сосед уже не «шестерил» у гаишников. Запил крепко. Ушёл с работы и один, из гаишников. Почему? Не знаю. Иногда, можно было увидеть их вдвоём. Пьяных. И услышать «подробности»: «… И вот, смотрим мы ему вслед, а «Урал» отрывается от дороги и поднима-а-ается… всё выше и выше, выше и выше… а потом, ме-едленно растворяется и... исчезает».

В новогодние праздники решили мы компанией съездить на рыбалку на Камское водохранилище. Снега за первые дни нового 2010 года выпало немерено, выехали около пяти на Шниве в район села Атабаево, это в 70 км от Казани. В составе колоны других внедорожников в течении 2,5 часов продирались по льду и метровому снегу водохранилища километров 15 к месту лова. Температура в тот день была градусов 15 мороза, дул противный ветер со снегом. Приехали. Выгрузились. Все разбрелись по местам лова, но прежде чем пробурить лунку, необходимо было добраться до льда. Кто знает, судака и берша надо искать, а не ждать на одном месте когда клюнет обычно в течении рыбалки требуется пробурить не один десяток лунок. На рыбалку мы приехали втроём, товарищ за рулём и Я спиртное не употребляли, а вот Славка с утра здоровье поправил в рюмочной у дома, ещё с собой прихватил, по дороге несколько раз прикладывался и перед бурением почти каждой очередной лунки выпивал порцию. На седьмой лунке он уморился и говорит — "Я больше бегать и бурить не могу, сил нет, мол у меня и на этой лунке уже 4 штуки поймано, ты говорит меня полиэтиленовой палаткой сверху прикрой и снежком по краям присыпь чтоб не сдувало, а как собираться будете вы мне на сотовый позвоните я и вылезу", Часам к двум погода совсем испортилась, снег повалил ещё сильнее, и мы решили собираться. Звоним Славке, телефон не отвечает, несколько повторных звонков результат тот же. Вокруг на десятки километров снежная целина, видимость метров 100, и где то под снегом в своей берлоге уснул Славка. Как мы его искали разбив предполагаемый участок поиска на зоны, это другая история. Нашли мы его с другими рыбаками теми, что были рядом часа через два, когда уже сильно стемнело. Водим холмик. Откопали. Подняли целлофан. Там целая снежная пещера, тепло, Славка спит, на рыболовном ящике термос с чаем, телефон, тара, хлеб, сало, почти пустая бутылка "Старой Казани" 0,75л. , вокруг штук 10 бершей и одна пустая бутылка разбросаны. Просто праздник, какой-то. В наказание две следующие рыбалки, за руль сажали Славку.

ПЕТРАЛАШ ДВАДЦАТЫЙ ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЮМОРА Вообще, смешных историй связанных в той, или иной степени с гаишниками очень много. Я думаю, если даже просто, взять все анекдоты и расклассифицировать их по профессиям, то самое бОльшее их число придётся на долю гаишников. Почему? Наверное, потому, что народ наш привык всё воспринимать с юмором. А у представителей власти, будь то хоть гаишники, хоть какие-либо другие менты, или чиновники, неважно, это самое чувство юмора отсутствует. У некоторых, совсем напрочь. Они даже разговаривать по-человечески не умеют. Говорят на каком-то своём, протокольном и казённом языке. Причём, неважно, в настоящее время они находятся на казённой работе, или – из бывших. Среди обычных людей их всегда отличить можно. Даже, по прошествии не одного десятка лет, определяются. Нет, у человека чувства юмора значит, он – или бывший мент, или чиновник. На худой конец, бывший военный офицер. И примеров тому, тысячи. Расскажу об одном из них. В Бишкеке на «пятаке», где я таксовал, кого только нЕ было среди «диких» таксистов. Здесь и бывшие учителя, и врачи, и рабочие, и музыканты. Все, естественно, безработные. Был в нашем дружном коллективе, и бывший мент, Алик. Обычно, он сидел в своей машине и что-то строчил на бумаге своим мелким казённым почерком. Потом, когда он уже исчез с «пятака», выяснилось – это, он оказывается, на каждого из нас компроматы «строчил». «Больной» человек, чего тут скажешь. Нужно, не нужно, а уже не мог он жить без этого... Ещё заядлых рыбаков на «пятаке» хватало. И если, допустим вчера, кто-то из них был на рыбалке, то сегодня вокруг него целая толпа собиралась. Обсуждали. Иногда к нам присоединялся и Алик. Но в общем обсуждении, как правило, не участвовал. Оно же, обсуждение, всегда с юмором, шутками-прибаутками проходило. А у того, чувства юмора – ноль. Так. Стоял в сторонке, краем уха прислушивался. Также и в этот раз, стоИт, прислушивается. И тут, как раз, кто-то в шутку, не в шутку ляпнул: – Вчера Халид (так звали самого заядлого из рыбаков), мелкую рыбку, которая ловилась, отпускал, а крупную в спичечный коробок складывал. Все, дружно: «Ха-ха-ха-ха»!… А у Алика ни одна мышца на лице не дрогнула. Но оно (лицо), стало такое… заду-умчивое, заду-умчивое. Минут через пять, когда разговор уже шёл совсем на другую тему, он ни с того, ни с сего, дёргает меня за рукав и, вклинившись, совсем не в тему, спрашивает: – А зачем, Халид крупную рыбу в спичечный коробок складывал? Все в мгновение замолчали и переглянулись, понимающе. Я незаметно от Алика, всем подмигнув, и сделав очень умную рожу, отвечаю ему: – А это, для того он крупную рыбу в спичечный коробок складывал, чтобы потом, на неё, ещё более крупную ловить. А кто-то, с таким же серьёзным видом, еще и пояснил: – Халид потом, эту крупную рыбёшку из спичечной коробки брал, нанизывал на крючок, и снова удочку в воду закидывал. – А-а-а. – Медленно протянул бывший мент, и… снова глубоко задумался. – Пережёвывает… – Буркнул, как бы себе под нос, Петя-Баклажан и побежал в свою машину. Смеяться. Очень трудно было сдержать смех, глядя на нашего Алика. Просто ужас, какие неимоверные муки тяжёлого мыслительного процесса были «написаны» на его лице! Только через несколько минут, он с огромным трудом, выдал: – А эта… другая рыбка, которую он потом ловил, была уже побольше, чем спичечный коробок? – Ну-у … наверное. – Ответил я, пока ещё с серьёзным лицом, пожав плечами и со всеми переглянувшись... Но уже через мгновение, некоторые проезжавшие мимо «пятака» машины, даже притормозили – такой дружный гогот разнёсся по округе! А «Жигуленок» Баклажана… «запрыгал»!

ПЕТРАЛАШ ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ В БАЙКАДАМ ЗА ЯБЛОКАМИ Весна в Казахстанских степях бесподобная! Когда степь расцветает, ничего нет прекрасней! Только одних тюльпанов любой расцветки, от чёрного, до фиолетового мириады! А какие ОГРОМНЫЕ! Есть и такие, что сами – почти, во всех цветах радуги! Каждый лепесточек своего цвета! Да, ещё с оттенками! «Цветик-семицветик». Это же – от местных тюльпанов пошло. А маки!!! "Горит" степь алым пламенем! Благоухает! Но, только… всего лишь один месяц в году. Потом – всё. Умирает. Вокруг – лишь одно, сплошное жёлто-серое уныние. Из деревьев хорошо приживается здесь лишь одна порода – карагач, который не цветёт вовсе. А каких-либо фруктовых садов я вообще не встречал в здешней округе. Самый ближайший яблоневый сад от нас, был в местечке Байкадам. Это, больше 400 километров от нашего посёлка! Туда мы и ездили за яблоками. Вернее, за яблочками. Яблоками, эту мелочь – особенно, в сравнении с алма-атинским апортом – назвать можно было с большой, большой натяжкой! Попутно заезжали в само село Байкадам, на местный базарчик. А в аулах, что попадались по дороге, «паслись» в местных сельмагах. В условиях тогдашнего дефицита, в них иногда можно было купить то, что не всегда можно было найти на «Большой земле»... Эта, наша вылазка «за яблоками» ничем не отличалась от предыдущих. Собрав их приличное количество (яблок), направились в село. Надо сказать, что на то количество автомашин, которые нам встретились, дорожных знаков расставлено тут и там по аулу, было очень много. Даже через чур много. Базарчик был в самом центре. Но почему-то в этот раз, именно в центре, буквально на каждом углу стоял знак «остановка запрещена». Такое впечатление, что машину можно было ставить только в степи за селом. Немного покружив, остановились возле одного из этих знаков. Тем более, что три, или четыре легковушки (на весь аул, наверное) стояли тут же, под знаками. Но они – свои. А мы-то – чужие. Когда, нагруженные купленным товаром, мы вернулись с рынка и местного сельмага, возле нашего «Запорожца» уже стоял гаишник, что-то насвистывая и постукивая своим полосатым жезлом по багажнику. – Так вот, кто – хозяин этого автотранспортного средства! – Встретил он нас чуть ли не с распростёртыми объятиями. – Ну, и что будем делать? Оформлять протокол? – А в чём, дело? – «Закосил» я под дурачка. – Как в чём! Это, какой знак? – Спрашивает меня гаишник, показывая жезлом на перекрещенный круг. – «Остановка запрещена», - отвечаю. – Ну? – Гаишник – мне. – Что, «Ну»? – Смотрю на него, как бы непонимающе. – Что, он означает? – Продолжает допытываться до меня гаишник. – Этот знак означает, что здесь останавливаться и оставлять машину на стоянку запрещено, - медленно и спокойно, ему отвечаю. – Н-ну? – Уже с криком и почернев от злости, надвигается на меня гаишник . А я опять – ему, ещё более спокойным голосом: – Что, «Ну»? Я никак не пойму... Гаишника «заколотило». Задыхаясь и заикаясь, выпучив на меня глаза, он кое-как сформулировал: – Т-ты… в-вы! Откуда п-приехали? – О-о-о! – Говорю, продолжая «косить» под дурачка. – Мы издалека к вам приехали. Даже, не из вашей области. Мы из того посёлка приехали, где в одном месте границы трёх областей сходятся. – И что? – Перебивает меня гаишник. – В вашем посёлке водители не подчиняются запрещающим знакам? – У нас?! Знакам?! Да, у нас никто за руль трезвым не садится! Не то, чтобы, там на какие-то знаки внимание обращать. – Отвечаю я с совершенно серьезной «рожей». Гаишника перекорежило. Он застонал: – М-м-м!... Послушай. Может хватит, а? Давай просто, по-человечески: ты мне – штраф, а я – никакого протокола. (Так называемые, «тех.талоны», в которых делались «просечки» за нарушения, были только-только отменены). – Ну, блин. Сразу об этом и надо было сказать, по-человечески. – Разрядил я обстановку. – А то: что, это за знак? Что, он означает? Фигня, какая-то. А по-человечески, всегда пожалуйста. – Показываю ему червонец. – Это, я думаю, по-человечески? У гаишника глаза засверкали: Ни фига, себе – «червонец»! От местных больше «трёшки» никогда и не «урвать». А тут, целый «червонец»! Он как-то сразу засуетился, затоптался, и чтобы скрыть распираемое его удовлетворение, как бы невзначай, спросил: – А что, у вас в посёлке, правда за руль трезвыми не садятся? – Конечно, – отвечаю. – Вот же, видишь в авоське – десять бутылок. Это мне, как раз на десять поездок... Не знаю, всерьёз ли он воспринял эти слова, или не всерьёз? Скорее всерьёз. Ведь известно всем, у ментов, тем более, у гаишников чувства юмора совсем нет. И шутить с ними бесполезно. А значит, скоро нужно было ждать этого гаишника к нам в гости. Что несколько позже, потом в действительности, подтвердилось…