Опусы и рассказы

«Битва за душу» Поздним вечером на кровати в своём доме умирал человек. Он был преклонных лет, но сказать о себе, что достойно приготовился к смерти, не мог: слишком поздно он понял, что дорога в вечность начинается с самого рождения, а не на пороге смерти... А потому душа его страдала и мучилась. «Поздно, поздно», - вздыхал человек и с болью перебирал в памяти нити событий. Почему-то вспоминалось не то, чем можно было бы гордиться, а другое, скорбное и постыдное, о чём с суровой беспощадностью напоминала ему совесть: грязные поступки, обиды, которые наносил он близким, бесстыдные дела. Всё это очень мучило и страшило, пониманием, что ничего уже исправить нельзя. Слишком поздно..... Его дочь несколько раз заходила в комнату и с болью смотрела на отца сострадательным взглядом... - Что тебе принести? Чаю? Воды? – спрашивала она. Отец едва качал головой: «ничего не хочу». И говорил одними глазами: «прости меня, дочка…» Он умер ночью, когда в комнате никого не было, и дочь не видела, как мучительно содрогалось его тело, а душа цеплялась за жизнь, страшась и ужасаясь того, что её ожидает. На земле время шло своим чередом, часы мерно отсчитывали минуты, а в надземном пространстве началась настоящая битва за душу.... Потому что стоило ей отделиться от тела, как сотни мерзких и злобных лап потянулись к ней, желая схватить ее и утянуть в грязный омут. «Наша! – со всех сторон слышалось шипение. - Она наша!» - «Нет, не ваша!» - раздались с другой стороны чистые голоса. Синекрылые Ангелы, разрезая пространство своим светом, стремительно подлетели к душе и хотели увести её отсюда, но только.... - Он богохульничал! - раздалось откуда-то сбоку. Душа содрогнулась: было, было такое! Однажды он видел, как дочь принесла и поставила в своей комнате икону. Сколько оскорбительных слов сказал он тогда! А ведь дочка просила: «Не говори так, отец!» Да разве послушался он? - Он делал это по неведению! - защищал его Ангел. - Какое уж неведение! Что, малым ребенком был? – едко усмехнулся бес. А другие, словно обрадовавшись, тут же подхватили: - Сквернословил! Жуткие слова говорил! Ангелы не терялись: - Этот человек воспитал трёх сыновей и прекрасную дочь христианку! - Без его участия дочь стала христианкой! – злобно парировал бес. - Он любил её! - говорил Ангел. - И оскорблял…- уточнял бес... - Чтобы обеспечить семью, он много и непосильно работал. - А потом часть денег пропивал, - усмехнулся бес. Казалось, ему нравится издеваться над душой, потому что с каждым обличением та мучительно скорбела и содрогалась. Но Ангелы заслонили её своими телами и не собирались сдаваться. - Он помогал своим родным и близким, никогда не отказывал в помощи! Душа встрепенулась: да, действительно, помогал: по мелочам, по хозяйству. Никогда никому не сказал «нет»! И с надеждой немного воспрянула. Бесы сгрудились в кучку и совещались: бескорыстная помощь приравнивается к милосердию, а милосердие – слишком весомый камень в пользу души. Но тут же полетели другие обличения: - Украл! Оскорбил! Солгал! - Это были единичные случаи, - как могли, парировали Ангелы, - он всегда глубоко переживал содеянное. - А когда заставил жену сделать аборт?! Детей ему много показалось! Ангелы скорбно застыли. Чем на такое ответишь? Нечем отвечать… Бесы усмехались, злорадно потирали лапы: - А говорите, не наша... - Не отдадим! – встал между душою и бесами самый высокий Ангел. – Он много грешил, это так, но были минуты и покаяния. - Только минуты! А каяться нужно было всю жизнь! Забираем! Наша душа! Ужас обуял душу. Человек понимал, что никто и ничто ему не поможет, и даже усилия Ангелов не способны его защитить. Он поднял голову вверх и без всякой надежды посмотрел в далёкое черное небо... Незадолго до утра дочь вошла в комнату и увидела, что отец скончался. Она долго сидела на полу подле кровати, гладила руку отца и что-то тихо приговаривала. А затем взяла четки и, склонив свою голову, начала смиренно молиться: - Мати Бога Живого, Пресвятая Богородица, спаси папу моего. Пресвятая Богородица, спаси папу моего. Она молилась, а сердце плакало: чувствовала девушка, что нелегко её отцу... Молитва лилась и лилась, нежная, добрая, просящая, а тонкие пальцы привычно перебирали бусины четок. - Пресвятая Богородица, спаси папу моего... Душа долго и скорбно смотрела в небо, уже не вслушиваясь в визжание бесов... Человек понял, что проиграл свою главную битву и что никакие усилия светлокрылых существ не помогут ему. Хотел повернуться и что-то сказать, но в этот миг все вокруг осветилось, и издалека, из темной глубины, вдруг приблизилась Женщина. Она была столь тиха, величественна и прекрасна, что человек замер в блаженстве. Он узнал Её, потому что видел множество раз на той иконе, что висела в комнате дочери, и даже облачение было на Ней то же самое: пурпурное с зеленым. «Богородица!» – вымолвил он... Матерь Бога Живого неслышно приблизилась, спокойно взглянула на Ангелов, что стояли в величайшем почтении, обожгла взглядом бесов, а затем протянула руку душе. - Идем, чадо, - сказала Она, и столько глубокой красоты было в Её голосе! Душа подала свою ладонь, не отрывая глаз от Лика Пресвятой Богородицы, и сделала шаг. В то же мгновенье прямо под её ногой вдруг возникла ступень, за нею – другая, и отец прочитал: «Мати Бога Живого, спаси папу моего…» Он изумленно шагнул дальше, еще дальше, ступени поднимались ввысь, и на каждой было написано: «Пресвятая Богородица, спаси папу моего…» Владычица Неба и Земли уводила смиренную душу. Разлетелись Ангелы. Исчезли бесы. Очистилось небесное пространство. И только ступени горели под ногами: «Пресвятая Богородица, спаси папу моего…» Они были бескрайними и поднимались высоко-высоко: туда, куда сама душа никогда не смогла бы дойти... Автор: Елена Черкашина

Решил я над женою подшутить, Я ей записку положил на стол: "Прощай! Я не хочу с тобою жить! Не жди меня - я навсегда ушел!" А после, я забрался под кровать, И стал из под кровати наблюдать. Я видел, как жена домой пришла, И как записку на столе прочла. Как телефон взяла, чтоб позвонить: "Ну, слава Богу! Я свободна, Вить! Ещё желаешь мною обладать? Диктуй! Хочу твой адрес записать!" Она писала на моей записке (Когда жена успела пасть так низко?). Ушла жена, а я записку - хвать! Хотелось адрес хахаля узнать. Но запись на листке была другая: "Придурка в мире большего - не знаю! Я в магазин пошла, шутник убогий! Играешь в прятки - прячь получше ноги!"

Очнулась не в своей среде. -Эй, очнись слышишь меня? Женщина попыталась открыть глаза. Не с первой попытки, но получилось. В нос ударил едкий запах чего-то прокисшего. Сквозь туман. Она разглядела какие-то смутные силуэты. - “О, смотри-ка, живая, как зовут тебя, слышь, алё? “. Силуэты постепенно превращались в людей, которые столпились вокруг неё. - “Я? Я не помню, не знаю”. Полная женщина, у которой на голове был повязан ярко-красный платок, сказала: - “Ну вот, еще один в нашем полку. Добро пожаловать, бедолага”. Кто-то подал ей бутылку с водой. - “На, попей. Сейчас имечко тебе придумаем”. Женщина, которая, судя по всему, была здесь за главную, громко провозгласила: -А что тут думать? Галки у нас нет. К тому же, так мою мамку звали”. Примерно через час Галина окончательно пришла в себя. Её посадили поближе к костру, дали кусок колбасы и железную кружку с чаем. Всё та же громогласная женщина, которую звали Марина, промыла ей рану на голове. - “Ну, ничего особо страшного нет. Кровушки, конечно, потеряла, заживать будет долго. Но кости целы, а это главное. Интересно, кто это тебя так приложил? Да молчи, молчи, понимаю, что не помнишь”. После еды Галю стало клонить в сон. - “А ты поспи, не стесняйся, окрепнешь быстрее. #опусы Тогда и познакомимся со всеми”. К вечеру народу в большом подвале прибавилось. Люди поглядывали на Галю с интересом. Но ничего не вспомнила. Галя отрицательно качнула головой, потом посмотрела на Марину:- А это когда-нибудь пройдет?. Женщина пожала плечами:- Тут не угадать, у кого-то проходит, у кого-то нет. Лечиться надо, только таких с улицы на лечение не берут. - И как же мне теперь?. - А как остальные живут? К тому же, ты ведь не знаешь, как раньше жила. Может, так и жила. Да и не плачь ты. Васька наш, память уже лет десять как потерял. И ничего, новых воспоминаний накопил, и ты накопишь. Какой-то пожилой мужчина протянул ей конфету: - Не плачь, все образуется. Галина потихоньку восстанавливалась. Помогала готовить на всех ужины. Каждый день оставался кто-то один, чтобы хозяйничать, а все остальные уходили на промысел. В этой так называемой бригаде бомжей были даже свои порядки. Был свой общак, продукты и деньги. Немного, конечно, но на всякий экстренный случай хватило бы. Галя, оставшись как-то на пару с Мариной, спросила, а какие-то экстренные случаи, они уже бывали? Та махнула рукой:- Ой, да полно. Ну вот, например, примерно три месяца назад попал к нам мальчонка. Ну как мальчонка, пятнадцать лет уже. Сначала прятался, потом подошел. Оказалось, сбежал от побоев отчима, а мать ничему верить не хотела. Отец у него был, только жил далеко, деньги слал, а вот общаться мать им не давала. Говорила, что у парня замечательное отношение с отчимом и что он давно зовет его папой. Ну, видимо, отец и не захотел мешать, тем более, что инициатором развода был он. Так вот, паренек и решил сбежать к отцу, рассказать ему все. Пытался на поезде уехать, но оба раза приходилось убегать, потому что его грозили сдать в полицию, денег на билет не было. Подумали мы, подумали, да и решили помочь ему, тем более парень-то хороший был, не озлобленный. Подошли на вокзале к мужику, который ехал в том же направлении, дали ему денег, объяснили ситуацию. Он купил два билета, себе и мальчишке, и был при нем, как сопровождающий. Очень надеемся, что сейчас хорошо все у Петьки. Галя улыбнулась:- «Надо же, какие вы молодцы, у самих нет денег, а такое дело совершили!». Марина строго посмотрела на нее. - «То, что мы живем на улице, не значит, что мы людьми быть перестали. Здесь у каждого своя история, и не всегда она веселая». Марина вдруг улыбнулась. - «Знаешь, история с Петькой не самая интересная. Вот в прошлом году был поинтересней. Прямо напротив нашего убежища машина собаку сбила. Красивый такой пес, ухоженный. Хозяин прибежал. Состоятельный мужик, сразу видно. Ну, посмотрел на пса, решил, что тот не жилец, и уехал. Даже пнул собаку слегка. Наши даже порубить такого хозяина хотели. Взяли мы сабаку, повезли к ветеринару. Тот осмотрел, говорит, нужно оперировать, а наших денег даже на пол-операции не хватит. Приуныли мы, не знали, что и делать. Пес такими глазами смотрел. Тогда наш Костик, ну, тот худощавый высокий, он и говорит, будут деньги. И ведь принес. В тот же день принес, даже больше, чем надо. Мы все понимали, что украл, только не понимали, где. Такие суммы мы никогда не берем. Это может тюрьмой обернуться. А Костик молодец. Он кошелек стащил как раз у того хозяина собаки. Так что все честь по чести - “А собака-то где?”. - “А, собака? Простил хозяина. Он сам ее разыскал. Пришел к нам, извинился, сказал, что не держит на Костю зла. У собаки даже прощения попросил. Я бы не простила. А пес простил”. Галя часто думала над этой историей. Не понимала, как люди, которые оказались на улице, смогли ни зачерстветь, ни возненавидеть весь мир. Иногда вечером, когда все уже спали, выходила на улицу. Долго смотрела на звезды и думала, кто она, откуда. В полицию идти боялась. Если кто-то хотел, не дай бог, ее убить, то где гарантия, что не попытается еще раз. Решила, что пока поживет здесь, может быть, что-то вспомнится. Однажды, когда ее уже оставляли на хозяйках одну, Галя решила прибраться постирать. И так у нее дело разошлось, что вообще о времени забыла. Пела уверенно, что ее никто не слышит, и работала. Где-то между очередным припевом и куплетом услышала покашливание, вздрогнула, резко замолчала и повернулась. В подвале она была не одна. На ступеньках стоял пожилой мужчина. Он был одет в черное длинное, на голове странная шапочка. «Простите, милая девушка, ради бога, извините, проходил мимо и услышал, как вы поете, просто не смог пройти мимо. Оказалось, мужчина этот служитель в церкви и занимается церковным хором». Он расспросил Галину о том, кто она и откуда, покачал головой. - «Не место такому голосу на улице, не место. Вы приходите к нам в хор, и где жить мы вам тоже найдем, а там с божьей помощью, может, и вспомните все». - «Да вы что, я не смогу, не сумею, и потом, как же я так поступлю-то с людьми, которые приютили меня, помогли мне?». - «Я знаю этих людей, мы часто общаемся. Маринка главная здесь. Судьба у нее нелегкая, не приведи бог такую судьбу никому. Она поймет и даже, думаю, поддержит ваше решение. В любом случае, подумайте, Марина знает, где мы находимся». Галя молчала до самого вечера, а потом рассказала все Марине. Та лишь улыбнулась. - «Ну вот, знала, что тебе здесь не место, погибнешь, нежная ты очень, неприспособленная. Ты иди и даже не думай ни о чем». Галя уже три месяца пела в хоре. Люди подобрались тихие, добрые, каждый старался чем-то помочь ей. Галина с готовностью шла навстречу и в свою очередь старалась оказывать посильную помощь. Отец Савелий, а именно он заходил тогда в подвал, с грустью сказал. - «Вам бы, Галина, на большую сцену. Я такого глубокого голоса, такой чистоты слуха давненько не слыхал. Может, пора выходить из тени?». Шрам на голове Галины начинал стучать и вибрировать, и она сразу отрицательно качала головой: - «Нет, мне очень хорошо у вас. Я же не прячусь, а если бы была кому-то нужна, меня бы искали. Мы же с вами узнавали, не ищут никого, даже похожего на меня». Отец Савелий грустно кивнул. Узнавал он. По всему выходит, Галина — сирота, вот и не ищет ее никто. Может, и права девушка. Зачем от добра добро искать, тем более, что их прихожанин, занимающий не последнее место в этом городе, обещал помочь получить документы. Вечером отец Савелий подошел к ней: - «Галина, завтра Кристины у нас? ». Она вопросительно посмотрела на наставника. Тот вздохнул. «Да, и до церкви докатились отголоски внешнего мира. Отец девочки, которую будут крестить, очень состоятельный человек. Он в последнее время много жертвует для церкви, помогая стройматериалами, одеждой, едой. Горе в его семье, жена погибла, оставив его и малютку. Совсем недавно он приехал в наш город, может, с полгода назад, но его уже все тут знают. Хочет он, чтобы Кристины запомнились дочки, ей уже четыре года. Нужно будет помочь с хором». Галя выдохнула. Почему-то непонятное чувство появилось, когда настоятель заговорил об этих Кристинах. «Конечно, вы только скажите, что нужно делать, я же никогда не участвовала в таком». Ночью Галя плохо спала. Разболелся шрам, да так, что глаз было не сомкнуть. Она еще подумала, что, наверное, погода сменится. Обычно перед сменой погоды он ныл. Правда, сегодня не просто ныл, а болел, нестерпимо болел. Не к месту вспомнился рассказ отца Савелии о Марине. Оказывается, женщина провела не один год в тюрьме. Куда попала за то, что убила собственного мужа? Правда, все было немного не так, как могло бы показаться со стороны. Муж пил, бил ее, мог руку и на дочь поднять. Правда, был из состоятельной семьи, а Марина — никто, девчонка-сирота. Однажды, когда у мужа совсем съехала крыша, он кинулся с ножом на их восьмилетнюю дочь, а Марина... Марина просто достала его табуреткой, очень удачно достала. Родственники мужа сделали все, чтобы посадить ее, но обидно не это. Когда Марина вернулась, родная дочь отвернулась от нее и просила не приближаться к ней. Вот после этого Марина и ушла на улицу. Галя открыла глаза, вскочила. Ой, чуть не проспала, задремала уже под утро. Она со своего места увидела мужчину и сопровождающую его даму. Мужчина был примерно лет 35-37, а женщина — возраста Гали, то есть до 30 точно. Если он излучал какую-то спокойную уверенность, то женщина нервничала и презрительно кривила губы, смотрела на всех свысока. Почему-то, когда Галя смотрела на нее, у нее сжималось сердце, будто от страха, и не за себя, а как будто эта женщина просто опасна, опасна всем. Она еле выровняла сбившееся дыхание, и они запели. Как только Галя начала, мужчина резко повернулся к хору, его спутница тоже. Странно, но Галя все еще не видела девочку, которую должны крестить. На секунду глаза мужчины и Галины встретились, и он покачнулся. Потом недоуменно посмотрел на свою спутницу и бросился к хору. «Оксана!» Отец Савелий махнул рукой. Мужчина встал напротив Гали. Она была бледна, чувствовала, что от боли в шраме скоро потеряет сознание. - «Оксана! Оксаночка! Что же ты? Оксана! Я же тебя похоронил! Как это? Ты не узнаешь меня?» Отец Савелий вклинился между ними. - «Остановитесь! Не видите ей плохо?». Мужчина взревел:-«А мне хорошо? Я полгода назад похоронил жену вместе с куском своего сердца, а она стоит тут, поет. Объяснит мне кто-нибудь, что все это значит?» Галина рухнула на пол. К ней кинулись, приподняли голову. Отец Савелий сказал. Она была найдена у железнодорожных путей с проломленной головой. Это сделал человек, она не сама упала и не попала в аварию. Если бы не местные бомжи, шансов у нее бы не было. Она ничего не помнит, даже имени своего. Но... моя жена погибла в аварии. Рядом с ней была ее подруга, вот Валя. Она выжила, а жена, которая была за рулем, нет. Мужчина обернулся, но его спутницы и след простыл. Кто-то сказал, что она бегом покинула церковь и тут же уехала. Мужчина растерянно смотрел на отца Савелия, а тот грустно вздохнул:- «Жизнь очень жестока для тех, чье место кому-то приглянулось. Вы видели тело своей жены?».

Восемь лет все шло замечательно, а на девятом году Надиного мужа стало раздражать все, а больше всего – сама Надя. Муж приходил домой поздно, ужинал, буркал неразборчиво, открывал ноутбук и до ночи резался в стрелялки. Если и смотрел на Надю, то с таким выражением лица, будто у него сплошной болючий кариес от макушки до пяток. И все чаще сухо сообщал, что сегодня переночует у мамы. Однажды Надя не выдержала, позвонила свекрови: - Медея Георгиевна, а Дима сейчас у вас? На что Медуза Горгоновна сладчайшим голосом ответствовала: - Хорошая жена, Наденька, всегда знает, где ее муж. Надя даже купила книжку «Как удержать мужа», зачем-то начала объяснять кассирше, что, мол, для подруги. Девица глянула на нее с брезгливой жалостью. Потом до Нади дошло, что с книжкой дело нечисто. Это ж сколько мужей надо удержать, чтоб набраться опыта для написания целой книги. И откуда берутся новые мужья, пригодные для удержания, ежели старые удержаны. Полторы сотни страниц полезных советов, и про мужа должно тянуть в домашний уют, и про эротическое белье, и про интересоваться делами мужа. Надя даже освоила прежде не дававшееся ей дрожжевое тесто, но мужа в уют не потянуло. Наверно, надо было месить тесто в эротическом белье. Или заявиться в нем к свекрови, где, по легенде, обитает муж. Попытка жить интересами мужа также потерпела крах: Надя с первого раза прошла в стрелялке уровень, через который муж неделю не мог пробиться. Что теплоты и сердечности отношениям не прибавило. Надя пошла по магазинам за зимними сапогами, а вернулась с толстым щенком за те же деньги. Посмотрела на него и поняла, что всю жизнь мечтала иметь собаку. Не какую-нибудь там карманную тявкалку, а нормального человеческого пса. Тетка, назвавшая себя заводчицей, сказала: - Вы, девушка, в собаках разбираетесь? Нет, говорите? Ну так это золотистый ретривер. А на Надин вопрос, мол, что это он не шибко золотистый, снисходительно пояснила: - Вырастет - позолотеет, очень модная собака, породистый, папа-мама чемпионы, ой, красавец будет! И бумаги у меня все есть. Отдаю буквально даром. И назвала цену. У Нади с собой столько не было, но добрая заводчица согласилась на сколько было. Должен же хоть кто-то радоваться твоему приходу. Сапоги не станут преданно заглядывать в глаза, вилять хвостом и приносить в зубах тапочки. Муж, как раз в тот вечер пришвартовавшийся к семейному причалу, спросил: - Что это такое?! – Золотистый ретривер, породистый, - сказала Надя, - и недорого, вот и документы на него есть. В документах щенок значился алапахским чистокровным бульдогом. Телефон заводчицы оказался телефоном строительно-монтажного управления, где на вопрос о ретриверах и бульдогах реагировали неприлично. - У тебя глаза есть?! Где, ну скажи мне, в каком месте тут ретривер с бульдогом? Сколько отдала? Сколько?! Нет, ну чтоб так мозгов не иметь! Щенку вопли мужа не понравились, и он грозно зарычал. Но вместо грозного рыка у него получилась обширная лужа. - Господи, с кем я живу! – воззвал к потолку муж и вернулся к компьютеру. И вид у него был такой, как будто он не компьютерных монстров расстреливал, а Надю. С наслаждением. Утром оказалось, что щенок быстро освоился. За ночь он прицельно уделал мужнины кроссовки и погрыз его же туфли. Тут оно и рвануло. Все в Наде ужасно и непереносимо: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. И даже то, что она зарабатывает вдвое больше мужа. Чтоб его и этим унизить. И детей у нее нет. - Димочка, ты же сам не хотел ребенка, - робко вставила Надя. - Да потому что какие дети могут быть у идиотки?! Такие же дебилы, как и она сама! Да ты посмотри на себя – кто польстится на такую дуру! Щенок послушал-послушал, а потом подковылял на толстых лапах к мужу и попытался тяпнуть его за щиколотку. А у Нади от обиды за своих несуществующих детей перехватило горло, и она только смотрела, как муж бросает свои вещи в чемодан. Тридцать лет. Жизни нет. Кончилась. Точка. Приехали. Жить дальше смысла не было, но щенку этого не объяснишь. Вот он, с несчастным видом жует Надин носок, изображая собой бедного некормленного и неглаженного песика. Плевать ему на Надины страдания и суицидные мысли. Он хочет есть, пить и чтоб ему говорили, какой он замечательный, и чесали пузо. Щенок Гор рос как на дрожжах, но на защитника, несмотря на баскервильский вид, не тянул. Хватательно-кусательный рефлекс у него не вырабатывался в принципе. В процессе выработки замещался ласкательно-облизывательным. По вечерам Надя гуляла с ним допоздна. И догулялась. В декабре во дворах начали рыть какие-то ямы, шел снег пополам с дождем, все размокло, в одну из таких ям и свалился Гор. И заскулил жалобно. И Надя с испугу сиганула следом, хорошо хоть ноги не переломала. Яма оказалась вырытой на совесть, глубокой, со скользкими крутыми глинистыми краями, а времени на часах – почти полночь, и телефон забыт дома. Сперва Наде было неудобно звать на помощь, но после нескольких безуспешных попыток выкарабкаться она заорала Помогите! во весь голос. В конце концов на крики к яме подошли два готических молодых человека, в тусклом фонарном свете выглядевших запредельно некрофильски. Все же заниматься жертвоприношениями и закапыванием могилы они не стали, а вызвали МЧС-ников и не ушли, дождались их, гогоча там наверху о чем-то своем, готическом. Первым вытащили Гора, который на радостях в рекордные сроки облизал всех присутствующих, включая готов. А затем Надю, которая так замерзла, что ей даже стыдно не было. Сердитый главный спасатель сочно охарактеризовал безмозглую собаку, бестолковую Надю, бездельников в ЖЭСе и безруких землекопов. Правительству тоже досталось. Гор таких слов раньше не слышал, потому продолжал радостно скакать вокруг мужика, примериваясь лизнуть его в нос в полете. И добился своего, попутно расквасив мужику нос своей башкой. В итоге, к часу ночи картина была следующей: мурзатый, но счастливый Гор, покрытая толстым слоем грязи дрожащая Надя, измазюканные Гором спасатели с готами и окровавленный командир. - Вы бы, дама, хоть монстра своего воспитывали, - сказал пострадавший. - Я воспитываю, только он, знаете, трудновоспитуемый. - Во, прям как я, - сообщил один гот другому и, не удержавшись в образе, жизнерадостно заржал. - Я вот в том подъезде живу, давайте вы зайдете умыться, - стуча зубами, предложила Надя. - Иди-иди, - сказали спасатели командиру, - а то прям Ганнибал Лектор какой-то. - Может, мне самой какую яму вырыть? Пока эти коммунальщики расчухаются, век в девках прокукуешь, – впоследствии говорила Надина подруга. P.S. Дети у Нади не вундеркинды. Обычные смешные умные дети. И Сашка, и Лидочка. В первом классе нужно было рассказать о своей семье. – Наш папа спасает мир! А наша мама работает компьютером! – заявил бойкий Сашка. А тихоня Лидочка добавила: - А наша собака умеет смотреть телевизор! P.P.S. Гор не воспитался. Тапки в зубах не приносит. Он их грызть любит, а не носить.. #опусыирассказы Автор: Наталья Волнистая

Наталья ушла неожиданно. Просто в один будний день проводила мужа и сына на работу, дочь в колледж, свекровь в поликлинику делать капельницу, процесс небыстрый, собрала все свои вещи и перебралась в квартиру, которая ей недавно досталась от бабушки. Бабушка эта была мамой её отца. Тетка властная, нрава крутого, ни с кем ужиться не могла, а с Натальей вот ладила. #опусы Та заботилась о бабушке до последнего дня, однако, когда после смерти выяснилось, что бабушка оставила квартиру именно ей остальные внуки сильно обиделись на Наталью. Крутым нравом обладал и отец Натальи. Потому она и замуж выскочила в семнадцать лет, едва окончив школу, чтобы от его тирании избавиться. С Лёшей у них любовь случилась с первого взгляда. Встретились на вечеринке, да так больше и не расставались. Он был на пять лет постарше и казался ей таким взрослым, таким надёжным. А на квартиру бабушки имели планы не только остальные внуки, но и дети Натальи. Дочери восемнадцать, сыну двадцать. Оба взрослые и каждый мечтал, что квартира достанется именно ему. Даже поругались между собой кому нужнее и кто более достоин. Оба по очереди провели с матерью беседу на тему того кому должна достаться квартира, оба получили категорический отказ и пришли к выводу, что мать, наверное, собралась её сдавать. Это конечно не то, чего они хотели, но тоже неплохо. Значит у матери будут деньги, которым можно найти применение. Сын, например, давно хотел машину и решил, что если купить её в кредит, то ежемесячный платёж можно будет отдавать из средств, полученных от сдачи жилья. А мама ни с того ни с сего взяла и все планы детям спутала. И не только детям. Свекровь с мужем тоже были в шоке от её выходки. Первой в тот день пришла домой бабушка. Потом пришла дочь, сын и муж. Все нашли чем перекусить и ждали Наталью: вот сейчас она придет, как всегда приготовит ужин и всех накормит... Но Наталья домой не спешила. Свекровь уже начала ворчать. Ей таблетки пора пить, их только после еды принимать, а есть то и нечего. Алексей набрал жене: - Ну и где мы ходим? Ты видела сколько времени? - Я дома. - В смысле дома? Ты в прятки что ли решила поиграть? – с раздражением спросил муж. - Я у себя дома. В квартире, которую мне оставила бабушка. - Слушай, хорош уже, это уже не смешно! – кричал в трубку Алексей. - А я и не шучу, я ушла от вас. От всех вас. Так что учитесь жить без меня. – стараясь сохранять спокойствие ответила Наталья и отключила телефон. За ужином, поедая пельмени, вся семья не просто удивлялась поступком Наталья, они пришли к выводу, что та сошла с ума и её надо лечить. Такого единодушия в этой семье ещё не случалось никогда. На следующий день около работы Наталью ждали дети и муж. Она нисколько не удивилась, увидев их, улыбнулась и поприветствовала как ни в чём не бывало. Зашли в кафе. Не на улице же им обсуждать неадекватность Натальи. Ни дети, ни муж не скрывали своего возмущения её поведением и всё никак не могли понять, почему она так поступила, ведь жили-то хорошо и, сменяя друг друга, а то и разом вместе муж и дети убеждали Наталью, что у неё большие проблемы с головой раз она выкинула вот такой фортель. Она слушала их молча. Долго слушала. Вопросы сыпались один за другим, но всё сводилось к одному утверждению, что жили-то они хорошо, а тут мама бац и с ума сошла. - Это вы жили хорошо, - вдруг нарушила молчание Наталья - как жила я вас никогда не волновало. Я вот, ради того, чтобы вы росли в полной семье, терпела все выходки свекрови и зануду, и неумёху мужа. И только когда вы выросли такими, я поняла, как ошибалась. А свекровь? Сколько бы я не старалась ей угодить - это невозможно. Она, небось, уже забыла, когда последний раз сама себе еду готовила, но при этом всякий раз находила мою стряпню совершенно несъедобной и постоянно выговаривала мне это. Вы хоть раз за меня заступились? Обращалась Наталья к детям. Они только стыдливо заерзали на стульях, но в ответ ничего не сказали. Зато Леша попытался упрекнуть её в неблагодарности. Мол, она должна радоваться, что мама пустила их жить к себе. Наталья даже не посмотрела в сторону мужа и продолжила выговаривать детям. - А помните, как три дня назад у нас забилась канализация? Что ваш отец сделал? Отругал всех за то, что мы её засорили, спокойно поужинал и улёгся перед телевизором. Как он думал пользоваться унитазом? Как вы все собирались им пользоваться? В доме два взрослых, а пробивать засор пришлось мне. При этом ваш отец когда захотел в туалет знаете что у меня спросил: "Ну, как, получается?" Леша пробормотал: "Нашла до чего докопаться." Но Наталья его как не слышала. Она продолжала. - Вот теперь пришла моя очередь пожить хорошо. К сожалению, вместе с вами это невозможно, поэтому я буду жить одна, больше на мне ездить у вас не получится. Приедете в гости – буду рада, но не более того. Крыша над головой у вас есть, руки-ноги целые, без меня справитесь. - и обращаясь к мужу добавила. – А с тобой я развожусь. Со дня на день тебе придёт повестка в суд. Придёшь – не придёшь, нас всё равно разведут. Не сразу так через три месяца. Вопрос уже решён. Наталья закончила и какое-то время все сидели молчали. Первым нашел, что сказать сын. - Я так понимаю, мне пора жениться. - Я вот тоже подумала, что пора замуж выходить. – горячо поддержала сестра брата. - Вы реально думаете, что в вашем случае это выход? – искренне удивляясь непробиваемости детей, спросила Наталья, но ответил ей муж. - Знаешь, на тебе свет клином не сошёлся. Я тоже не собираюсь сидеть и ждать, когда у тебя бзик пройдет. Наталья окинула взглядом детей и мужа. Говорить больше было не о чем. Попрощалась с детьми и покинула кафе. Наталья чувствовала необычайную лёгкость. Она свободна! Жизнь в сорок лет действительно только начинается и прежних ошибок она больше не допустит. Автор: Яна Чиянова #опусыирассказы

Вот раньше было лечение! Сложное и смешное. Ножки попарить с горчицей. Потом ножки вынимаешь с жёлтым кольцом над щиколоткой, а мама мажет детским кремом и надевает носки. Вечером лежишь лицом вниз, а на спину горчичники. Кричишь — Больно, ааа! А мама — потерпи, потом жженого сахара дам. И жарит сахар — волшебство — по тарелке гадать можно. Вот собачка, лошадка. А вот просто капли. — Можно сейчас мне? — Можно, это от кашля. И чай с малиновым вареньем — рубиновый, сладкий. Потом еще для окончательности скипидаром растирают, грудку, спинку. Засыпаешь под розовым ватным одеялом, просыпаешься потная, слабая и со зверским аппетитом. А тут тебе уже несут и манную кашу, и блинчики, и молоко. А потом в постель книжки. А доктор, слушая противно холодной трубкой, говорит: на поправку, голубушка, на поправку. Не вернуть уже горчичные ножки, но мазь, привезенная сыном из Таиланда, пахнет как в детстве. Книжки есть, электронные. Пойти пожарить сахар? И погадать. Кто там? Лошадка? Собачка? © Топси Собакина #опусыирассказы

🔹 Васька отмучился, или Странные традиции У бабы Шуры в деревне помер кот. Заслуженный был кот. Много на его счету было побед над слабым кошачьим полом, побитых соперников и пойманных грызунов. Но старенький уже стал котофей, ничего не попишешь. Двадцать лет без малого отмотал на этом свете без капитального ремонта. Завернула баба Шура любимца в чистое полотнище, взяла лопату и понесла за огород хоронить. Муж её, Василий Ерофеич, возился в углу двора в погребе: что-то там внизу крепил, ремонтировал и глухо матюкался. Отдав последние почести коту-питомцу, баба Шура забросала ямку и вышла из прогала. На весу она несла лопату, перепачканную глиной. Мимо проходила соседка — городская баба Фаина. — Доброго здоровья, Александра батьковна! — поприветствовала Фая и для проформы спросила: — Чего деешь-то? — Да вот, — сказала баба Шура. — Васька мой отмучился, болезный. Бог прибрал старичка. Поплакала да за огородом его прикопала. От этого известия Фаина забыла куда и шла. Не далее чем вчера она видела Василия Ерофеича в магазине, где дед брал сахар, «Приму» и чекушку водки. — Не может быть! — сказала она. — Василий твой помер? Как же так скоропостижно? Я ж намедни его видела. — Ага, вчера ещё шустряком бегал, — кивнула баба Шура. — И весёлый был весь день, и селёдку цельную сожрал. Даже на койке с им вечор поиграли… Глаза у Фаины медленно округлялись. — А сегодня с утра заскучал мой Васька, занемог… — закончила баба Шура. — Прилёг на лавку, что-то проворчал — и дух испустил. Фаина машинально перекрестилась. — Вот ведь как случается, — молвила она. — Был-был Вася — и не стало. А лопата-то тебе зачем, говоришь? — Так за огородом его прикопала, сказано же! — повторила баба Шура. — В холстинку чистую завернула и схороняла. И метку из веточки поставила, чтоб не забыть. Фаина была женщиной городской и многих деревенских традиций до конца не знала. Но ей показалось удивительным, что Шура вот так запросто схоронила усопшего мужа Василия Ерофеича за огородом, да ещё и веточку воткнула, чтоб не забыть где лежит. — Заботливая ты, Александра, не отнять! — пробормотала Фаина в смятении. — Пошла и зарыла себе! А разве ж не полагается… ну, хотя бы там участкового позвать, чтоб факт смерти оприходовал? Теперь уже баба Шура посмотрела на Фаю как-то странно. — Ну ты болтанула! — засмеялась она. — Васька, конечно, орлом был… но кто ж участкового по таким пустякам теребит? Милиционер за каждым Васькой не набегацца. Давай уж сразу генерального прокурора вызовем? Фаина молчала. Баба Шура перекинула лопату на другое плечо. — Может, в городе у вас так и принято, — сказала она примиряюще. — Вы же умные все, чуть что — у вас прокуроры, советники, юстиция… А у нас в деревне по-простецки. Помер Максим — и хрен с ним. Бери лопату и копай. За огородом места много. — Да-а-а… — пробормотала Фаина. — Чувствую, я ещё не всё знаю о вашей деревне. Но почему за огородом, в бурьяне его закопала? А в человеческом месте похоронить — никак? Непонятливость Фаины начала злить Александру. — А куда я с ним, коли околел? — спросила она сердито. — Не на кладбище же его с православными людьми ложить? Жирно будет. Испокон веков всех за огородом закапываю. Баба Фая осторожно присела на чурбан. На лопату в руках Александры она старалась не смотреть. Сильно ей было не по себе и ноги подкашивались. — Ну ты даёшь, соседка, — сказала она наконец. — Всех за огородом складируешь! И много у тебя их кроме Василия было? — Пожалуй, немало, — задумалась баба Шура. — До Васьки, допустим, Мишка имелся. Нравом мягкий, но внутри подлец подлецом. Бывает, ночью подкрадётся, ляжет под бок — а к утру подо мной вся простыня мокрёшенька. Ух, лупила я его! А ишо раньше — Сёмка… тот был покладистый, ласковый. Да тоже срок пришёл — и помер. Изрядно я их поменяла. И с размаху воткнула лопату в дёрн — словно точку поставила. — Теперь все одним рядком за огородом лежат! Васька, Мишка, Сёмка… красавчики мои. Но не беда, мне Тонька на днях молоденького обещает подкинуть. Али на мой век их не хватит? Неизвестно, что подумала Фаина, потому что в этот момент за спиной бабы Шуры появился дед Василий Ерофеич — перемазанный землёй и злой как чёрт. — Смерти моей хочешь, кочерыжка старая? — заорал на супругу. — Меня там сверху по уши засыпало, я ору-ору, барахтаюсь… Насилу выбрался, а она тут лясы точит! Вырвал у жены лопату и добавил: — Дай сюда струмент! Сапоги откапывать пойду… и чекушка тоже там осталась. Здесь тётя Фая тихо сползла с чурбана и лишилась чувств. Поэтому чекушка из погреба очень пригодилась. Дмитрий Спиридонов

Два брата Андрей пока был маленьким, не задумывался, что у него нет отца. Хватало маминой любви. Но в средних классах пацаны начали соревноваться, у кого из отцов круче машина, чей мобильник дороже. Андрей молчал. Чем он мог похвастаться? У них с мамой не было машины, телефон у него был самый обычный. Мама работала врачом в поликлинике, крутых знакомых у неё тоже не было, одни старики и старушки. Как-то после школы Андрей спросил маму про отца. - А ты его не помнишь? Когда тебе было три года, у него появилась другая женщина. Я не смогла простить и смириться с изменой. В общем, мы развелись, и он ушёл к ней. Первое время приходил, приносил тебе подарки, правда, недорогие. Потом там у него родился ребёнок… - мама вздохнула. Глаза мамы стали грустными, и Андрей решил больше не расспрашивать об отце. Зачем? Раз он ему не нужен, то такой отец тоже не нужен Андрею. Зато у него есть самая лучшая мама, молодая и красивая. Все её знают, на улице здороваются. Мамой Андрей гордился. А потом у мамы появился мужчина. Она часто куда-то уходила по вечерам и в выходные: к подруге на день рождения или просто в гости, или тяжёлые пациенты требовали её внимания. Так она говорила. Но Андрей ведь уже не маленький, всё понимал. К пациентам не ходят в нарядных платьях и надушенными. Возвращалась мама домой с цветами, чему-то улыбалась, а глаза светились счастьем. Однажды, собираясь на свидание, мама прихорашивалась перед зеркалом и напевала. - Мама, ты на свидание идёшь? У тебя есть мужчина? – спросил Андрей. Застигнутая врасплох, мама застыла пред зеркалом. Потом повернулась к сыну. Андрей заметил, как вспыхнули её щёки, каким виноватым стал взгляд. - Не знаю, как объяснить тебе… Ты всегда будешь самым важным для меня. Но… - Не надо ничего объяснять. Я взрослый, всё понимаю. У вас серьёзно всё? Ты выйдешь за него замуж? - Не знаю. Я ещё не решила. А ты против? – прямо спросила мама. - Нет, но… Я привык, что мы живём с тобой вдвоём. Если поженитесь, папой я его звать не буду, - твёрдо сказал матери Андрей. - Он хороший. Я давно хотела вас познакомить, не решалась только. - Пусть приходит, - снисходительно разрешил Андрей. - Спасибо. - Мама подошла и обняла сына. – Ты, и правда, взрослый. Тогда в воскресенье? Андрей прижался к маме, вдохнул знакомый и родной запах. Он хотел сказать, что не хочет её ни с кем делить, что им никто не нужен, но мама всё благодарила его и шептала, что гордится таким умным сыном. И Андрей промолчал. В воскресенье мама по-новому уложила волосы, надела нарядное платье, раскраснелась, накрывая на стол, и стала ещё красивее. Андрей давно не видел её такой. По квартире витали вкусные ароматы еды и маминых духов. Огорчало только то, что делала она это не для них, не для Андрея, а для чужого мужчины. Он представлял его высоким и красивым под стать маме. Но пришёл лысый полноватый мужчина, намного старше мамы. На каблуках она оказалась выше его. Он по-мужски крепко пожал Андрею руку и назвался Иваном Борисовичем. - Ну, что, давайте продолжим знакомство за столом, а то всё остынет, - улыбнулась довольная мама. Андрей боялся, что Иван Борисович начнёт расспрашивать про успехи в школе и отметки, рассуждать, что образование в его время было совсем не то, как часто делали взрослые, приходившие в гости. Но Иван Борисович нахваливал мамину еду, смотрел на неё с обожанием. Интересовался, в какие компьютерные игры Андрей играет, про новые боевики. Андрей увлечённо рассказывал, а Иван Борисович слушал, не перебивая, лишь иногда задавал уточняющие вопросы. Слушать он умел и не настаивал на своём мнении. Через две недели Иван Борисович переехал к ним жить. #опусы Мама сказала, что при размене квартиры после развода с женой, ему досталась комната в коммунальной квартире. Андрей и не знал, что есть такие. Увидев в ванной бритву и чужую зубную щётку, Андрей впервые осознал, что этот мужчина пришёл к ним надолго, что ему придётся делить с ним маму, что его жизнь с этого момента круто изменится. Днём ещё ничего, но ночью до Андрея долетали шорохи, шёпот и приглушённый мамин смех из её комнаты. Он накрывался с головой одеялом, чтобы не слышать. Когда учился в девятом классе, мама, краснея и смущаясь как школьница, сказала, что ждёт ребёнка. Андрея не обрадовала новость. Понимал, что он станет старшим, а значит, менее любимым. Сказал только, что если уж на то пошло, хотел бы брата. А что он мог ещё сказать? Во всём винил Ивана Борисовича. С его приходом спокойный привычный мир рухнул, и Андрей ничего не мог с этим сделать. - Ты ревнуешь? Не сердись на меня. Я не настаивал. Мама сама захотела общего ребёнка. Она ещё молодая, а ты уже взрослый… - пытался объясниться с ним Иван Борисович. Почему он, Андрей, должен понимать? Разве его мнения кто-то спрашивал? Ладно, замуж вышла, так теперь будет ходить с огромным животом. И Андрей не знал, как к этому относиться, что подумают друзья. Но оказалось, никому нет дела до его семьи. И Андрей успокоился. Роды у мамы были сложные. На следующий день Иван Борисович пришёл к Андрею в комнату и сказал, что у него родился брат. Но почему-то при этом не выглядел радостным. - Вы не рады, что родился мальчик? - спросил его Андрей. - Понимаешь, ребёнок родился не совсем здоровым. Есть подозрение на ДЦП. Знаешь, что это такое? - Он дурачок? - Андрей испуганно уставился на Ивана Борисовича. - Надеюсь, что нет. Пострадал спинной мозг, проблемы будут с двигательным аппаратом. Насколько, пока не ясно. У всех всё по-разному. Но в любом случае, ты должен знать. Мама… Она не верит, не слушает врачей. Ты поддержи её, ладно? - Разве таких детей не оставляют в роддоме? - Андрей не верил, что у мамы родился больной ребёнок. - Она не откажется от него. Надеется, что всё обойдётся, – Иван Борисович вздохнул. Боря, так назвали малыша, был беспокойным, спал по ночам только у мамы на руках. Андрей сидел на уроках сонный, злился за это на маму. Жили же хорошо, зачем ей понадобился ещё ребёнок? Злился на Ивана Борисовича – если бы не он, мама не стала бы рожать. А она похудела, ходила бледная и измученная, чужая. Диагноз подтвердился. Понадобились лекарства, массажи. Иван Борисович хорошо зарабатывал, но денег на всё не хватало. Он продал свою комнату в коммуналке, брал подработки. В двух комнатной квартире стало тесно. Андрей решил, что после окончания школы уедет продолжать учёбу в другой город. Когда сказал о своём решении, мама, казалось, не удивилась. Ей было всё равно. Её волновал только Боренька. Иван Борисович всё понял, пообещал, что будет помогать деньгами. На вокзале он по-мужски обнял Андрея. А у того вдруг защипало в глазах. Иван Борисович стал ему настоящим отцом, но почему-то Андрей не сказал ему об этом. Уезжал он из дома без сожаления. Чувствовал себя ненужным. Чаще ему звонила не мама, она всегда была занята, а Иван Борисович, передавал привет от мамы и рассказывал о достижениях Бореньки. Андрей слушал, но к подобным новостям оставался равнодушным, торопливо сворачивал разговор, ссылаясь на занятость в учёбе. Перед самым Новым годом вдруг позвонила мама. Услышав в её голосе слёзы, он подумал, что что-то случилось с братом. Но мама сказала, что умер Иван Борисович, остановилось сердце. И попросила приехать. Странный это был Новый год. Похороны вместо ёлки и поминки место праздничного стола. Андрей не видел маму всего несколько месяцев, но за это время она постарела, в волосах появилась седина. Всё плакала и сокрушалась, как теперь будет жить с больным ребёнком одна. Ему было жалко её и не жалко. Сама виновата. Не надо было рожать. К брату он относился холодно и безразлично, да и братом его не считал. А Борис радовался ему, улыбался, показывал свои рисунки и игрушки. Ходил он на специальных ходунках. Андрей помог с похоронами и раньше времени вернулся в университет, сославшись на сложную сессию. Без помощи Ивана Борисовича стало тяжело. Андрей часто голодал, злясь от этого ещё больше на маму. После летней сессии он устроился на работу, домой на каникулы не поехал. Не хотел видеть маму, её потухшие виноватые глаза, измученный вид. На последнем курсе Андрей женился. Маму на свадьбу приглашать не стал. Соврал родителям невесты, что она тяжело переживает смерть мужа, что не с кем оставить младшего брата. Про его болезнь он промолчал. Маме позвонил уже после, извинился, сказал, что свадьбы не было, просто расписались. Пообещал как-нибудь приехать с женой в гости. Мама поздравляла и плакала, сказала, что всё понимает и не обижается. Андрей вскоре забыл своё обещание и никуда не поехал. Новая жизнь, новая работа - не до поездок. Он так и не простил маму, считая, что во всём она сама виновата. Шли годы. Андрей звонил редко, в основном поздравить с каким-нибудь праздником или с днём рождения. Мама передавала приветы от Бореньки, на жизнь не жаловалась. Говорила, что Борис освоил компьютер и даже начал зарабатывать. Из-за рождения больного брата, из-за ревности к нему, Андрей не хотел детей. Его жену это устраивало. Они купили дорогую иномарку, потом большую квартиру, ездили в отпуск за границу и на море. Прошлая жизнь осталась где-то там, позади, куда не хотелось возвращаться даже в воспоминаниях. Однажды на экране телефона высветился мамин номер, но в трубке раздался мужской голос: - Это Борис. Мама умерла. Похороны послезавтра. Если сможешь, приезжай, - сказал он. Андрей удивился. Разве Борис уже такой взрослый? Сколько же лет прошло? - А почему умерла? Она же не старая. – Андрей растерялся, не смог вспомнить, сколько маме лет. - У неё был рак. Похороны в среду в двенадцать. Жду тебя, - сказал Борис и отключился. Андрей тут же собрался в дорогу. Жена хотела поехать с ним, но он отговорил её. Ему было стыдно. Столько лет он скрывал правду о своей семье. Всю дорогу вспоминал маму, какая она была, какой её помнил. Дверь открыл Борис. Андрей с удивлением увидел красивого семнадцатилетнего парня, если не смотреть ниже пояса. - Наконец-то. Я так ждал тебя, - Борис обнял Андрея. – Проходи. – Он первым прошёл в комнату. Андрей шёл следом, стараясь не смотреть на его ломанную не ровную походку, подгибающиеся в коленях ноги. С удивлением рассматривал новую мебель, приличный ремонт в квартире. Поймав его удивлённый взгляд, Борис сказал, что хорошо зарабатывает. - Ты очень кстати прислал мне новый компьютер. Я о таком мечтать не мог. С ним быстрее всё получается, - сказал Борис, показывая действительно навороченный монитор. Андрей удивился, но ничего не сказал. Понял, что это маминых рук дело. Только откуда такие деньги взяла? Хотела, чтобы Борис помнил и уважал старшего брата. «Ах, мама, мама... И что мне теперь делать?» Казалось, чувство вины будет вечно теперь преследовать его. А брат в это время говорил, что узнал о болезни мамы только перед самой смертью, что она запретила звонить Андрею и дёргать его. После похорон Андрей сразу уехал домой, пообещав вернуться на девять дней. Но не получилось. Ночью шёл сильный дождь, дворники едва справлялись с потоком воды, а фары встречных машин слепили в глаза. Андрей не помнил, как вылетел на встречную полосу... Очнулся он уже в больнице. К своему ужасу Андрей понял, что не чувствует ног, испугался, что их отрезали. Врач объяснил, что сломан позвоночник. Операцию сделали, теперь нужно ждать, когда восстановится чувствительность ног. Нужно время, длительная реабилитация, а главное – вера и желание ходить. О какой вере он говорит? Сам-то он верит, что после такой травмы можно ходить? Андрей из сильного мужчины превратился в обездвиженного инвалида. После шока он впал в депрессию. Рыдал по ночам, зажав рот кулаком. Жена пришла пару раз и пропала. Ну да, зачем ей инвалид в коляске. Андрей не осуждал её. Однажды решил выброситься из окна. Не вешаться же на обрывке простыни, свесившись с кровати. Да и не уверен был, что получится. Окно казалось лучшим решением. Он сполз на пол, стиснув зубы от боли в позвоночнике, дополз до окна, даже приподнялся, ухватившись за батарею, а вот забраться на подоконник не хватило сил и времени. Не вовремя вошла медсестра, увидела Андрея на полу и вызвала врача. Тот ругался, кричал, прислал психолога. Но Андрей не слушал, убеждённый, что никто и ничто ему уже не поможет, что его жизнь окончена. Собираясь выписывать Андрея домой, доктор спросил, есть ли у него родственники, кто сможет ухаживать за ним. Андрей ответил, что мать с отчимом умерли, жена ушла, а больше никого у него нет. Доктор пообещал помочь с сиделкой, что договорится с социальной службой, и к Андрею будут приходить помощники, приносить продукты, готовить еду первое время… Андрей радовался только тому, что останется один и тогда никто не сможет ему помешать уйти из жизни… В день выписки медсестра помогла ему одеться, загадочно сообщила, что внизу его уже ждут. Андрей подумал, что доктор уговорил прийти жену. Когда его спустили в коляске на лифте, Андрей увидел Бориса с молодой и симпатичной девушкой. Младший брат подошёл к нему своей ломаной походкой, обнял, познакомил со своей подругой - будущей женой. Девушка оказалась милой и вполне здоровой. Они привезли Андрея домой, где уже был готов обед. Борис сказал, что списался с клиникой в Германии, где провели много успешных операций на позвоночнике. В больнице ему дали снимки, результаты анализов. Осталось послать их в Германию и ждать ответа. И вообще, он не сомневается, что Андрей будет ходить. - Откуда такие деньги? – недоверчиво спросил Андрей. - Я же говорил, что хорошо зарабатываю. Главное – верить. «И этот про веру», - скептически подумал Андрей. - Почему же себя не вылечишь? – спросил он. - Мне операция не поможет. К тому же я хожу. А для тебя это реальный шанс встать на ноги. Я тебе позднее покажу, каких результатов они добиваются. Это просто чудо! - Откуда узнал про меня? Мой телефон разбился во время аварии. - Мне позвонили из больницы. Наверное твоя жена рассказала, что у тебя есть брат, - Борис улыбнулся. И Андрей заразился верой и надеждой Бориса. Уже через месяц ему сделали операцию на позвоночнике в одной из лучших клиник Германии. Вернулся домой он в коляске, но чувствительность на ногах восстановилась. Борис нанял массажиста и тренера, они занимались с Андреем. А сам сутками сидел за компьютером, ведь на лечение брата нужно много денег. Когда Андрей на костылях впервые вышел на улицу, по щекам его текли слёзы. - Прости меня. Я стеснялся тебя, даже жене не говорил, что ты такой. Мать винил, что родила тебя. А ты… Ты спас меня. Жизни не хватит, чтобы отплатить тебе за всё, - повинился Андрей перед Борисом. - Ты что, брат! Какие между нами счёты? Главное, что ты ходишь. Вот увидишь, скоро костыли бросишь. На нашей с Аней свадьбе плясать будешь. Если бы не твой компьютер… И так стыдно стало Андрею. Он мог помочь им с матерью, когда они остались одни, и ничего не сделал. Выбросил их из своей жизни, постарался забыть. Но жизнь всё расставила по своим местам, поменяла местами братьев. Теперь Андрею придётся не только заново учиться ходить, но и простить себя, свой эгоизм, полюбить тех, кого стыдился и отверг когда-то. «Почему люди не боятся обижать других, ведь всё может вернуться бумерангом к ним же... Это сравнимо с пружиной. Можно сжать её пальцем до отказа. Чем крепче ты её сожмёшь, тем сильнее она ударяет тебя...» Автор блог на дзен: Живые страницы

Ирина Горбачева КОГДА ЗАЗВЕНЯТ КОЛОКОЛА Пояс армянской невесты ГЛАВА 3

Последняя встреча Надя и в детстве страдала от своего языка. Точнее, страдала не она, а её мама, от стыда за дочь. - Надя, ты почему опять меня опозорила? - выговаривала мама ей, двенадцатилетней, когда они в очередной раз возвращались из гостей. - Больше я тебя никогда никуда не возьму! - А чего я опозорила-то? - искренне не понимала дочь маминых претензий. – Чего я такого сделала? - Как что? Тётя Таня старалась, готовила для гостей угощение, пекла пироги, а ты при всех что ляпнула? - Что я ляпнула? Ничего я не ляпнула. Я правду сказала. Вы же меня с папой сами учите говорить только правду. - Говорить правду нужно только тогда, когда тебя об этом просят. И то, эту правду нужно уметь говорить! - А я что, не умею что ли? - Ты что, издеваешься? - Не издеваюсь. Просто я не понимаю, мама, за что ты меня ругаешь. - Как за что?! Ты стряпню тёти Тани назвала гадостью. - Но мне пирог, правда, не понравился. - Ну и что? Зачем об этом объявлять на весь стол. Да ещё такими словами, с такой дyрaцкoй, гнycнoй интонацией: "Фу, какая гaдocть!" Как будто тебе яду дали попробовать. - Лучше бы мне дали яду! – упрямо воскликнула дочь. – Его же есть было невозможно, этот пирог! В магазине пирожки вкуснее! - А мне пирог понравился, – соврала мама. - И вообще, сколько тебе можно говорить - мягче нужно с людьми разговаривать. И не говорить при этом унизительных слов. Вот попомни мои слова, когда-нибудь ты за свой язык очень сильно пострадаешь. - Мама, а что я должна была сказать тёте? - Ничего. Промолчать и всё. Уважать нужно людей. Отложила бы кусок порога в сторону, никто же тебе его в рот не пихает. А ты сразу: "гaдocть". Я из-за тебя, между прочим, готова была сквозь землю провалиться. Ты хоть понимаешь, о чём я тебе говорю? - Понимаю, понимаю, - как старушка, вздохнула Надя. Или вот ещё был случай. Повела мама Надю записываться в танцевальный кружок. Завела в хореографический зал, а там вовсю идут занятия. Девочки и мальчики у станка делают батманы, тянут свои носочки. Мама стала разговаривать с женщиной хореографом, а Надя, сморщив свой нос, возьми да и спроси: - Скажите, а почему у вас тут так противно воняет? - Что? - растерялась хореограф. - Воняет у вас, - повторила Надя. – Мы с папой недавно в зоопарк ходили, там примерно так же воняет. Но у вас - сильнее. После этих слов на неё, с брезгливым выражением лица, почти с ненавистью, уставились тридцать, вспотевших от репетиции, юных танцоров. Естественно, Надю в этот коллектив не приняли, хотя у неё для танцев были все данные. - Надя! - уже кричала на неё мама, когда они вышли из этого культурного центра. - В тебе есть хоть чуточку тактичности?! Ты же своим языком всю свою жизнь можешь поломать! Думай, о чём ты говоришь! - Мама, но ведь там, правда, воняло! - Там не воняло, а пахло! - Нет, воняло! Пахнет – это когда приятно! - Молчи! И вот прошло время, Надя повзрослела, похорошела, поумнела, но привычка – говорить, не подумавши, правду-матку, да ещё и резкими словами - у неё всё так и осталась. Когда она познакомилась с Костей, ей показалось, что мир перевернулся. Надя в него сразу влюбилась, потому что этот парень был такой милашка. В свои двадцать пять лет он слыл в городе - среди молодёжи - достаточно продвинутым. На жизнь зарабатывал исключительно сам - блогерством, а ещё писал - по слухам - интересные рассказы, и его даже публиковали в городских журналах и газетах. Надя, если честно, вообще не любила читать, ни рассказы ни романы, а уж в газетах и журналах - тем более. А вот Костины статьи на его сайте ей очень нравились. Потому что там он публиковал новости про городские молодёжные тусовки. Сам же Костя относился к своему сайту пренебрежительно. Его больше тянуло к литературе. - Надя, а ты читала мой последний рассказ? – спросил он как-то вечером, провожая её до дома. - Какой рассказ? - «Последняя встреча». - Чего – последняя встреча? – не поняла девушка. - Мой рассказ так называется. Его в журнале «Городская жизни» опубликовали. Читала? Наде бы соврать, что читала, что рассказ понравился, но она, как всегда сказала чистую правду. - Не-а. Я вообще журналы не читаю. - Да? - А что? - Да нет, ничего, - ответил он уклончиво. - Ну, правда, в чем проблема? - Нет никакой проблемы, - заулыбался он. – Просто, я хотел узнать твоё мнение о рассказе. - Ах, моё мнение, - заулыбалась и Надя. – Ну, хорошо, я обещаю тебе, я обязательно куплю этот журнал, и прочитаю. "Последняя встреча", да? Я запомню. Куплю и прочитаю, - повторила она. - Не надо ничего покупать. – Костя, как фокусник, достал из бокового кармана пиджака вдвое сложенный журнал. – Вот, я тебе его дарю! И мне хотелось бы, чтобы ты его скорее прочитала. - Зачем? - Просто, хочу. Мне очень интересно, как ты отнесёшься к поступкам моих героев. - А он длинный, этот рассказ? – поинтересовалась Надя. - Нет, он очень короткий. - А давай зайдём в какое-нибудь кафе, я сяду и прочитаю, - сама предложила она. - Отлично! – обрадовался Костя. – Заодно попьём чай с тортиком! Через пять минут они уже сидели в уютном кафе. Надя тут же принялась читать, а Костя стал с волнением наблюдать за ней. Лицо у Нади при чтении было, почему-то, непроницаемым. Никаких эмоций, только крепко сжатые губы и напряжённые глаза. Она только изредка посматривала на Костю, и в этот момент он замечал в её глазах какое-то недоумение. Прочитала она быстро, отложила журнал в сторону, и вдруг, недовольно и очень отчётливо сказала: - Бред… - Что? – вздрогнул Костя. - Всё это – какой-то бред! – тоном, не терпящим возражений, повторила она. - Лучше бы я этого не читала. - Но почему – бред? – Он с ужасом смотрел на девушку, ещё надеясь, что она шутит. - Потому что в жизни так не бывает! Взрослые люди не могут совершать детских поступков. Почему они расстались? Ну, подумаешь – она сказала что-то не так. Но ведь можно же было поговорить, и прояснить ситуацию. А они - как дети, обиделись. - Но ведь главная героиня так и не поняла, в чём она виновата, - начал, почему-то, оправдываться Костя. - Ну и что? - Но в этом и суть моего рассказа. Люди часто говорят друг другу очень обидные слова, не понимая, что этим они перечёркивают свои отношения. - Но ведь он же тоже виноват! Он мог бы простить её глупость. - Конечно, виноват. Если бы она поняла, всё сложилось бы по-другому. - Вот-вот… Ерунда какая-то… Все во всём виноваты, и никто не может этого понять. А мне приходится это читать. - Но это же литература, - растерянно произнёс он. – Это художественный рассказ. В рассказах всё должно быть немного преувеличено. Поэтому он и художественный. - И зачем? – пренебрежительно пожала она плечами. - Кому они нужны, такие рассказы? Вот твои статьи в блоге – это да. Там всё правда, всё реально. - Да кому нужна эта реальность? Она и так вокруг нас. Мне уже надоела о ней писать. - Нет! Когда ты пишешь о реальной жизни, мне интересно! – страстно возразила она. - А здесь… Бред. - Да? – он задумчиво посмотрел на неё, потом встал. – Ну, ладно. Пойдём, я провожу тебя домой. - Но я не доела свой тортик. - Хорошо, доедай. Он снова сел, и стал смотреть, как она с упоением ест десерт. Теперь на её лице были эмоции, выражающие одно сплошное удовольствие. А потом они шли по городу, и молчали - до самого её дома. Сначала она пыталась его разговорить, но потом перестала делать попытки. Кстати, это была их последняя встреча. ©️Рассказы Анисимова #семейноесчастье #жизькаконаесть #авторскийрассказ #проза #семья #счастье #дети #история #рассказ #опусыирассказы