Опусы и рассказы

Очнулась не в своей среде. -Эй, очнись слышишь меня? Женщина попыталась открыть глаза. Не с первой попытки, но получилось. В нос ударил едкий запах чего-то прокисшего. Сквозь туман. Она разглядела какие-то смутные силуэты. - “О, смотри-ка, живая, как зовут тебя, слышь, алё? “. Силуэты постепенно превращались в людей, которые столпились вокруг неё. - “Я? Я не помню, не знаю”. Полная женщина, у которой на голове был повязан ярко-красный платок, сказала: - “Ну вот, еще один в нашем полку. Добро пожаловать, бедолага”. Кто-то подал ей бутылку с водой. - “На, попей. Сейчас имечко тебе придумаем”. Женщина, которая, судя по всему, была здесь за главную, громко провозгласила: -А что тут думать? Галки у нас нет. К тому же, так мою мамку звали”. Примерно через час Галина окончательно пришла в себя. Её посадили поближе к костру, дали кусок колбасы и железную кружку с чаем. Всё та же громогласная женщина, которую звали Марина, промыла ей рану на голове. - “Ну, ничего особо страшного нет. Кровушки, конечно, потеряла, заживать будет долго. Но кости целы, а это главное. Интересно, кто это тебя так приложил? Да молчи, молчи, понимаю, что не помнишь”. После еды Галю стало клонить в сон. - “А ты поспи, не стесняйся, окрепнешь быстрее. #опусы Тогда и познакомимся со всеми”. К вечеру народу в большом подвале прибавилось. Люди поглядывали на Галю с интересом. Но ничего не вспомнила. Галя отрицательно качнула головой, потом посмотрела на Марину:- А это когда-нибудь пройдет?. Женщина пожала плечами:- Тут не угадать, у кого-то проходит, у кого-то нет. Лечиться надо, только таких с улицы на лечение не берут. - И как же мне теперь?. - А как остальные живут? К тому же, ты ведь не знаешь, как раньше жила. Может, так и жила. Да и не плачь ты. Васька наш, память уже лет десять как потерял. И ничего, новых воспоминаний накопил, и ты накопишь. Какой-то пожилой мужчина протянул ей конфету: - Не плачь, все образуется. Галина потихоньку восстанавливалась. Помогала готовить на всех ужины. Каждый день оставался кто-то один, чтобы хозяйничать, а все остальные уходили на промысел. В этой так называемой бригаде бомжей были даже свои порядки. Был свой общак, продукты и деньги. Немного, конечно, но на всякий экстренный случай хватило бы. Галя, оставшись как-то на пару с Мариной, спросила, а какие-то экстренные случаи, они уже бывали? Та махнула рукой:- Ой, да полно. Ну вот, например, примерно три месяца назад попал к нам мальчонка. Ну как мальчонка, пятнадцать лет уже. Сначала прятался, потом подошел. Оказалось, сбежал от побоев отчима, а мать ничему верить не хотела. Отец у него был, только жил далеко, деньги слал, а вот общаться мать им не давала. Говорила, что у парня замечательное отношение с отчимом и что он давно зовет его папой. Ну, видимо, отец и не захотел мешать, тем более, что инициатором развода был он. Так вот, паренек и решил сбежать к отцу, рассказать ему все. Пытался на поезде уехать, но оба раза приходилось убегать, потому что его грозили сдать в полицию, денег на билет не было. Подумали мы, подумали, да и решили помочь ему, тем более парень-то хороший был, не озлобленный. Подошли на вокзале к мужику, который ехал в том же направлении, дали ему денег, объяснили ситуацию. Он купил два билета, себе и мальчишке, и был при нем, как сопровождающий. Очень надеемся, что сейчас хорошо все у Петьки. Галя улыбнулась:- «Надо же, какие вы молодцы, у самих нет денег, а такое дело совершили!». Марина строго посмотрела на нее. - «То, что мы живем на улице, не значит, что мы людьми быть перестали. Здесь у каждого своя история, и не всегда она веселая». Марина вдруг улыбнулась. - «Знаешь, история с Петькой не самая интересная. Вот в прошлом году был поинтересней. Прямо напротив нашего убежища машина собаку сбила. Красивый такой пес, ухоженный. Хозяин прибежал. Состоятельный мужик, сразу видно. Ну, посмотрел на пса, решил, что тот не жилец, и уехал. Даже пнул собаку слегка. Наши даже порубить такого хозяина хотели. Взяли мы сабаку, повезли к ветеринару. Тот осмотрел, говорит, нужно оперировать, а наших денег даже на пол-операции не хватит. Приуныли мы, не знали, что и делать. Пес такими глазами смотрел. Тогда наш Костик, ну, тот худощавый высокий, он и говорит, будут деньги. И ведь принес. В тот же день принес, даже больше, чем надо. Мы все понимали, что украл, только не понимали, где. Такие суммы мы никогда не берем. Это может тюрьмой обернуться. А Костик молодец. Он кошелек стащил как раз у того хозяина собаки. Так что все честь по чести - “А собака-то где?”. - “А, собака? Простил хозяина. Он сам ее разыскал. Пришел к нам, извинился, сказал, что не держит на Костю зла. У собаки даже прощения попросил. Я бы не простила. А пес простил”. Галя часто думала над этой историей. Не понимала, как люди, которые оказались на улице, смогли ни зачерстветь, ни возненавидеть весь мир. Иногда вечером, когда все уже спали, выходила на улицу. Долго смотрела на звезды и думала, кто она, откуда. В полицию идти боялась. Если кто-то хотел, не дай бог, ее убить, то где гарантия, что не попытается еще раз. Решила, что пока поживет здесь, может быть, что-то вспомнится. Однажды, когда ее уже оставляли на хозяйках одну, Галя решила прибраться постирать. И так у нее дело разошлось, что вообще о времени забыла. Пела уверенно, что ее никто не слышит, и работала. Где-то между очередным припевом и куплетом услышала покашливание, вздрогнула, резко замолчала и повернулась. В подвале она была не одна. На ступеньках стоял пожилой мужчина. Он был одет в черное длинное, на голове странная шапочка. «Простите, милая девушка, ради бога, извините, проходил мимо и услышал, как вы поете, просто не смог пройти мимо. Оказалось, мужчина этот служитель в церкви и занимается церковным хором». Он расспросил Галину о том, кто она и откуда, покачал головой. - «Не место такому голосу на улице, не место. Вы приходите к нам в хор, и где жить мы вам тоже найдем, а там с божьей помощью, может, и вспомните все». - «Да вы что, я не смогу, не сумею, и потом, как же я так поступлю-то с людьми, которые приютили меня, помогли мне?». - «Я знаю этих людей, мы часто общаемся. Маринка главная здесь. Судьба у нее нелегкая, не приведи бог такую судьбу никому. Она поймет и даже, думаю, поддержит ваше решение. В любом случае, подумайте, Марина знает, где мы находимся». Галя молчала до самого вечера, а потом рассказала все Марине. Та лишь улыбнулась. - «Ну вот, знала, что тебе здесь не место, погибнешь, нежная ты очень, неприспособленная. Ты иди и даже не думай ни о чем». Галя уже три месяца пела в хоре. Люди подобрались тихие, добрые, каждый старался чем-то помочь ей. Галина с готовностью шла навстречу и в свою очередь старалась оказывать посильную помощь. Отец Савелий, а именно он заходил тогда в подвал, с грустью сказал. - «Вам бы, Галина, на большую сцену. Я такого глубокого голоса, такой чистоты слуха давненько не слыхал. Может, пора выходить из тени?». Шрам на голове Галины начинал стучать и вибрировать, и она сразу отрицательно качала головой: - «Нет, мне очень хорошо у вас. Я же не прячусь, а если бы была кому-то нужна, меня бы искали. Мы же с вами узнавали, не ищут никого, даже похожего на меня». Отец Савелий грустно кивнул. Узнавал он. По всему выходит, Галина — сирота, вот и не ищет ее никто. Может, и права девушка. Зачем от добра добро искать, тем более, что их прихожанин, занимающий не последнее место в этом городе, обещал помочь получить документы. Вечером отец Савелий подошел к ней: - «Галина, завтра Кристины у нас? ». Она вопросительно посмотрела на наставника. Тот вздохнул. «Да, и до церкви докатились отголоски внешнего мира. Отец девочки, которую будут крестить, очень состоятельный человек. Он в последнее время много жертвует для церкви, помогая стройматериалами, одеждой, едой. Горе в его семье, жена погибла, оставив его и малютку. Совсем недавно он приехал в наш город, может, с полгода назад, но его уже все тут знают. Хочет он, чтобы Кристины запомнились дочки, ей уже четыре года. Нужно будет помочь с хором». Галя выдохнула. Почему-то непонятное чувство появилось, когда настоятель заговорил об этих Кристинах. «Конечно, вы только скажите, что нужно делать, я же никогда не участвовала в таком». Ночью Галя плохо спала. Разболелся шрам, да так, что глаз было не сомкнуть. Она еще подумала, что, наверное, погода сменится. Обычно перед сменой погоды он ныл. Правда, сегодня не просто ныл, а болел, нестерпимо болел. Не к месту вспомнился рассказ отца Савелии о Марине. Оказывается, женщина провела не один год в тюрьме. Куда попала за то, что убила собственного мужа? Правда, все было немного не так, как могло бы показаться со стороны. Муж пил, бил ее, мог руку и на дочь поднять. Правда, был из состоятельной семьи, а Марина — никто, девчонка-сирота. Однажды, когда у мужа совсем съехала крыша, он кинулся с ножом на их восьмилетнюю дочь, а Марина... Марина просто достала его табуреткой, очень удачно достала. Родственники мужа сделали все, чтобы посадить ее, но обидно не это. Когда Марина вернулась, родная дочь отвернулась от нее и просила не приближаться к ней. Вот после этого Марина и ушла на улицу. Галя открыла глаза, вскочила. Ой, чуть не проспала, задремала уже под утро. Она со своего места увидела мужчину и сопровождающую его даму. Мужчина был примерно лет 35-37, а женщина — возраста Гали, то есть до 30 точно. Если он излучал какую-то спокойную уверенность, то женщина нервничала и презрительно кривила губы, смотрела на всех свысока. Почему-то, когда Галя смотрела на нее, у нее сжималось сердце, будто от страха, и не за себя, а как будто эта женщина просто опасна, опасна всем. Она еле выровняла сбившееся дыхание, и они запели. Как только Галя начала, мужчина резко повернулся к хору, его спутница тоже. Странно, но Галя все еще не видела девочку, которую должны крестить. На секунду глаза мужчины и Галины встретились, и он покачнулся. Потом недоуменно посмотрел на свою спутницу и бросился к хору. «Оксана!» Отец Савелий махнул рукой. Мужчина встал напротив Гали. Она была бледна, чувствовала, что от боли в шраме скоро потеряет сознание. - «Оксана! Оксаночка! Что же ты? Оксана! Я же тебя похоронил! Как это? Ты не узнаешь меня?» Отец Савелий вклинился между ними. - «Остановитесь! Не видите ей плохо?». Мужчина взревел:-«А мне хорошо? Я полгода назад похоронил жену вместе с куском своего сердца, а она стоит тут, поет. Объяснит мне кто-нибудь, что все это значит?» Галина рухнула на пол. К ней кинулись, приподняли голову. Отец Савелий сказал. Она была найдена у железнодорожных путей с проломленной головой. Это сделал человек, она не сама упала и не попала в аварию. Если бы не местные бомжи, шансов у нее бы не было. Она ничего не помнит, даже имени своего. Но... моя жена погибла в аварии. Рядом с ней была ее подруга, вот Валя. Она выжила, а жена, которая была за рулем, нет. Мужчина обернулся, но его спутницы и след простыл. Кто-то сказал, что она бегом покинула церковь и тут же уехала. Мужчина растерянно смотрел на отца Савелия, а тот грустно вздохнул:- «Жизнь очень жестока для тех, чье место кому-то приглянулось. Вы видели тело своей жены?».

На одной из скотобоен Гонконга был обычный рабочий день, но внезапно один бык, ожидающий своей очереди, упал на колени и стал плакать. Эта необычная история о плачущем быке произошла в то время, когда работники бойни тащили это большое животное по направлению к убойному цеху. Когда они приблизились к месту назначения, бык внезапно опустил передние ноги на землю, и слёзы покатились из его глаз. «Когда я увидел, как бык плачет с грустью и страхом в глазах, меня начало трясти, - сказал мясник. - Я позвал других рабочих, и они тоже очень удивились. Мы стали тащить и толкать быка, но он совершенно не желал двигаться. Бык просто сидел и плакал. Волосы на моем теле встали дыбом, потому что это животное вело себя как человек. Мы переглянулись, и всем стало ясно, что ни один из присутствовавших не сможет поднять руку на этого быка». Посоветовавшись, они решили собрать деньги и направить быка доживать свой век в обществе буддийских монахов. «Мы не могли его сдвинуть с места, пока не пообещали, что сохраним ему жизнь. Только после этого он встал и пошёл с нами». Некоторые работники бойни не перенесли случившегося. Фонг сказал: «Трое рабочих сразу же после этого случая уволились по собственному желанию. Они сказали, что больше никогда в жизни не будут убивать животных, потому что никогда не забудут того, как из больших печальных глаз быка катились слёзы». (Об этом инциденте сообщалось во многих мировых СМИ, ) #опусыирассказы

Решил я над женою подшутить, Я ей записку положил на стол: "Прощай! Я не хочу с тобою жить! Не жди меня - я навсегда ушел!" А после, я забрался под кровать, И стал из под кровати наблюдать. Я видел, как жена домой пришла, И как записку на столе прочла. Как телефон взяла, чтоб позвонить: "Ну, слава Богу! Я свободна, Вить! Ещё желаешь мною обладать? Диктуй! Хочу твой адрес записать!" Она писала на моей записке (Когда жена успела пасть так низко?). Ушла жена, а я записку - хвать! Хотелось адрес хахаля узнать. Но запись на листке была другая: "Придурка в мире большего - не знаю! Я в магазин пошла, шутник убогий! Играешь в прятки - прячь получше ноги!"

Большой круиз — Алло, здрасти, у вас оформляться? — молодая девушка с потекшим макияжем и с испорченной дождем укладкой раздраженно выбивала ногтями дробь по стойке регистрации. — Добрый день, да. Вы кого-то хотели оформить? — оторвалась от компьютера женщина, облаченная в форму с символикой компании. — Да, у меня двое. Ребенок, девочка семи лет, и пожилой мужчина. Вам же возраст не важен? — Всё верно, не важен, — мило улыбнулась женщина за стойкой, методично щелкая мышкой. — У вас документы с собой? Можно еще животных, если есть. — Нет, только девочка и семидесятипятилетний мужчина. Вот документы, — девушка достала папку со всеми бумагами и поправила волосы, заметив себя в зеркале на стене. — Все же по закону? Не на органы же их забираете? — она попыталась сыграть заботливую мать, но так неправдоподобно, что самой стало тошно. — Нет, что вы, какие органы, — аккуратно хихикнула работник регистратуры. — Со всеми разрешениями и сертификатами можете ознакомиться на нашем сайте, а после оформления через два дня мы вышлем вам официальный бланк с печатью и подписью владельца нашей компании. — Он сам, что ли, всё подписывает? — девушка удивленно выкатила и без того большие глаза. — Да, Николай Олегович лично принимает всех пассажиров круиза. Регистратор вносила данные и периодически морщила лоб, вглядываясь то в паспорт старика, то в свидетельство о рождении девочки. Сверху по крыше неустанно барабанил дождь. Он шел уже несколько дней, медленно погружая город в одну сплошную лужу и, кажется, даже не планировал останавливаться. — Какой он? — спросила девушка от скуки. ― Никогда не видела вживую долларовых триллионеров. — Кто? Йодов? Ой, вы бы его увидели, никогда бы не подумали, что это какой-то богач. Совершенно простой дядька. Ходит в джинсовке и кроссовках, пьет воду из кулера, всегда немного лохматый. — Женат? — закусила губу посетительница. — Да, конечно, у него жена и трое сыновей. Они тоже женаты, если что, — подмигнула регистратор и улыбнулась. Но, наткнувшись на кислую мину посетительницы, сменила выражение лица на деловое. — Ясно, — брякнула девушка. — Зачем вообще они куда-то поплывут? — Ну, когда у человека целый флот, он же должен его как-то использовать. Йодов вот устраивает самый масштабный в истории круиз. — Чудила… — Что, простите? — Ничего, это я так, о своем. А сколько продлится плавание? — Ну, ориентировочно сто пятьдесят дней, — женщина уже заканчивала с бумагами. — Можно ваш паспорт? Кем работаете? — Инфлюенсер. — Это официальная должность? Мне нужна выписка с работы или хотя бы реквизиты фирмы, юридический адрес… — Это работа. Остальное вам знать не обязательно, — плеснула желчью посетительница, но, заметив хмурую мину регистратора, смягчила тон, а затем и вовсе затянула оправдательную речь: — Слушайте, вы не подумайте, что я какая-то там дрянь. Просто у меня только-только пошли дела, я сейчас заключила сделку с серьезными брендами, у меня охваты как у Джейсона Стэйтема. Блин, мне просто некогда вот этим всем заниматься… — Вы про дочку и пожилого мужчину? — Да, это отец мой. Он еле ходит и спит плохо. Еще эти его заскоки с головой… — девушка надула щеки и устало потерла веки. — Его нельзя одного оставлять, короче. А тут ваш Йодов со своей программой. Я вообще не думала, что кто-то будет платить деньги за то, чтобы забрать под опеку чужих людей… — И животных, — напомнила женщина за стойкой, — мы принимаем всех: больных, хромых, старых, немощных или просто одиноких. Николай Олегович очень добрый человек, он поклялся всех пристроить и помочь после круиза начать всё с нуля. Так что не переживайте, мы о ваших родных позаботимся. Но я обязана вас уведомить о том, что вы вправе отправиться с ними. — Но мне ведь тогда не заплатят, верно? — К сожалению, нет. Если вы остаетесь опекуном, то вы им и остаетесь. И еще: в круизе придется работать. Каждый должен быть чем-то занят, обязан помогать другим пассажирам и команде. А еще там не будет работать интернет… — Ты угараешь, что ли? Я не поеду или не поплыву, хз, как там правильно. Как я уже сказала, у меня работа. Нормальная работа. И новая жизнь. А в круизы эти ваши я еще скатаюсь, и не раз. И интернет там будет ― как на всех нормальных судах. Треш какой-то, если честно. Вроде такой богатый хрен, целый флот купил, а какой-то с***й Wi-Fi не подключил. Идиотизм. — А если мы вам найдем каюту с интернетом? — Нет. Я же сказала! Или ты оглохла? Всё? Оформила? — Да. Простите, — регистратор вернулась к бумагам, суетливо собирая их в одну стопку, — нужны ваши подписи и реквизиты. Деньги поступят в течение суток. — Давай быстрее, там, походу, ливень усиливается. Девушка нервно запахнула свой плащ, затем небрежно оставила автографы рядом с каждой галочкой на всех страницах договора, выхватила свой паспорт и, выругавшись, направилась к выходу. По пути она окинула брезгливым взглядом толпы у других регистрационных стоек: старики, инвалиды, дети, кошки, собаки, черепахи в аквариумах, попугаи и даже лошади с коровами. Кого только не тащили люди в этот круиз. Но были и те, кто записывался самостоятельно. Целые семьи шли к стойкам регистрации. — Больные. Какой идиот поплывет на сто пятьдесят дней в качестве рабочей силы? — стараясь как можно скорее вырваться наружу, бубнила себе под нос девушка. Этим же вечером за ее дочкой и отцом приехал трансфер. Прощание было коротким и холодным. Больше всего на свете хотелось как можно скорее покончить со всем этим и забыть, как страшный сон. А тут еще ребенок устроил шоу: начал кричать и плакать в дверях. На секунду сердце матери сжалось, она начала было сомневаться, но тут пиликнул телефон, сообщив о поступлении средств на банковский счет, нервы отпустило, и на лице засияла облегченная улыбка. Документы, как и было обещано, пришли через два дня. Теперь вся ответственность и все проблемы перешли к ЗАО «Ковчег» во главе с его владельцем Н. О. Йодовым, чья личная подпись, а не какое-нибудь факсимиле, стояла в конце каждой страницы. Александр Райн моя группа с рассказами в ОК https://ok.ru/domrasskazov

Бег против ветра. 44 глава Автор: Шаира Баширова Валентина шла на поправку, первые дни, когда были зимние каникулы у школьников, Мария оставляла Сашеньку Юре, готовила бульон и отправив мужа на работу, бежала в больницу. Она ухаживала за дочерью, кормила её, водила в туалет, потом шла домой, кормить детей и укладывать их спать. А когда зимние каникулы закончились и Юра пошёл в школу, Мария просила соседку присмотреть за малышом. - Я буквально на два часа, тётя Катя, сынок у меня смирный, послушный. Тут я ему лошадку принесла, это его любимая игрушка, я только покормлю дочку и обратно, - говорила Мария. Дима тоже приходил к жене каждый день, после занятий, долго просиживал с ней, они много разговаривали. Дима рассказал ей, что и Риту и её подельника осудили, на десять и двенадцать лет. - Как нелепо. А мне их жаль, но непонятно, зачем им это понадобилось. Ведь любовь таким образом не вернуть. И отца своего погубила, да и мать с сёстрами этого бедолаги жалко. Зачем? Вся жизнь наперекосяк, - говорила Валентина. - Да не любил я Риту, никогда не любил и она это знала. Глупость и легкомыслие, ею овладели гордость и желание победить. Не будем больше о них говорить, они сами этого захотели. Вот и получили, - ответил Дима. Проведать Валентину, приходили и Миша с Дашей, по воскресеньям приходила тётя Маруся. - Как неудобно, всех переполошила. Как там в институте дела? - спрашивала Валентина Мишу. - А как может быть? Всё по-прежнему, правда, тебе придётся многое догонять. Ничего, мои конспекты перепишешь, догонишь. Ребята привет тебе передают. Ульянка хочет к тебе прийти, проведать, - отвечал Миша. Ульяна приходила несколько раз, хотя они и не были близкими подругами, но произошедшее, сблизило девушек. Валентина пролежала в больнице двадцать два дня и наконец, её выписали. Полежав дома ещё неделю, она приступила к занятиям. Конец марта, весенняя капель и уже потеплевшее солнце, радовали. Миша и Даша готовились к свадьбе, небольшой, с самыми близкими. Приехали родные ребят, собрались однокурсники Миши, Мария с Гришей и тётей Марусей. Собрались в столовой, которая находилась рядом с медицинским институтом, где ребята и решили провести свадьбу. В ЗАГСе ребята зарегистрировались ещё месяц назад, но жить вместе решили только после свадьбы. - Так будет правильно, Мишенька. Меня бабушка учила, что до свадьбы... ну, даже целоваться грех, - улыбаясь, говорила Даша. - Твоя бабушка жила при царе Горохе, сейчас другие времена, но если ты настаиваешь, я согласен, - ответил Миша, целуя Дашу в губы. А она заливалась весёлым смехом, поднималась на цыпочки и крепко обнимала крепкую шею своего жениха. Жить, после свадьбы, тётя Маруся предложила у неё. - Живу одна, спальню освобожу, сама в зал переберусь. Да и лето скоро, к дочери уеду. Решила уже увольняться с работы, хватит, наработалась. Дочь всё просит, чтобы я к ним переехала. Что, говорит, ты будешь на старости лет одна жить. А что, она права. Вот вы пока и живите. А там, даст Бог, квартиру получите, - сказала тётя Маруся. - Спасибо Вам, здорово. А сколько Вам за квартиру платить, тётя Маруся? - простодушно спросил Миша. - А нисколько. Живите, пока внук подрастёт, - ответила женщина. - Да мы только до окончания института, потом решили в мою деревню ехать. Там в местной больнице будем работать, - ответил совершенно довольный Миша. Комсомольская свадьба, какие устраивали в те годы студенты, решившие пожениться. Из деревни, родные молодых людей навезли продуктов, от овощей и фруктов, до хлебных и мясных изделий собственного приготовления. И всё, что осталось со свадьбы, перевезли в квартиру тёти Маруси, чтобы хватило ребятам впрок. Через день, дав напутствия своим детям, оставив для них немного денег, благославив их, родственники уехали домой. Только перед самым отъездом, мама тихо сказала Мише, что его Ленка разошлась с Витей. Миша ошалело посмотрел на мать. - С чего это вдруг? Вроде женились по любви, - так же тихо, чтобы не услышала Даша, спросил Миша. - Да кака любовь, сынок? Стрекоза, как услышала, что ты женишься, говорят, всю ночь проплакала. Поделом ей, наша Даша куда лучше и красивше, - по-простому ответила женщина. Миша растерянно посмотрел на мать, потом перевёл взгляд на жену и широко улыбнулся. - Такой, как наша Даша, нет во всём мире, мамаша, - сказал парень, обняв жену за плечи. - Вот и живите дружно, не ссорьтесь, уважайте друг друга, не забывайте, кто из вас муж, а кто жена. Совет вам да любовь, - целуя поочередно обоих, сказала женщина, намекая тем самым сыну, чтобы он в семье был мужиком. Проводив родных, молодые люди вернулись в квартиру тёти Маруси. Ранним летом, тётя Маруся уехала к дочери, оставив Мише и Даше квартиру на проживание, сказав, что будет приезжать. - Получится, в три месяца раз буду приезжать, с пенсией я договорилась, пусть набирается. А вы живите дружно, да и ребятишек вам побольше, - прощаясь на станции, куда её проводили Миша и Даша, сказала тётя Маруся. Даша поступила в институт, они вместе с Мишей ходили на занятия, Миша непременно дожидался свою жену и они вместе шли домой. По столовым, ребята не ходили, решили экономить деньги. Покупая продукты, Даша готовила дома. А на втором курсе учёбы, Даша забеременела, чему Миша был очень рад. - Но мне столько ещё учиться, Мишенька. Как же мы справимся? - растерянно спросила Даша, после того, как врач-гинеколог ей сказала, что у неё будет ребёнок. - Справимся, не волнуйся. Я же работаю, стипендия наша с тобой, опять-таки, есть. Ничего, вырастим, - радостно ответил Миша. И Даша родила здорового мальчика, радость Миши была безмерной. Дима лишь завидовал им белой завистью, так как и ему хотелось иметь ребёнка. Брать академический отпуск на третьем курсе учёбы, Даша не стала, она умудрялась прибегать с учёбы к Марие домой, где под её присмотром оставляла малыша, быстро кормила его и убегала обратно в институт. Было трудно, но иначе не получалось. Малыш был спокойным и Мария, если вдруг Даша опаздывала, кормила ребёнка из бутылочки, разбавляя молоко кипятком и добавляя детскую смесь из гречихи. Дима после окончания института устроился работать в археологическую экспедицию. Ему приходилось уезжать, правда, поначалу не так часто и ненадолго, но осенью, Дима уехал на месяц. Валентина на это время переехала к матери, чтобы не оставаться одной. Как-то, проходя мимо церкви, Мария решила зайти, просто так, из любопытства, уж очень красиво было внутри. К ней подошёл батюшка и спросил, с чем она пришла. Сама не ведая почему, но Мария рассказала батюшке, что её дочь никак не может забеременеть. Батюшка, ничего не ответив, ушёл и через несколько минут вернулся и протянул Марие крест на белой нитке. - Дай дочери, пусть наденет на шею и не снимает. Крест освящён святой водой, молитва над крестом прочитана. Даст Бог, родит твоя дочка, душа у неё чистая. А теперь иди. Всё у вас будет хорошо, - низким голосом сказал батюшка. Мария, как завороженная, смотрела на крест, потом, сжав его в руке, медленно вышла на улицу. Придя домой, она подошла к дочери. - Надень вот это, дочка, это крест, я ведь в церковь сходила, батюшка мне дал, сказал, что освятил крест святой водой и молитву над крестом почитал. Говорит, поможет тебе забеременеть и родить ребёночка, - сказала Мария, погладив Валентину по русым волосам. - Мамочка? Ну что ты такое говоришь? Я же комсомолка! А если увидит кто? Меня же из комсомола исключат. Нет, не буду я надевать этот крест. Да и что он может сделать, кусочек металла? - возмутилась Валентина. - А ты его никому не показывай, под одеждой спрячь. Ну что тебе стоит, дорогая? Я верю, есть над нами какая-то сила, которая нам и помогает. Надень, дочка, хотя бы на время. Да, это простой крестик, но чудодейственный, поверь, как я в него верю, - не унималась Мария. Чтобы не расстраивать мать, Валентина надела на шею крестик, который висел на тонкой нитке. Она подумала, что как только мать уйдёт, она его снимет и выбросит. Но когда Мария ушла, Валентина про него забыла. На следующий день, из экспедиции приехал Дима, а вечером, они скогда Димой ложились спать и она разделась, Дима с удивлением посмотрел на её шею. - А это ещё что такое? Ты что, в церковь ходила? - спросил он. - Ой, а я и забыла про него. Да нет, никуда я не ходила, Димочка. Это мама мне сегодня принесла, настояла, чтобы я его надела. Говорит, крест чудодейственной силы и поможет мне, наконец, забеременеть. Я и надела его, чтобы маму не расстраивать, - смущённо, будто её застали за чем-то непристойным, ответила Валентина, снимая крест с шеи. - Постой! Не снимай его. А вдруг и правда поможет? - сказал Дима, удерживая жену за руку. - Дима! Ты чего? Веришь во всю эту чушь? Глупости всё это, - ответила Валентина, улыбаясь суеверию мужа. - А знаешь, я сейчас готов на всё и поверить во что угодно, только бы ты родила мне дочку. Вон какие счастливые Мишка и Даша. Прошу тебя... никто не будет об этом знать, только ты и я, - умоляюще попросил Дима. Валентина пожала плечами. - Думаешь, это поможет? Не смеши меня, Димочка. Глупости всё это, - сказала Валентина, попытавшись опять снять крест с шеи. - Ну что тебе стоит, Валюша? Ну ради меня, прошу тебя. Я так хочу дочку, очень хочу, - крепко обняв жену, помешав ей снять с шеи крест, сказал Дима. - Только ради тебя и мамы. Ой, если узнает кто, не видать мне комсомола, Димочка, - засмеялась Валентина, расслабляясь в объятиях мужа. Только через два месяца, когда Валентина перешла на четвёртый курс института, Дима в это время был в экспедиции, а она была у матери, ранним утром ей стало плохо. Девушку затошнило и она побежала в туалет. - Вот и слава Богу. Дай-то Бог, - улыбнувшись, прошептала Мария, догадываясь о причине состояния дочери. - Наверное, что-то съела, - будто извиняясь, сказала Валентина матери, выйдя из туалета. - А ты до врача сходи, дочка, только не к терапевту, а к гинекологу, - улыбнувшись, сказала Мария. - Мамочка, неужели ты думаешь... но столько лет я не могла забеременеть... разве такое возможно? - со слезами на глазах, растерянно произнесла Валентина. - Я не думаю, дочка, я в этом уверена. Давай, одевайся и иди в поликлинику. Муж приедет, обрадуешь его, - сказала Мария, обнимая Валентину. Валентина оделась и вышла на улицу. Она невольно посмотрела на небо, будто хотела увидеть там нечто, что действительно ей помогло и она и правда, беременна. В поликлинике, врач-гинеколог, осмотрев её, подтвердила, что девушка беременна. - Удивительно, наверное это и есть чудо, которое иногда случается. У тебя срок беременности, около шести недель, девочка, - сказала врач. Валентина вышла из поликлиники с загадочной улыбкой, потом вдруг остановилась и вытащив крест, поцеловала его. - Значит и правда, Бог есть. Спасибо тебе, Господи... - прошептала она, заплакав. Ещё через месяц, из экспедиции вернулся Дима, Валентина нетерпеливо ждала, когда он искупается и поест. Сидя с ним за столом, она не отрываясь смотрела на него. - Валюш, что с тобой? Ты чего так на меня смотришь, будто впервые видишь, а? - спросил Дима. Валентина погладила свой живот и улыбнулась, такой загадочной улыбкой, что ложка в руке Димы, повисла в воздухе. Парень смотрел на жену, широко раскрыв глаза, он был растерян. - Валюша... что? Неужели ты... - пробормотал Дима. - Да, да, Димочка. У нас, наконец, будет ребёнок, представляешь? Мама говорит, это батюшкин крестик помог. И я в это верю, иначе, как это возможно? Через столько лет? - улыбаясь, говорила Валентина. Дима положил ложку и нерешительно встал из-за стола. Он подошёл к жене, она тоже встала, вдруг парень обнял её и радостно что-то восклицая, закружил. - Ой, Димочка, голова закружилась, отпусти же меня, - засмеявшись, воскликнула Валентина. - Спасибо тебе, Господи! Как же я рад, наконец-то! У меня дочка родится, Валька! Любимая моя! Как же я рад! - радостно воскликнул Дима, когда Валентина присела. Дима встал перед ней на колени, поцеловал ей живот и крепко обнял её. Валентина ласково погладила мужа по густым ещё влажным волосам. - Ты мой хороший... и я тебя очень люблю. Спасибо тебе за терпение. Родной мой... - прижавшись к Диме, тихо говорила Валентина. - Теперь тебе надо много есть, побольше на воздухе гулять. Как же ты без меня тут будешь, Валюша? Мне же через месяц в Среднюю Азию ехать, - не отпуская жену из своих объятий, спросил Дима. - Ничего, Димочка, со мной мама будет. Не переживай, дорогой, - ответила Валентина. Летом семьдесят шестого года, Валентина родила двух девочек, близняшек. Кроме неё, о том, что у неё двойня, никто не знал и говорить того, что ей сказал её лечащий врач, прослушав два сердечка, она не стала. Когда Диме сообщили об этом, он сначала растерялся, потом вдруг обнял Марию и закружил её. Гриша с детьми стоял поодаль и смотрел на дочь. - Мамочка! У меня две девочки! Ура! Я так счастлив! - не стесняясь людей, который стояли во дворе родильного дома, радостно кричал Дима, впервые назвав Марию мамой. - Ой, отпусти меня, Дима! Люди же вокруг, - засмеявшись, проговорила Мария, радуясь такому счастью. Валентина смотрела на них через окно палаты и улыбалась. - Сумасшедший... как же я люблю вас, родные мои, - шептала она, помахав рукой матери и Диме и из её глаз по щекам катились слёзы. - Господи, спасибо тебе. Береги наше счастье... - шептала Мария, глядя на дочь, которая стояла у окна своей палаты. Следом, в родильный дом прибежали Миша и Даша, с малышом на руках. - Ничего себе! Ну, Валентина... ну, Димка, вы даёте! Сразу две девочки! Даша, я тоже хочу дочку, - низким басом, сказал Миша, пожимая руку Диме и посмотрев на жену. - Поговорим об этом дома, Мишенка, - смутившись, ответила Даша. Конец Поиск глав по хештегу : #ШаираБаширова_опусыИрассказы В день будут выходить по 3 главы. .... Автор Шаира Баширова для группы "Опусы и Рассказы" #опусыИрассказы Копирование и дальнейшее распространение рассказа -защищено авторскими правами и Запрещено ! ! !

"Могу предложить тебе только секс", "Давай как-нибудь без обязательств", "Не привыкай ко мне, я в любой момент могу уйти", "Опробуем друг друга в постели, а потом решим, что нам делать дальше". Кому из нас не подавали этот кусочек дерьма в красочной или не очень обертке? У мужчин все просто. Многим из них, чтобы заниматься сексом, необязательно влюбляться. Потрахал какое-то время, ушел и забыл. Как будто старую книгу выкинул в ближайшую мусорку. Ну да, было интересно, но все страницы прочитаны. Finita la comedia. Возможно, существуют на свете девушки, которые умеют не привязываться, но лично я не верю в свободные отношения без ущерба для женской психики. Мы устроены по-другому. Мы не умеем трахаться без всяких чувств. Привыкаем к своему сексуальному партнеру и начинаем надеяться, что когда-то это перерастет во что-то большее, чем просто секс. Мужчина рано или поздно уходит, небрежно бросив на ходу: "Ну я же был с тобой честен, ничего не обещал", а мы ревем в голос и сползаем по стенам. И винить в этом, кроме себя, некого. Он же действительно не врал. Стоит ли это недолгое удовольствие последующих слез? Стоит ли этот самообман долгих страданий? Нет? Вот и я так думаю. Тогда, может быть, проще не подпускать близко тех, кому нужен от тебя просто секс? Соблазн бывает велик, но все же крепко подумай перед тем, как бросаться в омут с головой. Не забывай, потом придется расплачиваться за это кусочками своей души. Маргарита Булгакова

ВРЕДИТЕЛИ. Всё моё детство мама закручивала и накручивала... Закручивала она преимущественно банки, а накручивала отца. Он, напевая: «Партия наш рулевой!», листал газету. А мама, в очередной раз сходя с ума, его накручивала: – Уже почти осень! В доме шаром покати! Что мы будем делать зимой? Сосать лапу?! И папа, не отрываясь от газеты, неизменно отвечал: – Что партия прикажет, то сосать и будем! И я с ним мысленно соглашался, поскольку партии доверял безоговорочно, отчего и сидел под столом на попе, не ёрзая. В те годы у меня было два любимых занятия: крутиться под ногами и прятаться под столом. В спокойной обстановке я обычно прятался. Когда же страсти накалялись, крутился. – Я не шучу! – напирала на отца мать. – Что мне закручивать?! Не закручивать мама не могла. У неё даже во сне характерно двигались руки, и тогда казалось, что она кого-то душит. – Что ты орёшь? – вскипал, наконец, папа. – У тебя же полная кладовая! Что ты орёшь?! – О чём ты?! – тут же вскидывалась и мать. – Это же всё прошлогоднее! Там уже нет витаминов! – Тогда зачем мы это храним?! – Гостя-ям! – изумлялась она так, будто вопрос ей был задан на китайском. – Детям ведь я это уже не дам! – Почему-у?! – в крайнем изумлении выглядывал я из-под столешницы. О маминых закрутках я мечтал днём и грезил ночью. – Да потому что всё это уже давно мёртвое! – говорила мама. И я кричал: – Ну и что! Я люблю мёртвое! Особенно, компот! Мамины компоты я обожал. Наша кладовая представлялась мне древним капищем, банки – идолами, и я им истово молился. Особенно сливовым. Хотя и за вишнёвые мог запросто продать душу. – Какой тебе ещё компот? Компот же на праздники! – изумлённо вопрошала мать. – Но ведь он уже мёртвый! – криком отвечал я и слышал: – Так и гости к компоту уже все мёртвые! И тогда приходилось искать подмоги у отца. – Ну пап, ну скажи ей, ну пусть откроет! – А действительно, – бормотал тот, – зачем мы всё это храним?! У тебя же там бог знает, какие залежи! – и решительно направлялся к чулану. А мама, выполнив вертикальный взлёт, застывала перед ним в распятии. – Никогда! – выкрикивала она, источая глазами молнии. – Ни за что! Только через мой труп! – Ну и чёрт с тобой! – отмахивался от неё папа и в раздражении добавлял: – Пусть оно тогда всё гниёт и взрывается! От произнесённого мамины глаза выкатывались, словно от удара обухом. – Взрываются?!!! – попеременно хватаясь то за сердце, то за голову, ахала она: – Пусть взрываются?!! – Ну-у, не то, чтобы... – виновато бормоча, отступал отец к уборной, а мать, надвигаясь на него, кричала: – Ты понимаешь, что сейчас сказал?!.. Соображаешь, что ляпнул?!! И тут, давая папе возможность улизнуть в санузел, я и начинал крутиться под ногами: – Мам, идём чего покажу! Мам, ну смотри, что у меня есть! Мам, у тебя там лук подгорает! – Лук?!! – совершала мама очередной вертикальный взлёт и через минуту уже кричала из кухни. – Ка-кой лук? Не жарю я никакой лук! Взрыва в кладовой мама боялась сильнее ядерного. И если я, по забывчивости, вдруг переходил с цыпочек на полную ступню, она непременно говорила: – Чего ты топаешь? Хочешь, чтобы банки взорвались?! Конечно же, я этого не хотел. Но однажды это всё-таки случилось. Кладовую потряс взрыв, и мама взвыла так, словно на её глазах нас всех только что расстреляли. – Это всё из-за тебя! – кричала она, тыча в отца обвиняющим пальцем. – Я так и знала! #опусы Я чувствовала! Из-за тебя, вредитель, теперь пропадёт вся партия! «Папа – вредитель?!» – мысленно ахнул я, и ноги мои ослабели. Быть сыном вредителя, из-за которого пропадает партия, было, пожалуй, самым страшным из моих детских кошмаров. – А почему она должна пропасть? – вопросил я плаксиво. – Да потому что теперь она вся взорвётся! – вы-крикнула мама, и агитационный плакат с членами политбюро разлетелся перед моим мысленным взором в клочья. – Что ты наделал?! – спросил я виновато хмурившегося отца. – Да кого ты слушаешь? – пробурчал он. – Ничего она не пропадёт! – Не пропадёт?! – взвизгнула мама. – Да там же гнильё на гнилье! Я не знала с какого конца их резать! – Ты их резала?!!! – пролепетал я, представляя маму, кромсающую ножом политбюрошных членов. – Не резала, а вырезала! – уточнила она криком, и я всхлипнул: – А зачем?! Они же хорошие! – Были бы хорошие, сейчас бы не взрывались! Иди, вредитель! – сказала она отцу. – Иди и проверь, что там от них осталось! И папа побрёл в кладовую. Почему именно туда я так и не понял. Но искать связь между взрывом в чулане и подрывом партии у меня не было ни душевных сил, ни времени. Мама металась, как недобитая гусыня, ежесекундно вопрошая: – Ну же?! Ну?! И папа, наконец, ей ответил: – Это лечо! – объявил он траурным голосом. И я в ужасе подумал: «Наверное, кто-то из латышских стрелков! Может даже соратник самого Пельше!». – Только лечо?! – замогильным голосом уточнила мать. – Да, – коротко ответил ей отец. – Лечо кабздец! «А-ах! – зажмурился я. – Ещё и Кабздец?!!!» И слёзы из моих глаз сыпанули горохом. «Это же, наверно, тот самый герой Кавказа, что изображён на папиросах!» – понял я. И вдруг услышал, как мама заговорила с папой на иностранном языке, из которого знакомым мне показалось лишь слово: «дрек». «Да она же шпионка! – догадался я. – Вот же меня угораздило! Мама – шпионка, папа – вредитель! Партия сейчас взорвётся!» – А может, она ещё не взорвётся? – сквозь слёзы спросил я разоблачённую. – Она же крепкая. Может, выстоит? И мама, глядя в окно, проговорила со вздохом: – Нет, сынок. Это была гнилая партия. А значит, взорвутся все! И я зарылся лицом в подушку. Эдуард Резник (из сборника рассказов 'Из точки в точку')

​Женщине исполнилось семьдесят лет. Юбилей! К этому дню кyпила ткань и заказала платье. Очень красивое, изящное. И к нему по интернету сережки серебряные. Надела, посмотрела, увидела, что помолодела. Все-таки нельзя без обновок жить. Они настроение поднимают. Затем принялась готовить, чтобы гостей вкусненьким покормить. Должны приехать сестры. А еще брат привезет стaренькую маму. Ей скоро сто лет исполнится. Стол сверкал праздничной посудой. И еда сама в рот просилась. Гости приехали. Мать-стaрушку посадили на самое почетное место. Она посидит немножко, а когда устанет, то в соседней комнате полежит. Именинница переоделась в новое платье. И сережки надела. Пришла к гостям. И они ахнули. Приятно было, что оценили. Очень приятно. Подняли первую. Затем вторую. И одна из сестер вдруг сказала: «Ты меня удивила. В семьдесят лет платье заказывать. И сережки. #опусы Тебе зачем? Куда наряжаться-то? Дома сидишь. Не работаешь, по театрам не ходишь. У тебя же полно стaрых платьев, красивых. Донашивать нужно». Другие сестры головами закивали. И начали рассказывать, что у них все шкафы одеждой забиты. Носить не сносить. И почему-то новое платье как будто давить стало. Тесным сделалось. И сережки потяжелели. И на дyше – пусто. Сидела с каменным лицом. Разговаривать не хотелось. И кусок в рот не лез. Столетняя бабушка вдруг говорить начала. Все сразу замолчали. Ее мать тоже до ста лет дожила. И отец тоже. Долгожители. И когда матери девяносто стукнуло, отец пошел в магазин и кyпил шаль бордового цвета. Когда за стол сели, он вынул подарок из сумки и жене вручил. Вернее, на ее плечи накинул эту самую шаль. Мать счастливая сидела, и новую шаль руками гладила. Девяносто лет! Главное – это дyша. Не мы для вещей, а вещи для нас: «Забыли что ли»! Мудро так сказала. И к дочери обратилась, которая про платье не то сказала: «А тебе вот что скажу. Язык свой придержи. Не сори словами». Встала и пошла в другую комнату полежать. Устала она. Сидели молча. Почему-то за столом грустно стало. Сестра, что «словами сорила», все-таки извинилась. Но легче от этого не сделалось. Так, о чем-то говорили, но не смеялись. Искренности не было, дyшевности не было. Потому что слова ядoвитыми оказались. И тут пришли племянница с мужем. Весело поздоровались со всеми, именинницу поздравили. Муж племянницы подошел, встал на одно колено, подарил букет роз. И пропел какую-то фразу из стaринного романса. А племянница открыла меленькую коробочку. В ней бусы из речного жемчуга. Где она нашла? И своими руками тетке на шею надела. Потащила за руку к зеркалу. Обняла, захлопала руками, рассмеялась. Всё! Не было больше ядoвитой атмосферы. На всех лицах – радость. Причем настоящая, искренняя. И полилась беседа. И хотелось смотреть на всех, и есть вкусную еду, и любоваться женщиной, которой исполнилось всего семьдесят лет. Жить да радоваться. Автор: #ГеоргийЖаркой_опусы

Тело слишком дряхлое, чтобы выносить здорового ребёнка! Если он и родится, то тут же умрёт»: почему Челентано даже не приготовили кроватку — Сеньора Джудитта, опять ваш сорванец устроил потасовку с мальчишками! — отчаянно вопила соседка. — А потом они все вместе носились, как угорелые и колотили по вёдрам! У меня чуть голова не лопнула, а всё ваш негодник! Заприте его в подвал, а прежде выпорите хорошенько! — Не волнуйтесь так, сеньора Антонелла! Вернётся отец с работы — задаст ему! — успокаивала женщину мадам Челентано. Как бы не так! Адриано обожали в семье, и ему всё сходило с рук до подросткового возраста. Тогда Джудитта стала относиться к нему строже, боясь, что из любимого сына вырастет бездельник. — Мама рвала на себе волосы: «Боже, растёт разгильдяй и шалопай!», — смеётся 85-летний Адриано Челентано. «Если он и родится, то тут же умрёт» Его появления на свет ждали, но своеобразно. Вместо того, чтобы позаботиться о кроватке и коляске для младенца, семья готовилась его хоронить. Беременной пятым ребёнком Джудитте был 41 год, и она считала себя старой для родов. — Тело слишком дряхлое, чтобы выносить здорового ребёнка! Если он и родится, то тут же умрёт, — грустно вздыхала женщина. Она вышла замуж в 19 лет. Простая деревенская девушка обвенчалась с 26-летним Леонтино Челентано, продавцом белья, через две недели после знакомства осенью 1916 года. Влюбились друг в друга страстно и не представляли больше жизни друг без друга. Через девять месяцев на свет появилась дочь Роза. В 1920 году — сын Алессандро, ещё через два года родилась Мария, а в 1925 году — Адриана. Семья перебралась из южной Апулии в Милан. Леонтино работал на фабрике, производящей выпечку. Джудитте тоже пришлось работать — она хорошо шила. Денег всё равно хватало только на самое необходимое, жили бедно, но дружно. В 1934 году случилось огромное несчастье. У младшей Адрианы обнаружили лейкоз, и через пять месяцев девятилетняя девочка умерла. Адриано Челентано вспоминал, что в комнате мамы было что-то вроде алтаря в память об ушедшей из жизни дочери, она всю жизнь оплакивала её. Летом 1937 года Джудитта почувствовала себя плохо: тошнило, кружилась голова, мучила изжога. Она решила, что у неё какое-то страшное заболевание, возможно, тоже рак, как у бедной Адрианы. — Сеньора, поздравляю, вы беременны! — гинеколог ошарашила женщину. — Не может быть, мы с мужем были уверены, что детей уже не будет, мы же старики, — растерянно пролепетала Джудитта. Маленький негодник пустил струю прямо на красивый костюм жениха сестры Но беременность протекала хорошо, и 6 января 1938 года в семье Челентано появилось пополнение. Да какое! Крупный малыш весил больше пяти кг и орал во всю мощь своих лёгких. Крупный, горластый и совершенно здоровый! Мальчика назвали Адриано в память об умершей дочери. Часто дети ревнуют родителей, когда рождается ещё один ребёнок, но тут дело обстояло иначе. — Мы взрослые, — вспоминала Роза. — И тут вдруг крошечный братик! Так забавно! Хотелось его всё время тискать, целовать и радовать. Так и получилось, что Адриано рос отчаянным сорванцом, вдохновляя соседских мальчишек на шалости и буйные игры! А когда ему не понравился новоявленный 30-летний жених 20-летней сестры Марии, он сначала дразнил его, прыгая, как чертёнок вокруг молодого мужчины, а однажды просто снял штаны и ... маленький негодник пустил струю прямо на красивый костюм «неприятеля». Жених сказал, что больше ноги его в этом доме не будет. — И учился сын из рук вон плохо, — вспоминала мама Челентано. — Тупицей звали! А Адриано просто не нравилось учиться! В школу ходил, лишь чтобы кривляться, дразниться и молоть всякую чепуху. Друзья вечно катались от хохота — он такое вытворял! Даже священников передразнивал — позор какой! И ведь так похоже, что и взрослые ржали, как бараны! А уж какой задира и драчун! Брат говорил: «Пусть в боксёры идёт, раз кулаки чешутся!» Впрочем, детство закончилось в 12 лет, когда умер отец. Мальчик бросил школу и начал зарабатывать. Был и токарем, и сантехником, и часовщиком. — И сейчас обожаю возиться с часами, — рассказывал Челентано. — У них добрые "морды"! Не стань я артистом, у меня была бы лучшая сеть мастерских в Европе. Но жизнь сложилась иначе. Боялась, что он станет негодяем, мерзавцем, жиголо С 14 лет Адриано был одержим музыкой. Слушать её было мало, почему бы не попробовать играть и петь самому? Сказано-сделано, к 17 годам он сколотил группу «Рок Бойз». Он был фанатом Элвиса Пресли и американского комика Джерри Льюиса. Участвуя в конкурсе двойников, за образ Льюиса Адриано получил 100 тысяч лир. Однако, мать всё это не нравилось. — Я решила: всё, что светит Адриано — стать артистом варьете! Позор! — восклицала Джудитта. — Все эти голые девки, пляски, пошлые шуточки, перья и блёстки! Как я ругала сына! Я ведь боялась, что он станет негодяем, мерзавцем, жиголо! Заработал много денег, принёс мне, так я швырнула их. Не нужны мне грязные, развратные деньги! Челентано не разговаривал с Джудиттой неделю, так расстроился! Но он знал, что добьётся успеха, а его любимая мама наконец поймёт, что он верно чувствует, в чём его призвание. В 1957 году состоялся первый рок-н-ролльный фестиваль в ледовом дворце Милана. Участвовали различные группы, в том числе «Rock Boys». Оглушительный успех! Челентано с группой выступает в клубах, а в следующем году «Rock Boys» выигрывает рок-фестиваль в Анконе. Адриано записывает диск и вскоре создаёт свою звукозаписывающую компанию. Он встречает Клаудию Морони (Мори), молодые люди влюбляются и тайно венчаются в три часа ночи, чтобы избежать папарацци и журналистов, которые постоянно их выслеживают. И пара переезжает жить… к Джудитте. — Когда он добился успеха и мгновенно стал знаменит во всей Италии, я поняла: мой сын идёт своей дорогой. Я не имею права вставать у ребёнка на пути. Для Адриано мама была самым близким, самым родным человеком всю жизнь. — Моя мать любила меня, может быть, слишком сильно. Но её любовь не была удушающей, наоборот. Мне казалось, что у неё сотня ласковых рук, всегда готовых меня обнять. Она давала потрясающее чувство защиты. Когда она умерла, мой брат лежал в клинике неврозов три месяца, а сын моей сестры развёлся. Просто моя мама была громоотводом в нашей семье. Каждый, когда не знал, как поступить, говорил: «поехали к маме» или «пойдем к бабушке Джудитте». #опусыирассказы

Племянница приехала ко мне в гости, но обижается, что я не кормлю. ✨ Живу с сестрой в разных городах. Ее дочь мечтает поступить в университет, который находится в моем. Будет потом жить в общежитии, а пока приехала на пару недель, чтобы туда сходить. То ли экзамены там какие-то, то ли просто документы лично оформить. Я не вникала в эти формальности, просто знаю, что приехать перед поступлением в институт это нормально. Сестра договорилась, что поживет она пока у меня. Кто должен накрывать на стол Вопрос питания мы не обговаривали. Но если ее мать молчит на эту тему, то решают они его сами между собой. Смотрю, а она сидит и дуется в гостиной. Спрашиваю, в чем дело. Она отвечает, что думала, что я ее теплым обедом накормлю.#опусы Сразу же одернула ее словами: "Я не только питание тебе не предоставлю, но и буду жить по своему графику. Сейчас мне срочно нужно уходить! Позвони маме, пусть денег тебе на карту перечислит, пойдешь сырков купишь каких-то, булочки и поешь с чаем. Чай, кстати, тоже купи. У меня закончился! Ну что ты, как маленькая! 18 лет же уже!" Ее мама давно не болтала со мной о жизни и не знает, что я, как только дети выпорхнули из гнезда, муж удалился в неизвестном направлении, ударилась в работу. Занятость у меня с жутким графиком, поэтому дома бываю нерегулярно, силы на домашние дела вообще меня покинули. Поспать бы и выспаться, и то хорошо. Ради гостьи ничем жертвовать не собираюсь Приятно, безусловно, встретиться с Аришей. Она так выросла, женственной стала, но! Я уже не та свободная расторопная тетя Люда, которая когда-то хоть слона могла приготовить, не жалея времени и сил. Пусть сама закупает продукты, нарежет, сварит, пожарит и пропарит. А еще лучше – пусть покупает что-то готовое, чтобы плиту или квартиру мне не угробила. Так она распсиховалась, поутихла и молча злится каждый день. Рассчитывала, видимо, на полный пансион на пару с мамочкой. Ну, не знаю, может все устаканится. Сложно сразу резко перестать быть хорошей и удобной, ведь я столько лет поддерживала стабильно миролюбивые отношения с каждым из близкого круга. Да и сейчас вполне миролюбива: предоставила бесплатный кров, однако, с отсутствующим "элементом". Пошла к психологу за советом, как ласково и нежно объяснить родным, что сейчас я уже не настолько функциональна, как раньше. Поменьше на меня рассчитывать надо! Блог: Клинический случай в группе #ОпусыИрассказы