Предыдущая публикация
Медное царство
Это моя медная посуда. Не вся, потому что часть посуды я на днях отправил в Тверь, лудильщику. С медной посудой, вообще, хлопот довольно много, она не слишком практичная. Медная посуда быстро темнеет, её чистить приходится особо, и, иногда, её приходится ещё и лудить.Да, часть медной посуды непременно должна быть тщательно лужённой, другая часть может оставаться просто медной, но надо знать, в какой посуде что готовить, что можно класть в одну и что ни в коем случае нельзя класть в другую. Хранить еду в медной посуде нельзя – это тоже надо помнить.
Но вот беда - в Москве, говорят, не осталось ни одного мастера "лужу, паяю, примуса починяю". Ладно, слава Газпрому и РАО ЕЭС России, в примусах надобность практически отпала. Но как же, позвольте, где теперь лудить посуду? Где починить кухонную медь? Негде. В Москве просто негде, не у кого починить прохудившийся самовар или запаять забытый на плите чайник. Вся надежда на небольшие города, где сохранились традиции и, к тому же, люди более бережливы и не торопятся выкидывать из дома старую медную посуду, знают ей цену.
Вообще, я обратил внимание, что медную посуду до сих пор изготавливают именно в тех странах, где... кухня хорошая, и где народная кухня хорошо сохранилась. И если повара в какой-то стране пользуются на кухне медью, то это один из признаков того, что здесь живы кулинарные традиции и этот край интересен с кулинарной точки зрения.
Недавно я купил замечательную кастрюлю и сотейник - итальянские. Предлагали купить ещё и другую посуду - португальскую. Кто был в этих странах, скажите мне, что, как там с кухней дела обстоят? Всё ли в порядке? То-то же!
Но вот беда - в Москве, говорят, не осталось ни одного мастера "лужу, паяю, примуса починяю". Ладно, слава Газпрому и РАО ЕЭС России, в примусах надобность практически отпала. Но как же, позвольте, где теперь лудить посуду? Где починить кухонную медь? Негде. В Москве просто негде, не у кого починить прохудившийся самовар или запаять забытый на плите чайник. Вся надежда на небольшие города, где сохранились традиции и, к тому же, люди более бережливы и не торопятся выкидывать из дома старую медную посуду, знают ей цену.
Вообще, я обратил внимание, что медную посуду до сих пор изготавливают именно в тех странах, где... кухня хорошая, и где народная кухня хорошо сохранилась. И если повара в какой-то стране пользуются на кухне медью, то это один из признаков того, что здесь живы кулинарные традиции и этот край интересен с кулинарной точки зрения.
Недавно я купил замечательную кастрюлю и сотейник - итальянские. Предлагали купить ещё и другую посуду - португальскую. Кто был в этих странах, скажите мне, что, как там с кухней дела обстоят? Всё ли в порядке? То-то же!
Вот и в Азербайджане есть целый город, в котором все мужчины занимаются изготовлением медной посуды и предметов домашнего обихода. Городок этот называется Лахыч и расположен он вдалеке от автодорог, высоко в горах, в очень живописном и благодатном месте.
В Лахыче семь улиц и семь кварталов, а ещё один мост через бурную речку, соединяющий Лахыч со всем остальным миром.
Надо сказать, остальной мир не забывает Лахыч. Сюда, приезжают практически все, путешествующие по Азербайджану, да и сами азербайджанцы хоть раз в жизни, да побывают в Лахыче.
Потому что Лахыч завораживает, в нём, наконец-то, теряется ощущение суеты и спешки, а время начинает течь по-другому – не годами, не точными датами авиарейсов и минутами совещаний, а столетиями. Здесь запросто могут сказать «мой дедушка» о человеке, жившем семь веков назад. И даже назовут его имя, потому что это он однажды собрал аксакалов города и убедил их сделать в городе… канализацию. Да-да, под этой мостовой проходит канализация, сложенная из каменных плит, вытесанных из плоского речного камня.
Надо сказать, остальной мир не забывает Лахыч. Сюда, приезжают практически все, путешествующие по Азербайджану, да и сами азербайджанцы хоть раз в жизни, да побывают в Лахыче.
Потому что Лахыч завораживает, в нём, наконец-то, теряется ощущение суеты и спешки, а время начинает течь по-другому – не годами, не точными датами авиарейсов и минутами совещаний, а столетиями. Здесь запросто могут сказать «мой дедушка» о человеке, жившем семь веков назад. И даже назовут его имя, потому что это он однажды собрал аксакалов города и убедил их сделать в городе… канализацию. Да-да, под этой мостовой проходит канализация, сложенная из каменных плит, вытесанных из плоского речного камня.
Вода в город приходит по желобам водопровода и в городе повсюду есть места, где воду можно набрать вот в такие медные кувшины. Местным красавицам не приходится ходить по воду далеко, источники расположены прямо на улице и так близко к домам, что девушкам едва хватает пространства для того, чтобы успеть покрасоваться с кувшином на плече. А нравы здесь строгие, ночных клубов нет. Где чаровнице ещё испытать силу своего взгляда, как не у источника, демонстрируя свою грациозность и стать, поднимая кувшин на плечо? Где собраться людям, чтобы посмотреть, как снимают видеопрограмму об их городе и подсказать ведущему то, что он не успел, или забыл сказать об их городе?
Всё вот здесь – у воды, на главной улице.
Пройти по этой улице – дело на целый день.
Пройти по этой улице – дело на целый день.
Невозможно пройти мимо старушки, которая вяжет бесконечные носки и чулки, да продаёт расшитые платки с прилавка, у которого сидит целыми днями.
А как не поздороваться со старым мастером, присевшим со своими инструментами поближе к свежему воздуху, у двери?
А знаете, сколько времени у вас может занять посещение мастерской?
Ведь смотреть на старинные вещи, готовые третий век служить каждому купившему их после реставрации, да видеть как прямо сейчас, сию минуту, из под рук мастера выходят точно такие же блюда, кувшины и самовары можно хоть до вечера!
А знаете, сколько времени у вас может занять посещение мастерской?
Ведь смотреть на старинные вещи, готовые третий век служить каждому купившему их после реставрации, да видеть как прямо сейчас, сию минуту, из под рук мастера выходят точно такие же блюда, кувшины и самовары можно хоть до вечера!
Но интереснее всего в кузнице, где кухонная и домашняя утварь обретает свою форму, где кусок металла превращается то в блюдо, то в кувшин, то в казан, а, будь на то воля мастера и Аллаха, может превратиться и в десятки недорогих ювелирных украшений, обладающих поразительной способностью радовать взор и душу.
Вот горн – настоящий, со старыми, но надёжно работающими мехами.
Вот наковальня, вокруг которой становятся одиннадцать ковалей, а мастер садится на невысокий табурет и начинает дирижировать молотобойцами. В руках у мастера щипцы и небольшой молоток, которым он только указывает куда бить. В руках у ковалей различные молоты, молотки, молоточки, у каждого из них своё название. Мастер произносит название и показывает куда бить. Всё происходит очень быстро. Град древних, коротких, лаконичных слов, отрывисто и глухо слетающих с губ мастера отзывается градом ритмичных ударов. Удар каждого молотка отзывается из под потолка кузни особым тоном. И всё действие очень быстро налаживается и мгновенно превращается в горную, ритмичную, дерзкую мелодию, завершающуюся шипением от металла, опущенного в ведро с водой. После этого звука в мастерской становится непривычно тихо, только звон в ушах, перебиваемый приглушённым рокотом голосов молотобойцев, обсуждающих изделие, что вышло из под их молотов под руководством гениального мастера. Ведь начиная свою работу они могут только догадываться о том, что именно задумал сделать их руками мастер.
Отсюда, из кузницы, утварь переходит в соседнюю мастерскую, где работают люди тонкие, подлинные художники – чеканщики и резчики по металлу.
Это люди, способные всю свою жизнь делать одно и то же, но ни разу не повториться в деталях узора. Это остроумные люди, да и деды у них были остроумны. Представляете себе, как они назвали первые пистолеты, которые в этом городке начали делать несколько веков назад? Ну, такие пистолеты, в ствол которых сначала надо насыпать порох из рожка, забить пыж, вложить припасённую пулю и снова забить её шомполом, чтобы она не выкатилась прежде времени? Они назвали его «даян долдурум!», что в переводе означает «постой, заряжу!»
И вот эти люди делают из обычных предметов обихода предметы искусства. Зачем? Для чего? Какая разница, на каком блюде подать плов, если всей его красоты под пловом всё равно не будет видно? Какой прок украшать кувшин для воды или котелок для приготовления еды? А вот надо – душа просит. Душа мастера требует, чтобы её красота была явлена людям, душа покупателя просит: «купи вон то, красивое», душа повара не позволит готовить абы что в этой красивой посуде, совесть не позволит положить на такое блюдо плохо приготовленное угощение.
Вот поэтому работы у лахычей со временем не убавляется, спрос всегда был, есть и будет.
Кому старый самовар отреставрировать, кому облудить и почистить тот, которым он пользуется сейчас, а кто-то не пожалел денег и заказал новый семизар.
Вот поэтому работы у лахычей со временем не убавляется, спрос всегда был, есть и будет.
Кому старый самовар отреставрировать, кому облудить и почистить тот, которым он пользуется сейчас, а кто-то не пожалел денег и заказал новый семизар.
Не знаете, что это за слово? Думаете, вам понадобится перевод? Ну, посмотрите на этот предмет, он вам ничего не напоминает? Это же отец самовара! Дербентские или шемахинские тезики продавали семизары русским купцам, а тем, для того, чтобы продавать их в России требовалось название – бренд, иными словами – вот они и сложили два русских слова в одно, напоминающее оригинальное название. Семизар – Самовар.
Не верите мне? Ну, поинтересуйтесь, когда в Туле было положено производство самоваров. А когда на Руси чай пить начали, слышали? Да полтора столетия прежде того времени, когда в России появился первый российский самовар. Вот оно как!
Только пусть патриоты не расстраиваются. То, что русские мастера сделали из самовара, превратило его из предмета обихода для путешественников или чабанов в предмет абсолютно необходимого для декора богато накрытого чайного стола, а иногда и в предмет подлинного искусства. Ну и то, что чай и самовар так полюбились в России, только доказывает высокие душевные качества русского народа, теплоту его характера и гостеприимство. Где ещё с гостем побеседовать, как не за чаем?
Поэтому в Азербайджан самовар вернулся уже с русским названием и редко где найдёшь азербайджанский дом, в котором нет было бы самовара.
Не верите мне? Ну, поинтересуйтесь, когда в Туле было положено производство самоваров. А когда на Руси чай пить начали, слышали? Да полтора столетия прежде того времени, когда в России появился первый российский самовар. Вот оно как!
Только пусть патриоты не расстраиваются. То, что русские мастера сделали из самовара, превратило его из предмета обихода для путешественников или чабанов в предмет абсолютно необходимого для декора богато накрытого чайного стола, а иногда и в предмет подлинного искусства. Ну и то, что чай и самовар так полюбились в России, только доказывает высокие душевные качества русского народа, теплоту его характера и гостеприимство. Где ещё с гостем побеседовать, как не за чаем?
Поэтому в Азербайджан самовар вернулся уже с русским названием и редко где найдёшь азербайджанский дом, в котором нет было бы самовара.
Самовар стоит даже в ковровой лавке, где работает эта прекрасная лицом и сердцем женщина. Вот станок, за которым она ткёт очередной ковер в ожидании покупателей, а вот, рядом, самовар. И сама пьёт, время от времени отрываясь от работы и осматривая то, что у неё получается и гостям-покупателям нальёт стаканчик. Кусочек сахара и глоток ароматного напитка сделает любого покупателя сговорчивее. А меня эта женщина подкупила тем, что неожиданно заговорила с мной не по-русски и не по-азербайджански, а на особом наречии фарси, которым до сих пор пользуются некоторые семьи в Лахыче. Вообще, чаще всего, лахычи разговаривают на тифлисском наречии азербайджанского языка, а эта женщина заговорила со мной такими словами, которые моментально перенесли меня на несколько столетий назад, пробудили во мне генетическую память о предках, которые, может быть, точно так же, как нынешние лахычи, занимались каким-то ремеслом, торговали, строили дома, писали поэмы, любили женщин и растили детей.
Вот история, вот жизнь, вот моё место в этой жизни – быть одним из звеньев непрерываемой цепи моего рода.
Спасибо вам, лахычи. Спасибо, Лахыч. Многое в голове на своё место встало.
Вот история, вот жизнь, вот моё место в этой жизни – быть одним из звеньев непрерываемой цепи моего рода.
Спасибо вам, лахычи. Спасибо, Лахыч. Многое в голове на своё место встало.
Следующая публикация
Комментарии 1