Что бы ни случилось, она говорила себе: всё к лучшему. Это помогает. Он долго готовился, набирался смелости и вот, наконец, сегодня сообщил ей о своем решении расстаться. Он заберёт вещи через месяц — на днях уезжает в Грецию на отдых, а прямо сегодня начинает новую жизнь. Без неё. И да, он влюблён в другую женщину, так бывает, малыш. И что тут поделаешь? Не грусти, жизнь продолжается. Он думал, что она заплачет, а она спокойно варила кофе, аккуратно нарезала сыр и французский луковый хлеб. Наполняла горячим кофе чашку, любовалась завитками ароматного пара, добавляла сливки. Сделав первый глоток, улыбнулась: превосходно! Он ждал скандала, криков, истерики, а она с аппетитом съела два буте
Как-то поехала в гости к одному человеку. Мы пили чай и болтали, а потом я стала собираться домой, а он сказал, что уже поздно, и мне лучше остаться. Он бы хотел этого. А я в этот момент ложечкой помогала себе надеть туфли, и ложечка на секунду замерла. И я замерла. Потому что побежали мурашки.
Я надела туфли и ушла.
Потом долго стояла на остановке, а потом долго ехала в холодном троллейбусе. Я заняла сиденье поближе к водителю, потому что в троллейбусе больше никто не ехал. А мне очень хотелось, чтобы рядом кто-то был. Мне даже показалось, что водитель на меня как-то так посматривает, как будто все знает и понимает.
Понимает, что недалеко от автобусной остановки живет человек. Большой, силь
Аньку бросил жених. Прямо на Пасху забрал свои и крашеные яйца и отнес к соседке через три дома. – Извини, – говорит, – но я полюбил другую. – Какую еще другую? А для кого я курицу запекла? – возмущенно уточнила Анька сковородой, но промахнулась, и посуда грохнула в поспешно закрытую дверь. С Витькой они встречались с тех пор, как у девушки выросла грудь. Все село знало, что рано или поздно парочка поженится. Построив новый коттедж в центре села, зажиточные родители отписали Аньке старый, еще добротный дом на краю деревни, и почти сразу после окончания училища Витька тихонечко к ней переехал. Стали они жить-поживать, на шикарную свадьбу добра наживать. Но полгода назад в их деревню приех
-На аборт! Я не приму чужого ребенка! - муж поставил условие - Ты в своем уме? У меня двадцать третья неделя! Какой аборт? – обернулась Лида. - Ну, значит донашивай и в детдом. Мне чужой не нужен. Лишний рот кормить не стану, - отрезал мужчина, включая телевизор. - Он не чужой. Он наш! Я его никому не отдам. - Мам! Ну хватит уже переживать, ты нас не побеспокоишь, если иногда помощи попросишь. - Ну мне уже неудобно. Ты и так мне больше всех помогаешь, не знаю уж, с какими глазами к тебе обращаться. - Мам, ну ты же не к чужому человеку обращаешься, а к сыну. Ладно, я побежал! Звони, если что! Стоя у окна и наблюдая, как младший сын весело машет на прощание и садится в машину, Лида думала
Марк сошёл с поезда на вокзале родного города. Попрощался с усталой неулыбчивой проводницей, поправил ремень дорожной сумки на плече и нырнул в подземный переход за другими пассажирами. Звуки шагов отражались от стен, множились. В детстве он с мальчишками любил спускаться сюда и бегать. Им тогда казалось, что их не трое, а целая сотня. Когда он вышел на поверхность, эхо испуганно отхлынуло волной назад, затаилось в ожидании следующих пассажиров. Марк сделал глубокий вдох и двинулся к просыпавшемуся городу. - Куда подвезти? – крикнул водитель одного из такси, дежуривших на привокзальной площади. Марк махнул ему рукой, покачал головой, мол, не нужно, спи дальше, пр