КОТ БАСЁ (поэзия Светланы Лаврентьевой)

Кот Басё Воздух тяжелый, густой и влажный, режется острым ножом легко. Если ты будешь молчать о важном, можешь поставить себя на кон. Вздох твой неслышен и шаг неспешен, шкура тигровая льнет к земле. Но обезьяны деревья держат и чувствуют, как остывает след. Бронзовой шерстью, крапленой мастью с лесом сливаются, ждут в тени. Мир разделяет нас всех на части, вот только с выбором не тяни. Деревья могучи, прочны лианы, так притягательна высота, религия бронзовой обезьяны — слепая ловкость ее хвоста. Идешь наощупь, тропы не чуя, ведомый силой своих кровей. Жизнь начинает казаться чудом, а запад к вечеру — багроветь. И время вспять не имеет хода, пока лежишь в темноте один. Уставший хищник, твоя

Кот Басё ...Год будет на сверх скоростях и очень плотный по энергиям, но сама не ожидала, что настолько. 16 дней после Бельтайна, съездила в Арктику с запросом на новый уровень. Штош, поглядим, как там, на верхних этажах  Еще интересное: больше месяца мы с Сашей без кофе, без сладкого и без мяса (алкоголя у нас нет уже много лет), и, что удивительно, полет нормальный. Саша кофеман, я мясоед, а стресс (который живет с нами вечно) заедался тортиком. Как только формулируется аскеза - все это перестает быть интересным. Энергия перенаправляется на цель. Ломки нет вообще. Ни одна диета так не работает, ограничение вызывает желание устроить бунт. Аскеза не ограничивает. Аскеза напоминает, что

Кот Басё «Вещь… да, вещь! Они правы, я вещь, а не человек… Наконец слово для меня найдено, вы нашли его… Всякая вещь должна иметь хозяина… Каждой вещи своя цена есть…» А. Н. Островский, «Бесприданница» Сколько вас, решающих, как мне жить, что мне делать, кому присягать на верность? Быть своей, оставаясь среди чужих, стало делом слишком обыкновенным. Нынче город сумрачен и зловещ, накрывает всех нас тяжелой дланью. Я умею быть вещью, поскольку вещь — это то, что требует обладанья.

Кот Басё Кто в твоем теле? ...это ... для тех, кто уже перешел от выяснения вопросов выживания «куда спрятаться и что съесть?» к вопросам «кто я такой, и что на этой планете вообще происходит?». Пока я автописьмом записываю то, что планирую вам передать, часть моего сознания договаривается с телом, пытаясь объяснить ему, почему нужно напрячься и пропустить через себя еще больше энергии. Тело предсказуемо не хочет, оно умное, у него есть защитные механизмы, оно не собиралось быть ядерным реактором. Но приходится. Исследование этой темы я начала в детстве. Потому что мои сверстники жили себе спокойно в своих телах, прыгали по лужам, дрались и смотрели мультики. Я смотрела на свою руку. Час

Кот Басё Это просто история без героев, эпизод подслушанных разговоров. Он мечтал, что когда-то их будет трое, и она улыбалась — еще не скоро, он писал за двоих по ночам программы, потому что парню, конечно, проще, и при встрече ее молодую маму называл серьезно «любимой тещей». Он работал, как проклятый, снял квартиру, разбирался в шубах, духах, бриллиантах, и она смеялась: «Уйди, противный!», но у жизни тысячи вариантов. И когда наконец-то купили кольца, вдруг пришел анализ с пометкой «онко-», и романтик с верой народовольца стал ненужным больше больным подонком. Крест вдовы — печальная перспектива, молодая жизнь, не судите строго… Он остался ночью в пустой квартире — умирать бессмысленно

Кот Басё Был местом — стал экраном памяти, не город — темный кинозал. Вот здесь мы промолчали в панике, а тут ты лишнего сказал, на этом перекрёстке ссорились, на том — мирились, не простив. В домах дверные петли сорваны — открыто, но нельзя войти. В шкатулках не осталось ценностей, в реке не прибыло воды. Живые и уходим целыми — аминь, спасибо за труды. Шагают дворники оранжево по нашим отпечаткам лап, и если сжечь мосты прикажут нам, то пусть получится — дотла. Так мелочно за что-то держимся, так прячем прошлое в карман, как будто время танцем дервишей не нас давно свело с ума, как будто можно втайне вымолить прощенья горькое вино. Начнется дождь и город вымоет, и так закончится кино. Бал

Кот Басё Роза Хутор легко превращается в ротух азор, стробоскопит разум, во всем замечает фразы, ходит вверх по Мзымте, не видит ее пределы. Человек, изыди, просто оставь мне тело. Поместить себя в пасть свободы, в тиски ущелья, вспомнить все свои восемь жизней и воплощений, не просить прощенья за то, в чем вины не чуешь. Человек, исчезни, просто оставь мне чудо. Где же был мой дух, в каких лабиринтах темных, пока ты, человек, венок ему плел из терна, пел ему осанну, крестом осенял привычно. Человека приносят в жертву — таков обычай. Достают из глубин себя, отпускают с миром — горным кряжем, дремучим лесом да полем минным. Полем минным, дремучим лесом да горным кряжем. Стробоскопит время, н