Предыдущая публикация
Крушение рейха
Пушечное мясо: обмочился...
К сегодняшнему дню Госдепом США отрабатывается версия, что якобы победу во второй мировой одержала вовсе не Россия, но США. Этот наглый миф сегодня раскручивается когортой либералов, за деньги Запада строчащих свои ни с какими фактическими материалами по войне несообразные легенды о якобы все безумно бросаемых русских солдатах на никому ненужные высотки и там гибнущих десятками миллионов. И если снимаются фильмы про войну, то обязательно нашим солдатам, идущим в атаку, тычут дулами пулеметов заградотряды. Понятно, ни о какой обработке немецких позиций из пушек или «катюш», бомбардировке врага с воздуха и поддержке танков и разговора не ведется. Но только урь-ря и толпой вперед, а пулеметы их косят и косят — немцы только дула им успевают менять.
Хотя сами немцы в своих письмах родным или дневниках постоянно плачутся о том, что сидят в страхе, ожидая ударов «катюш», после чего им и настанет быстрая и жестокая смерть. И никакое бегство их не спасет — их раздавят наши «тридцатьчетверки», каковых с два десятка приходилось на каждый их «тигр». Про такое соотношение сил наши кинематографисты почему-то забыли или не знали? А если кто и из этого пекла улизнет, то убегающего врага разнесут в клочья наши летающие танки, «ил-2», которые ими были прозваны «черной смертью».
Но мы как бы безоружные в этих кино. А к кино этому еще выкладывается масса составленных германофилами табличек, которые все в один голос воют о том, что мы жесточайшим образом были биты в этой войне. То есть нас били, били и добились-таки — мы вошли в Берлин.
И очень многие, наглотавшись западной лжи, что самое-то интересное почерпнутой из наших же книг о войне и фильмов, уже сами начинают верить в этот миф, сегодня раскручиваемый Западом по полной программе. Ведь даже Солженицын когда-то уверовал в непогрешимость предоставленной ему Западом информации о войне и, уверовав сам, стал уверять и нас, что якобы войну мы выиграли исключительно за счет штрафных батальонов. Но проходит время и эти легенды под напором информации о войне, в том числе освещенной самими же немцами, развенчиваются. Становится понятным и сам смысл оболгания русского народа, народа Победителя, средствами западной и своей же либеральной пропаганды. Готовится 3-я мировая война. А потому проигравшую сторону им требуется уверить в победе (а иначе как ее заставить воевать?). А вот победителей, напротив, вражья пропаганда пытается убедить в полном своем и безоговорочном поражении.
Но, как ни стараются фальсификаторы, за последнее время, когда с каждым днем становится известным все большее количество фактов, много более отчетливо вырисовывается картина истинных потерь в этой войне. Ведь на самом деле тотальную мобилизацию и даже не к концу войны, а уже после поражения под Москвой, произвели вовсе не мы, но немцы. К Сталинграду немецкие дивизии уже вовсю пополняют поляками, а после Курской дуги даже ранее стерильно германские части СС набираются представителями практически всей Европы. К самому же своему безславному концу представители рейха не просто ставят под ружье вообще всех имеющихся пока живыми стариков и детей, но драконовскими приказами отрезают мужскому населению своей страны вообще какую-либо возможность к выживанию.
Для остановки рвущихся к Берлину наших войск фюрер давно был готов пожертвовать и ими. Но и семьи тотально ставящегося под ружье этого пушечного мяса, в случае малейшего отказа от сопротивления наступающим русским войскам, оказывались под угрозой расстрела:
«Гитлер требовал расстреливать на месте каждого, кто осмелится отойти или дать приказ на отход. Призывы сопровождались угрозами по отношению семей тех солдат и офицеров, которые сдадутся в плен…» [59] (История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. Воениздат М., 1979. С. 314).
И расчет был тонок: несмотря на всю свою звериную сущность, что в ходе войны слишком явственно обнаружилось, именно кажущаяся сентиментальность, а на самом деле обыкновенный животный инстинкт сохранения вида этих перед сатанинским масонством пресмыкающихся, и заставляла немца предпочесть собственную смерть смерти своих родственников. Эту стратегию использовало и все гитлеровское окружение:
«Выступая 3 августа 1944 года на совещании гауляйтеров в Позене, Генрих Гиммлер заявил: “Мы введем… абсолютную ответственность всей семьи. Мы уже так поступали… это… очень старый и практиковавшийся еще нашими предками обычай. Почитайте-ка хотя бы германские саги… Когда семья объявляется вне закона, они говорили: этот человек совершил измену, тут плохая кровь, тут кровь изменника, ее следует истребить. А при кровной мести истреблялся весь род до последнего колена” (Фест И. Адольф Гитлер. Биография. Т. 3. С. 332)» [58] (Гудериан Г. Воспоминания солдата. «Феникс». Ростов-на-Дону, 1998. С. 8).
Но такое для немцев и действительно не в новинку. И не только в древних сагах, но куда как и много позже подобный безпредел в Германии являлся нормой. Ведь самый наиболее обожаемый из числа их полководцев-агрессоров, наиболее часто битый нами, прусский король Фридрих, за свою никчемную линейную стратегию именуемый «великим», еще в ту давнюю эпоху издал указ, не устаревший для немцев и по сию пору:
«…за немца-гусара, если он сам убежит от фухтелей [плоская сторона сабли], от позитуры [положение тела, выправка], отвечает головой его отец!» [60] (Раковский Л. Генералиссимус Суворов. Адмирал Ушаков. Лениздат. С.-Пб., 1987. С. 29).
Иными словами: если немец попытается избежать положенного ему за какую-либо провинность мордобоя, то с его папашей королевские судьи поступят ничуть не менее жестоко, чем, по тем же временам, поступали тайные судилища фем. И если «добрые» судьи фем, не мудрствуя лукаво, предпочитали свою жертву приобыденно вздернуть на ближайшем суку, то уж по приказу самого монарха кары на провинившегося папу сынули, вольноопределившегося на службу, но ударившегося в бега, должны были обрушиться куда как и еще более суровые. А так как палаческому искусству к ним ездил поучаться даже сам Петр, то о постигающих отцов германских семейств карах можно лишь догадываться… Что с ними делали: четвертовали или сажали на кол, поджаривали на дыбе или одевали на ногу «испанский сапог»?
Потому эта их повышенная вдруг вспыхнувшая под самый занавес активность русскому человеку была совершенно не понятна. На самом же деле Гитлер просто оседлал немца, припомнив, каким это образом в подобных ситуациях поступали его многочисленные предшественники, и поехал на нем для решения своих проблем.
Был и второй фактор, позволяющий Адольфу Гитлеру все же надеяться на немедленную остановку драпока, которое в чрезвычайно спешном порядке осуществляло его аника-воинство вплоть до самой границы «тысячелетнего рейха». И агрессивность своих головорезов-людоедов он расценивал так:
«…здесь они будут драться отчаянно. Их пугает расплата за совершенные преступления» [22] (Карпов В. Взять живым. Советский писатель. М., 1980. С. 389).
Но рвущийся по всем швам Восточный фронт, куда отрядили наиболее способные к сопротивлению части, даже вместе с венгерскими дивизиями, все равно не превысил своею численностью 3, 7 млн. чел [12] (Советская Военная энциклопедия. Тт. 1-8. Военное издательство МО. М., 1976. Т. 2. С. 64).
Так куда же подевались не вошедшие в число защитников рейха остальные 14, 5 млн. немцев? Ведь в Германии:
«…в 1939–1945 гг. в вооруженные силы было призвано почти 17, 9 млн. человек (Б. Мюллер-Гиллебранд. Сухопутная армия Германии 1933–1945, т. III, с. 328)» [18] (История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 12. Воениздат М., 1982. С. 269).
Ответ элементарен и совершенно неудивителен: их не стало. То есть их трупом были сдобрены поля Русской Славы, куда пытались сунуться все эти кровожадные монголоиды, пришедшие напиться нашей кровушки. Но им здесь сильно не повезло: вместо отсасывания крови чужой, пришлось пролить свою собственную, оросив ею нашу святую землю. И теперь, разгромив врага под Сталинградом и Курском, вал русского возмездия катился все дальше на запад. И все это несмотря на то, что в попытке остановить надвигающийся окончательный разгром национальными социалистами под ружье были поставлены уже и дети:
«Указом Гитлера от 25 июля 1944 г. была объявлена новая “тотальная мобилизация”… Имперскому уполномоченному по ведению тотальной войны Геббельсу поручалось все силы общества направлять на помощь фронту, произвести строжайшую повсеместную чистку и высвободить мужчин для вермахта (Bundesarchiv (Koblenz). Reichskanzlei, R 43II/666a, Bl. 56–57). Призывной возраст был снижен с 17, 5 до 16 лет» [56] (История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 9. Воениздат М., 1978. С. 450).
То есть это не фольксштурм, который появится еще через два месяца. Это кадровые части Германии. Значит фольксштурм, что из вышесказанного следует, будет теперь уже набираться из 12–15 летнего населения, предназначенного к тотальному уничтожению. Им, полубезоружным, необученным и лишь еще одним своим возрастом совершенно не готовым к ведению войны, предстоит быть брошенными Гитлером на убой под колеса наших танков, уже передавивших под Сталинградом и Курском их отцов, а теперь принимающихся за них самих и их дедов.
Вот что сообщает плененный нашими разведчиками тотально мобилизованный немец — Иоганн Айкен:
«Мы не хотим воевать, всем понятно — война проиграна. Но офицеры и эсесовцы нас заставляют. Нам каждый день зачитывали списки расстрелянных за трусость. В городе на площадях висят подвешенные за ноги дезертиры…
…В городе мобилизовано в фольксштурм все мужское население... У нас брали письменное обязательство, не отступать с позиций, мы предупреждены: за отход — расстрел!» [22] (Карпов В. Взять живым. Советский писатель. М., 1980. С. 431).
«…все города и населенные пункты позади линии фронта были объявлены крепостями… В случае дальнейшего отступления германских войск эти так называемые крепости под командованием какого-нибудь генерала должны были продолжать до последней капли крови даже безнадежную борьбу. Так как для этих целей боеспособных войск уже не было, то на практике это означало гибель еще нескольких тысяч не подготовленных к бою немцев» [26] (Герхард Больдт. Последние дни Гитлера. «Пейто». Минск, 1993. С. 29).
Но потери, которые постоянно несли как сами немцы, так и их союзники, к концу 1944 г. восполнять было уже не кем. А потому в сентябре, в виду все возрастающей угрозы на Восточном фронте, началось формирование фольксштурма, куда, в качестве живого мяса, были отмобилизованы еще и 12–15-летние подростки. Но это набиралось уже сверх 17,9 млн. немцев — общего числа призванных в состав вооруженных сил Германии:
«В конце сентября началось формирование фольксштурма… Фольксштурм явился детищем нацистской партии и не входил в состав вермахта» [56] (История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 9. Воениздат М., 1978. С. 524).
«…Мы хорошо знали, что немецкий фольксштурм не сможет выдержать ударов нашей опытной и хорошо вооруженной кадровой армии. Гитлеровцы создали даже женский вспомогательный корпус. Все эти меры были актом отчаяния, и нам было ясно: Германия напрягает последние силы, пытаясь оттянуть неизбежную катастрофу» [3] (Маршал Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Том 2. Издательство агентства печати новости. М., 1978. С. 247–248).
Вот какие категории населения Германии были подставлены под удар русского штыка в качестве пушечного мяса:
«По существу, все способные носить оружие зачислялись в фольксштурм» [59] (История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. Воениздат М., 1979. С. 91).
То есть мели под гребенку вообще всех: слепых и хромых, слишком старых и слишком молодых. Но не только возрастной неспособностью к ведению военных действий отличался этот набранный Гитлером сброд:
«…большинству батальонов фольксштурма не хватало оружия, техники, подготовки. Использовать их в боях было просто немыслимо» [21] (Раус Э. Танковые сражения на Восточном фронте. ООО «Издательство АСТ». М., 2005. С. 435).
Но крысиная нора требовала защиты любой ценой. И Гитлера слишком мало интересовала эта их неподготовленность:
«…когда фронт начал трещать, большинство батальонов фольксштурма, использованные в Восточной Пруссии, не сумели оказать никакой помощи армиям, защищающим провинцию. Если их не истребляли поголовно, они несли тяжелые потери» [21] (Там же).
Смертность в таких эрзац воинских частях была просто потрясающей. Вспоминает Ганс-Гюнтер Штарк, в чьем подразделении было немало мобилизованных Гитлером подростков:
«Мне они были не нужны, потому что большинство из этих детей не доживало до следующей среды. Отправка на фронт “зеленых” юнцов была полной безсмыслицей. Это граничило с преступлением» [63] (Кнопп Г. «Дети» Гитлера. ОЛМА-ПРЕСС. М., 2004. С. 254).
Но и практически на всех участках фронта тогда отмечалось все то же самое:
«Многие погибали в первом же бою» [63] (Там же, с. 248).
Но как же удалось заставить лезть на верную гибель этим странным наспех сформированным частям, которым и подготовка-то вряд ли чем могла бы помочь?
«С помощью социальной демагогии, репрессий и других мер фашисты пытались заставить все население Германии сражаться до последнего человека. “Каждый бункер, каждый квартал немецкого города и каждая немецкая деревня, подчеркивалось в приказе Гитлера, — должны превратиться в крепость, у которой либо противник истечет кровью, либо гарнизон этой крепости в рукопашном бою погибнет под ее развалинами…” (Цит. по: “Zeitschrift fur Militargeschichte”, 1965, №6, S. 705)…
Для укрепления дисциплины и вселения всеобщего страха в армии и тылу с особой жестокостью выполнялась директива Гитлера о смертной казни “с безотлагательным приведением в исполнение смертных приговоров перед строем” (Архив МО, ф. 243, оп. 2914, д. 239, л. 163). Этими мерами фашистскому руководству удалось заставить солдат сражаться с отчаянием обреченных» [59] (История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 10. Воениздат М., 1979. С. 91).
Следующая публикация
Нет комментариев