- Бабушка, а скоро мама приедет? – Этот вопрос Лидия слышала несколько раз на неделе, и всякий раз терпеливо отвечала: - Скоро. Теперь уже скоро. Ты, Олюшка, кофточку бы одела, да и носки теплые, а то протапливать еще не скоро буду. А простывать тебе нельзя, а то вдруг мамка приедет, а ты хворая, нехорошо…
- А что же она так долго работает? Я все жду, жду…
И хотя в садике не раз от детей слышала обидное: «Твоя мамка в тюрьме», все равно верила только бабушке и говорила всем, что ее мама на работе, просто работа очень далеко, поэтому так долго не едет.
Оля послушно натянула вязаные носочки, посмотрела в окно, за которым всё село укрылось снегом, а на окнах, к вечеру, появились морозные узоры. Оля смотрела в окно и думала, чтобы еще спросить о матери. Фотографий было немного, она их все пересмотрела; про то, какой мама была маленькой, тоже спрашивала, какие платья носила – знает, вон, в комоде, еще сохранилось несколько. А в шифоньере висит ее одежда, которую носила еще три года назад, и, кажется, через нее сохранился мамин запах.
Лидия видела тоску девочки по матери, и от этого еще больше переживала. Три года назад молодую красавицу Веру арестовали… Никто не ожидал, что, работая заведующей магазином в районном центре, что в шести километрах от их села, обвинят ее в многочисленных растратах, и дадут срок три года. Лидия ревела белугой, не могла понять, как дочь оказалась расхитительницей социалистической собственности. Всю жизнь Лидия и покойный муж Алексей были честными людьми, так и дочку растили. А тут такое… глаза на людей боялась поднять.
На свидании умоляла сказать, от кого у Веры дочка Олюшка, ей тогда уже три года было. Вера, была как кремень, молчала, как не упрашивала мать признаться. И вот на свидании, зная о предстоящей разлуке, призналась. Лидия отшатнулась… сколько раз она приглядывалась к местным парням, искала Олюшкины черты в их лицах, но так и не нашла ответа.
- Так что же он, разве не поможет? – прошептала она.
Вера покачала головой. – И ты, мама, молчи, умоляю тебя, пообещай, что никому не скажешь, - просила Вера, а у самой слезы в глазах.
Как тут не пообещать... дала Лидия слово дочери, так и держит его до сих пор, а у самой от обиды внутри все сжимается.
- Олюшка, пойду я снег смету, а ты сиди дома, вот тебе альбом, ты рисовать хотела. Оля достала карандаши и села за любимое занятие. Самый желанный рисунок – мама. Она рисовала ее каждый день. Всегда с волнистыми, золотыми волосами, в длинном голубом платье, с короной на голове.
- Ну, прям царица, - Лидия смотрела на рисунок и на лице появлялась горькая улыбка. Вера, и в самом деле, была красивой, и волосы у нее были светло-русые длинные и глаза большие серые, губы слегка полноватые, и родинка на левой щеке. Только было это три года назад, а сейчас… кто знает, какая она сейчас...
Лидия вышла на улицу, уже начало смеркаться, морозный воздух щипал за щеки; пес Мишка, гремя цепью, залез в будку. Деревянный настил, проложенный через весь двор до самой калитки, засыпан снегом, и Лидия начала его чистить, сгребая сначала лопатой, а потом метлой. – Вот так, - бормотала она, - лучше с вечера почистить, завтра работы меньше будет…
Где-то на соседней улице послышался звук автобуса - он в райцентр как раз через их село идет. С самого города. Сколько раз Лидия прислушивалась к этому звуку, надеясь, вдруг дочка приедет. Три года прошло, самое время вернуться, все сроки вышли. А последнюю неделю, будто надорвалась от ожидания, словно притупилось чувство, почти не обращала внимания на автобус - мало ли кого он везет.
Она тщательно сгребала снег, выталкивая его за ограду, а там, подальше от двора, до самой канавы. Уже почти стемнело. Темный силуэт показался у соседнего дома. Лидия остановилась, стала вглядываться, сердце что-то подсказывало, а она всё сомневалась, пока не убедилась, что к дому подошла её дочка Вера.
Обе женщины обнялись. Лидия, не размыкая губ, завыла почти беззвучно. У Веры подрагивали плечи, она тихо попросила: - Не надо, мама, вернулась я.
Они сели на завалинку, на которой уместились две широкие доски, на них и присели. В свете уличной лампочки, что освещала двор Лидии, она заметила коротко остриженные волосы дочери, ее уставшее обветренное лицо, строго сомкнутые губы. Совсем не похожа она была на те рисунки, что каждый день показывала Оля.
- Пойдем, доча, чего сидеть-то зря, - поднялась устало. Остановилась у самой двери. – Олюшка может тебя и не узнает, другой она тебя представляла, в красивых платьях рисует… так, что не отчаивайся, если не признает, может даже...
- Поняла я, мама, ты хотела сказать, может даже испугается… забыла она меня, да и я сама на себя не похожа, красоты не прибавилось…
- Не обижайся, дочка, я про Олюшку думаю, шесть лет ей уже, про тебя все время спрашивала…
Они вошли. – Олюшка, глянь, кто к нам приехал, - позвала Лидия.
Вера стояла у порога. Медленно стянула с головы платок. Оля оторвалась от рисования, карандашик выпал из рук, она соскользнула со стула, шагнула навстречу. Остановилась. И вдруг прошептала: - Мама… мама… И побежала к ней, уткнулась опешившей Вере в колени лицом, подняла голову и всё шептала: - Мама, мамочка, ты приехала…
Вера, быстро скинула пальто, оно упало прямо на пол, наклонилась к девочке, а потом опустилась перед ней на колени, чтобы лучше ощущать ее. Лидия с изумлением смотрела на внучку, не ожидала, что так быстро признает мать. Никого раньше матерью не называла, ни разу не ошиблась, а тут как будто маленьким своим сердечком видела.
Вера разглядывала личико девочки, гладила ее волнистые светло-русые волосы, стесняясь само себя.
- Мама, мне бы умыться, - обратилась она к Лидии, - а лучше ополоснуться.
- Так банька подтоплена, стирала я, сходи, полотенце сейчас дам, а лучше давай покормлю, а потом банька, голодная, поди…
- Нет, мама, сначала в баню.
- Я с тобой, - попросилась Оля, испуганно глядя на Веру.
- Не бойся, доча, я скоро, не бойся, не уеду я.
К ночи снова пошел снег. – Вот же, дуреха я, сметала снежок, а он снова пошел, завтра опять убирать, - бормотала Лидия, заметив, как Вера с Олюшкой легли спать.
Девочка прижалась к матери, обняв ее за шею. – Мама, ты не уедешь?
- Нет, что ты, я только приехала… и куда я теперь от тебя… вот же чудеса какие, узнала меня сразу…
Оля приподнялась, посмотрела матери в лицо. – Ты у меня самая… самая красивая. – Сказала она с такой теплой, что Вере стало жарко от ее слов. Она коснулась своих коротких волос, лица… и ей так захотелось, в самом деле, стать снова красивой, как прежде. Ради дочери, так искренне любившей её. Чтобы кожа вновь была атласной, чтобы волосы прикрывали плечи… Она тихо заплакала, впервые за этот вечер. И вообще, впервые за долгое время. Казалось, ничто ее не растрогает… а ведь тронуло, слова дочки тронули, значит и впрямь она для нее самая красивая.
- А с кем я в садик пойду? С тобой или с бабушкой?
- Конечно со мной. Теперь всегда со мной. – Вера поправила одеяло. – Спи, Олюшка, постарайся уснуть. – И девочка послушно закрыла глаза.
А Вера, вдыхая аромат родного дома, понимала, что вряд ли уснет в эту ночь. Было тихо, только слышно, как отсчитывал секунды будильник.
- Не спишь? – спросила мать.
- Не сплю. Дышу, мама, домом дышу…
- Спросить хотела… что же ты… так и оставишь ему, простила, значит?
- Не то чтобы простила, а почти забыла, ничего не чувствую.. два года маялась там, а на третий, как рукой сняло, устала видно обиду носить.
- Как же ты попала в его сети, доча, влюбилась видно, эх, да не в того. Да ладно бы, дитё от него, а то ведь подставил он тебя, магазин-то твой он снабжал, как-никак начальник отдела рабочего снабжения, он с того имел, а ты в тюрьму пошла и про него ни слова не сказала…
- Хватит, мама, об этом, не хочу вспоминать. Пусть живет, как сможет, а у меня теперь своя жизнь… только не знаю, с чего начать...
Лидия не стала больше ничего говорить, а только тяжело вздохнула.
На другой день еще с утра пришел дядя Коля, старший брат Лидии. В овчинном тулупе и шапке-ушанке, сел у дверей в подшитых валенках. Из комнаты вышла Вера. – Ну, здравствуй, племянница, - стараясь оставаться строгим, нахмурил брови Николай. Поднялся, не сводя взгляд с Веры.
- Здравствуй, дядя Коля, - она подошла к нему.
- Ну, давай хоть обнимемся, родня как-никак, - и троекратно поцеловал ее. Дядя Коля был строим, особенно к молодежи. И детей своих в строгости растил, и к Вере строго относился, и сколько потом выговаривал за «неудачную торговлю», за то, что намеренно пошла на воровство. Вера уже и не надеялась на его прощение, а он пришел и не единым словом не вспомнил о прошлом.
Дядя Коля подсел к столу, закинув ногу на ногу, постукивал костяшками пальцев по нему. – Я так понимаю, в торговлю тебе путь заказан, не возьмут, - он махнул рукой, - да и ладно, нечего туда соваться. Но работу подыскать надо. Слыхал я, цех пошивочный в райцентре открывают… может и тебя возьмут.
Вера усмехнулась. – Да уж пришлось мне поработать на швейном производстве, три года строчила на машинке. – Оля подбежала к матери и залезла на колени.
- Ну, так и чего... чай, не барыня, выбирать себе работу, в начальники всё одно не возьмут, - нахмурился дядя Коля. Потом вспомнил про леденец, припасенный для Оли, достал из кармана и протянул девочке.
Оля раньше с радостью брала гостинцы, а тут, заметив суровость дяди Коли к Вере, прижалась к матери, сидела не шелохнувшись.
- Ну, ты чего, возьми леденец, - шепнула Вера, дядь Коля угощает… для тебя-то он дедушка… возьми.
Оля взяла гостинец и тихо сказала: - Спасибо.
______________
В садике воспитатели с любопытством разглядывали вернувшуюся из тюрьмы Веру Струнину, исхудавшую, с заостренными чертами лица, в старом пальтишке и в материной шали. Вера чувствовала эти любопытные взгляды, сторонилась их, стеснялась, понимая, что изменилась она. А хотелось выглядеть лучше – именно из-за Оли, чистой и доброй девочки, искренне любившей ее и так крепко державшей ее за руку.
______________
Почти под самый новый год, устроилась Вера на работу в швейный цех в райцентре. Приехала домой уже вечером.
- Ну что, не беспокоит он тебя? – спросила Лидия. – Знает, поди, что освободилась ты.
- Узнала я сегодня, случайно, на остановке в райцентре бабы говорили… арестовали его, говорят, проворовался.
- Да что ты?! – Лидия от удивления застыла на месте. – Вот же прорва, не угомонился, мало ему было твоего горького примера, мало ему было, что ты умолчала про него тогда, на себя всё взяла… Да-аа, сколько веревочке не виться…Дитё тебе сделал, под статью подвел, а сам в кусты тогда…
- Я, мама, не радуюсь его аресту, но и не печалюсь, без меня он свою голову туда засунул, пусть теперь сам за себя и отвечает, а я, слава Богу, ни причем, ни слова о нем не сказала тогда. Мне есть теперь о ком переживать, у меня Олюшка растет.
- Ох, совсем забыла, - Лидия, всплеснула руками, словно упустила что-то важное. – Еще до твоего приезда, Вера, в садике про костюм говорили, про новогодний, какую-то там снежинку выдумали. А где ее взять, не знаю...
- Так это костюм снежинки, наверное. Самим надо делать, - сказала Вера и задумалась.
Оля, услышав разговор, подсказала: - Нам говорили, что на утреннике все мальчики будут зайчики, а девочки – снежинки. Вот!
- Это хорошо, только где взять эту «снежинку», - Вера открыла комод, нашла небольшой кусок от белой блузки, которую когда-то шила на заказ, потом достала елочные украшения с блестящими гирляндами. Они хоть и старенькие, но блеска своего не потеряли, нашла тесьму, достала вату, разложив все это на столе.
- Чего собралась делать? – спросила Лида.
- Да вот смотрю, получится ли костюм снежинки для Оли сообразить.
- Ох, не знаю, ты же не портниха...
- Не портниха, но шить научилась, даже кроить там пробовала, может и сейчас получится. Она погрузилась в работу, сняв мерки с Оли. Почти до самого утра корпела, отмеряя, выкраивая, подшивая, украшая.
- Это что, мне? – Оля, еще сонная, прошлепала босыми ногами в зал.
- Тебе, примеряй!
Платьице село как влитое, девочка щупала его подол, кружилась, смотрела в зеркало, смеялась. А Вера, усталая, не спавшая почти всю ночь, любовалась ею, сдерживая слезы. Вот оно начало, о котором она думала еще там, отбывая срок. Не знала с чего начать на свободе… а оно вдруг само скатилось на нее, как счастье с горки, и все стало понятно в этой жизни. Вот оно начало ее новой жизни – крутится перед ней, подбегает, прижимается, чмокает в щеку, смеется.
- Ты у меня самая красивая, - говорит Вера, обнимая дочь.
- Да-да, это ты, мамочка, моя самая красивая! – Подпрыгивает от радости девочка. И хочется верить, что так же всю жизнь они будут счастливы.
***
- Может посветлее? Будешь блондиночкой. – Парикмахер Марина колдовала над прической Веры, подстригая, равняя, поправляя. Было видно, что она старается, желая преобразить одноклассницу.
- Нет, Мариша, и так пойдет, а то меня дочка не узнает… Хотя, нет, моя Оля меня в любом виде признает, просто я сама не хочу. Мне и так нравится.
- Ну, смотри, дело, твое. Я бы еще лицу твоему резкость навела: брови, ресницы…
- Знаю, знаю, купила косметику, буду учиться пользоваться…
Марина слегка склонилась к клиентке, изучая ее лицо. – Да ладно, Верка, ты что, раньше косметикой не пользовалась?
- Очень мало, - призналась Вера, - как-то не очень-то и хотелось.
- Ну, ты просто доисторический экземпляр, ну ладно в школе, там директриса гоняла нас за краску, а потом-то… Верка, ну ты даешь! Нет, ты, конечно, девчонка красивая…
- Была когда-то, - поправила Вера.
- Не прибедняйся, и сейчас хорошенькая… но губная помада не помешает. Ты же молодая, симпатичная, вся жизнь впереди…
- Ладно, посмотрим, не все сразу, - Вера поднялась, посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Впервые за три с лишним года довольна своей внешностью. – Спасибо, Мариша, мне нравится.
- Может, ко мне зайдешь, у меня смена закончена, чайку, или чего покрепче…
- Не могу, мне еще домой добраться надо, дочка ждет. Да и не хочу я покрепче, не надо.
- Ну, смотри, заглядывай иногда.
_____________
- Мама, ты… ты… как принцесса, - Оля смотрела на мать с восхищением, вдыхая исходящий от волос аромат.
- Нет, нет, нет, принцесса у нас – это ты! – Она подхватила дочь и стала кружить.
- Ой, девчата, остановитесь, а то упадете, Верка, ну ты хоть угомонись, - Лидия пыталась успокоить дочь и внучку, а сама едва сдерживала смех, которого давно не было слышно в этом доме.
Вера отпустила Олю, запыхавшись, села к столу, подперев подбородок кулачками, в глазах появились веселые искорки.
- Чего такая веселая? Ну, говори уже, вижу ведь свербит сказать…
- Мне в закроечный цех предложили перейти, говорят, получается у меня.
- Так это же хорошо, это же… доверие тебе, доча, - Лидия даже говорить стала тише, боясь спугнуть нечаянную удачу. – Всего полгода прошло, как вернулась, а уже мастером будешь.
- Да уж не мастером, но все равно рада… Зарплата больше будет, осенью Оля в первый класс пойдет, отложу денег, тратиться придется, - она задумалась, улыбнулась, - а я и рада, даже не верится, Оля в школу пойдет.
_________________________
Прошло три года
- Верка, ну чего ломаешься? Год, целый год, вокруг тебя кружусь, вон, башмаки износил, пока возле твоего дома топтался. – Генка Малыгин, тридцатилетний разведенный, отсидевший за угон мотоцикла, подкараулил Веру за огородом под вечер, когда гнала теленка домой. – Мы же с тобой одного поля ягода, - Генка намекнул на тюремное прошлое Веры. Сунув руки в карманы, направился к ней шаткой походкой, приплясывая и напевая: «Здравствуй, моя Верка, здравствуй, дорогая…»
Он оказался рядом с Верой, ухмыляясь и источая запах лука. – Фу-уу, Малыгин, кто так на свидание ходит? – Она оттолкнула его и замахнулась палкой. – Отойди, а то получишь между глаз, и не сверкая фиксой, не соблазнишь. И вообще, отвяжись, Малыгин, нет у меня планов на счет тебя.
- Ох, Веруня, такой ты мне еще больше нравишься! Ну, подумай, кому ты еще, кроме меня, нужна после отсидки?
- Дочке нужна, матери нужна, сама себе нужна. Иди, Гена, поищи счастье в другом месте, здесь тебе ничего не отломится.
Он плелся за ней, как послушный теленок. – Неужели не хочется? Слышь, Вера?
- Только не с тобой, - она остановилась. – Тебе налево. Иди домой, а за мной по деревне нечего плестись.
Генка шмыгнул носом, потоптался на месте, провожая взглядом Веру в цветастом сарафане и голубой кофточке, облизнулся и пошел в другую сторону.
Она даже не обернулась, сразу забыв про неудачного ухажера. После того, как освободилась, было еще несколько навязчивых «женихов», которых Вера без сожаления отвадила. Никто не запал ей в душу, сердце ее было на замке, да и сами кавалеры не внушали ни малейшего доверия. Некоторые, как Генка, от злости напоминали ей о прошлом, желая отомстить за ее отказ.
Вместо свиданий Вера выбрала работу. А недавно пошла на курсы автомобилистов, желая воплотить свою маленькую мечту – водить собственную машину. Деньги они с матерью откладывали давно, надеясь взять подержанные Жигули.
- Молодец, Вера, дополнительные занятия пошли на пользу, теперь главное на экзамене собраться и сдать с первого раза. – Инструктор говорил спокойно, никогда не повышая голоса. Вера, закусив губу от легкого волнения, остановилась у небольшого магазинчика в райцентре.
- Владимир Андреевич, а вдруг не получится с первого раза? Ну, всяко же бывает, слышала, что от инспектора много зависит, некоторые по пустякам придираются.
- Лучше, если ты сдашь сразу, пока я работаю.
- А что, вы разве уходите? – Вера испуганно посмотрела на инструктора.
- Я хотел еще два месяца назад уволиться, но остался. Из-за тебя остался. – В голосе мужчины появилась хрипотца, явно от волнения. – Механиком хочу работать, это мне больше подходит, я ведь и был механиком на судне, почти двадцать лет.
Слова инструктора смутили ее и обескуражили. – Не бойся, - сказал он, - если не сдашь, продолжим заниматься. Ты способная, у тебя получится. – Он показал на дом напротив. – Я здесь живу, давай зайдем.
- Владимир Андреевич, это неожиданно и неудобно как-то…
- Вера, неужели ты за это время не заметила, что нравишься мне?
- Честно? Заметила.
- Ну тогда в чем дело? Разве не могу я пригласить на чай среди бела дня? Или ты меня боишься?
- Хорошо, - она повернула ключ зажигания, - тогда подъеду к самым воротам.
- Молодец, вон там чурочки стоят, попробуй между ними встать.
________________
Они сидели на кухне, наблюдая, как за окном колыхались ветви березы. – Это дом моих родителей, каждый год приезжал и всегда обещал списаться на берег, вернуться в родной дом. Вернулся. Только поздно. Родителей уже нет.
- А как же ваша семья?
- Была жена. Расстались. По недоразумению. Так бывает. Есть сын Андрей, уже взрослый, скоро диплом получит. Я ведь рано женился… - Он осторожно коснулся руки Веры. – Останься, - сказал тихо, не отпуская руку.
- Очень «необычное» предложение, - Вера усмехнулась и отдернула руку.
- Прости, - он опустил глаза, - пошло прозвучало. Без ухаживаний и признаний предлагаю остаться… - Он снова взял ее за руку. – Останься навсегда. Как жена, как хозяйка дома…
Она выпрямилась, напряглась, как струна, слова Владимира задели ее. – Владимир Андреевич, вы меня не знаете, я ведь сидела, скоро уже четыре года будет, как вернулась. За растрату сидела. И если вы об этом еще не знаете, то лишь начни встречаться, «добрые» люди вам обязательно скажут.
- Я знаю. В автошколе говорили об этом. Только я сужу человека не по биографии, а по его человечности, по поступкам… ты ведь как то деревце, что к свету тянется, а это дорогого стоит.
- Спасибо, конечно, за доверие, но у меня есть семья. Дочка и мама. Это они в меня верили, ждали, представляете, дочке шесть лет было, когда я вернулась, а она в меня жизнь вдохнула, отогрела своей любовью…
- Вера, ты думаешь, мне дочка твоя в тягость будет? Или, может, я слишком стар для тебя? Разница-то в возрасте есть…
- Ну что вы, Владимир Андреевич? Это вообще тут ни причем.
- Ну а что тогда по имени-отчеству?
- Да не могу пока, вы же для меня инструктор, можно сказать, учитель мой.
Владимир улыбнулся. – Ладно, ученица, я все же буду ждать и надеяться. Прости, что смутил своим предложением, остаться… честно скажу, буду мечтать, что когда-нибудь ты и в самом деле останешься у меня.
- Я поеду, мне домой надо, - она засобиралась.
- Я отвезу. Могу на остановку, а могу прямо домой. Лучше до самого дома, а то вдруг автобус подведет.
***
Снег снова припорошил слегка, украсив крыши домов. И хотя елки ставить еще рано, в воздухе «запахло» новым годом. Даже здесь, в селе, где жизнь текла размеренно, чувствовалось приближение праздника.
Лидия, не торопясь, сметала снег с деревянного настила, который проложил еще ее покойный муж Алексей. А нынче, под осень, доски просели, некоторые отлетели от давности… но Владимир вызвался помочь. И Лидия, и Вера сначала стеснялись, отказывались, а потом сдались, наблюдая, как вовремя подоспела мужская помощь.
- Мам, брось, я сама подмету, - Вера приехала с работы, застав мать за уборкой снега.
- Ну, так и мне пока под силу, иди лучше поешь, там, на плите, все стоит, Олюшка тебя ждет, говорит, с мамой ужинать будет.
- Ну, ты гляди-ка, большая уже, а все с мамой, непоседа моя, - Вера вроде сама себе выговаривала, но по лицу было видно, что приятно ей, когда дочка так привязана к матери.
- Слышь, доча, - Лидия остановила ее, - чует мое сердце, сказать чего-то хочешь, прям так и светишься вся.
Вера вернулась. – Да уж скажу, самой не терпится поделиться. – Володя мне предложение сделал. Серьезно сделал… ой, у меня же в машине цветы лежат, чуть не забыла его букет.
- Ох, это надо же… а ты-то чего?
- А что я... согласилась.
- Ой, Верка, старше он тебя, - Лидия боязливо посмотрела на дочь, - ты как хочешь, а я сразу ему скажу, чтобы не обижал тебя, пусть не думает, есть, кому заступиться, дядька у тебя родной есть, братовья сродные, да и я еще могу… метлой между лопаток съездить, - она в шутку погрозила и улыбнулась.
- Знаешь, мама, если бы я сомневалась, то не согласилась, полгода уже к нему присматриваюсь, он же мне еще весной замуж предлагал, а я всё откладывала, ну ты помнишь, рассказывала тебе.
- Ну, дай Бог, дай Бог, может, суждено было вам встретиться, так-то серьезный мужчина, и брату моему Николаю по душе. Ну, ты беги, Олюшка-то ждет, а я скоро уже.
Вера торопливо пошла к дому, все еще улыбаясь и привыкая к новому ощущению – скорому замужеству. Одно только не сказала матери. Новость эта вовсе не радовала ее, а, напротив, насторожила, и от этого неприятный холодок прошелся по телу. Отец Оли, по вине которого пришлось ей отсидеть, и который должен был быть еще в тюрьме, освободился досрочно. Не хотелось ей думать о нем, потому что все было в прошлом. Так она считала.
На следующий день, несмотря на приближение дня регистрации, было тревожно на душе у Веры. Казалось, все валится из рук. Едва закончился рабочий день, поспешила к машине, чтобы скорей ехать домой.
- А ты, молодец, - услышала она за спиной. Из-за массивного тополя вышел Аркадий. – Похорошела, машину водишь, не пропала, значит. Я почему-то так и думал, - он подошел вплотную, - ну здравствуй, Вера. – Казалось, его высокая фигура поглотила ее, надвинулась над ней, как туча. И даже улыбка теперь отпугивала.
- Здравствуй, Аркадий Петрович. Поздравляю, на свободе теперь.
- За поздравление - спасибо. Надо бы отметить. Я приглашаю. - Он протянул руку.- И брось ты по имени-отчеству звать, не девчонка давно, и я вроде как не чужой.
- Послушай, Аркадий, отмечать я с тобой ничего не буду. Не хочу, да и некогда мне. И вообще, мы чужие люди, у тебя семья есть, вот и празднуйте, а мне дорогу уступи, поеду я.
- Погоди, Верочка, - он схватил ее за плечи, - я ведь серьезно. Отсидел честно, выпустили за хорошее поведение, жить хочу начать по-новому, теперь уж точно не попадусь. А насчет семьи… так нет у меня теперь семьи. Томка развелась со мной, как посадили меня, всё из квартиры вывезла, детей увезла к матери за тыщу километров.
- Зачем мне это? – спросила Вера. – Твоя это жизнь, сам и разбирайся.
- Нет, ты погоди, что сказать хочу, - он удерживал ее, - я только там понял, что ты самая лучшая, настоящая... Не сдала меня тогда, промолчала, ничего никогда не просила, не требовала, не что Томка, стерва...
- Я и сейчас ничего не требую, чужие мы…
- А я, наоборот, хочу предложить, сойтись. Будешь со мной как царица. Деньги я умею зарабатывать, сейчас другое время настает, кооперативы появляются, новые возможности… да я, знаешь, как развернусь, верь мне...
- Ничего не надо, отпусти, найди себе кого другого.
- Не хочу никого, ты самый верный человечек в моей жизни, теперь я точно знаю, ты никогда не предашь… да и дочка у нас…
Вера, наконец, вырвалась из его рук, как из тисков. – Это не твоя дочка, это моя дочь, запомни: только моя. Поезжай к своим детям, а к нам не лезь, она тебя не знает, так что не мучай нас.
- А ты научилась когти выпускать, - усмехнулся Аркадий. – Подумай, Вера, о будущем дочери подумай. Что ее здесь ждет? Будет навоз топтать. А я вас в город увезу, одену как куколок, цацки там всякие, за мной не заржавеет.
- Аркадий, прошу тебя, как человека, не лезь ты к нам. Замуж я выхожу… и ты найдешь себе жену в городе.
- Замуж? За кого? Здесь же одни пастухи… Вера, поехали ко мне, пообщаемся в теплой атмосфере, посидим, - он снова потянул ее за руку. Она вырвалась и побежала к машине.
- Ну, смотри, не будь дурой. Все равно прибежишь, сама прибежишь...
_______________
Выходной день подарил скудное зимнее солнце, легкий морозец и заснеженные деревья. Владимир приехал ближе к обеду, открыл знакомую калитку, вошел в дом, снял полушубок. – А я Оле подарок привез! Тут вот все для рисования, краски хорошие, знаю, ей нравится.
- Балуешь ты нас, - Вера повесила рядом с умывальником свежее полотенце.
- Да разве это баловство?! А где она?
- К подружкам убежала, еще с утра. На соседней улице сестры Матвеевы живут, так она там.
Лидия, поздоровавшись с Владимиром, стала смотреть в окно и вдруг забеспокоилась. – Так вон же Лена с Оксанкой по улице идут, а нашей Олюшки нет с ними…
- А где же она? – Вера накинула пальто и выскочила во двор. За ней вышли Владимир и Лидия.
- Девчонки, а где же Оля? Она к вам утром ушла.
- Тетя Вера, она была у нас, потом домой пошла, сказала, что дядя Володя должен приехать, подарок ей обещал.
- А когда она от вас ушла? давно?
- Ну-ууу, да, наверное…
- Ну, сколько времени прошло? час или два?
- Ну, может час, - ответили сестры, немного растерявшись. – А разве она не дома?
- То-то и оно, что не дома. Куда же она могла пойти?
- Ой, батюшки, - заохала Лидия, - такого еще не было, чтобы Оля не предупредила нас.
- Подождите, не паникуйте, надо обойти одноклассников, подружек, к дяде Николаю зайти, может там она. Не должна пропасть среди бела дня.
- Да, конечно, надо искать, - Вера беспокойно оглядывала улицу, - ты, мама, иди домой, жди нас, вдруг она раньше нас придет.
- Ой, пойду, а вы уж поищите, может у кого-нибудь заигралась.
Вера с Владимиром объехали на его машине всех подружек и одноклассников Оли, заезжали к родственникам. Но никто в тот день не видел девочку.
- Вера, успокойся, не плачь, найдется, - успокаивал Владимир.
По тропинке шла пенсионерка Марья Гавриловна, которая жила на расстоянии пяти домов от Веры.
- Так я вроде видела ее. Домой она шла, почти бежала, веселая такая девчушка… а потом машина остановилась, ну вот похожая, как эта, - она показала на машину Владимира.
- А номер какой? запомнили? - спросил Владимир.
- Да как же я запомню, я и не разглядела его, не вижу толком. Я еще подумала, что это к вам она села.
- А-аааа, - Вера закричала и опустилась прямо в снег. Владимир поднял ее, прижал к себе. – Тихо, найдем, обязательно найдем. – Куда поехала машина? – спросил он у женщины.
- Так в сторону райцентра.
- Садись, поехали! Родственники в райцентре есть? – спросил он по дороге.
- Нет, только знакомые, одноклассники мои… но им-то зачем Олю увозить...
- Вот что мы сделаем, сейчас до райцентра доберемся, заедем ко мне домой, сын Андрей в гости приехал. Хотели на рыбалку съездить, любит он подледную рыбалку, я сам его приучил.
Скажи о приезде сына раньше, смутилась бы Вера, а сейчас мысли о дочери не давали покоя.
- Андрей, знакомься, это Вера Алексеевна, я тебе говорил о ней. – Такой же светловолосый как отец, парень был занят картошкой. – А-аа, здравствуйте, а я хотел картошки пожарить, у отца она почему-то всегда вкуснее…
- Здравствуйте, - Вера кивнула.
- Слушай, сын, тут проблема есть, дочка у Веры потерялась, кто-то на машине увез, скорей всего, сюда, в райцентр. Девочке всего девять лет, скоро десять исполнится.
- Как это потерялась? когда?
- Сегодня, сейчас. Поедешь с нами искать?
- Конечно! – Парень быстро оделся. – Надо поспрашивать у жителей, может кто-нибудь видел. Фотографию взяли с собой?
- Нееет, забыла про фотографию, - Вера выглядела подавленной.
- Эх, и я не сообразил, - огорчился Владимир. – Ладно, пока так опросим, на въезде в райцентр объехать надо первые дома, может кто из жителей видел белые Жигули.
- И заодно в милицию заявить, - сказал Андрей. – Ну, а может вы сами предполагаете, где может быть дочка. Может родственники увезли, да вам не сказали…
- Родственники… - Вера задумалась. – Нет у нас тут родственников. – Она стала тереть виски.
- Что, Вера, голова болит? – спросил Владимир. – Может таблетку дать?
- Подожди… родственники, говоришь… - Она вспомнила, как накануне, Аркадий, после ее отказа встречаться ним, небрежно сказал на прощанье: «Сама прибежишь…».
- Он не родственник, но он отец Оли, она об этом не знает, а он… возможно это он забрал ее…
- Кто?
- Аркадий, он недавно освободился.
- Где он живет?
- Живет в городе. Но тут у него отец, я знаю адрес.
- Надо проверить, - Андрей первым вышел из дома.
_________________
Калитка была закрыта.
– Стучаться бесполезно, тут нужен эффект внезапности, - сказал Андрей, перелез через забор и открыл калитку. – Ты смотри-ка, и собаки нет.
Входная дверь оказалась открытой. Вера заметила теплую куртку Аркадия, как раз ту самую, в которой он накануне поджидал ее возле работы.
- О-ооо, Верочка, пришла, - Аркадий еще не видел ее, но услышал голос и вышел на него из кухни.
- А это кто? Ты что, Вера, с охраной ходишь? А я думал ты одна приедешь, я же говорил тогда, что придешь еще…
- Где Оля? – задыхаясь от волнения и слез, спросила женщина.
- Пусть сначала твои сопровождающие покинут дом, это, между прочим, частная собственность.
- Послушайте, Аркадий, или как вас там, - Владимир шагнул ему навстречу, - если вы имеете отношение к похищению ребенка, то вам это не сойдет с рук. Или отдаете девочку, или мы едем в милицию и пишем заявление.
- Во-первых, вон из моего дома! Во-вторых, это мой ребенок, это наша с Верой дочь, я буду разговаривать только с ней. И это вы ответите, что ворвались ко мне и угрожаете…
- Слушайте, отдайте девочку, она ведь ни в чем не виновата, это просто ребенок, - Андрей попытался говорить спокойно, - а потом уж выясняйте отношения со взрослыми.
Вера зарыдала. – Прошу тебя, скажи, где Оля! Ну, пожалуйста, отдай мне ее, она ведь не знает тебя, она испугается…
- Пусть они уходят, а ты останешься, и мы поговорим, - спокойно предложил Аркадий.
- Отдай девочку. Сейчас же отдай девочку матери. – Аркадий обернулся. За его спиной, в дверях комнаты стоял пожилой мужчина. Болезненный цвет лица, трясущиеся руки, чувствовалась слабость во всем его теле. – Ты меня слышишь? Или я сам сдам тебя прокурору.
- Что же ты, отец, вмешиваешься? против сына идешь? – Аркадий горько усмехнулся.
- Если сейчас же не вернешь ребенка матери, ты мне больше не сын.
Аркадий накинул куртку. – Во времянке она. Тепло там, я ей игрушки купил.
- А покормить? она хоть ела? – Закричала Вера и выскочила из дома.
Оля сидела на старом диванчике, не прикасаясь к игрушкам. – Мама! Я здесь! Дядя Аркадий сказал, что ты обязательно приедешь. И я ждала, я знала, что ты приедешь!
- Оленька, ты здорова? Как ты себя чувствуешь? Ты не испугалась? – Вера целовала лицо дочери.
- Мама, а дядя Аркадий, сказал, что мы будем с ним жить. А я не хочу. У нас же есть дядя Володя…
- Я здесь, Оля, - Владимир махнул рукой, - я никуда не денусь, ты правильно сказала: я теперь у вас есть.
Оля с любопытством смотрела на Андрея.
- Это мой сын Андрей, он тоже тебя искал.
- Ну, привет, Оля, молодец, хорошо держишься.
Они вышли на улицу. Аркадий догнал Веру. – Я уезжаю, - сказал он, - надолго уезжаю, может навсегда. Дай с дочкой поговорить.
- Зачем? – холодно спросила Вера.
- Имею я право сказать, что отец ей...
Она посмотрела ему в глаза и также холодно ответила. – Не имеешь права. Теперь уже не имеешь. Не надо волновать Олю, зачем ей это знакомство, сам подумай. Сделай единственный добрый поступок для нас: не приезжай никогда. У нас теперь своя жизнь.
За ворота вышел отец Аркадия, подошел к Вере. Она заметила, что глаза его слезятся. – Прости нас, дочка, прости. Я не знал… я ничего не знал, он сказал мне, что привез девочку погостить с твоего согласия. Прости…
- Спасибо вам, - сдержанно сказал она старику и села в машину.
***
- Эх, Андрюшка, жаль, так быстро уезжаешь, мы ведь расписываемся с Верой.
- Ничего папа, зато вы на моей свадьбе погуляете. Мы с Олесей решили пожениться.
Владимир плечом толкнул сына, подмигнул и спросил: - Ну, девчонка-то как? хорошая?
Андрей достал фотографию. – Красивая – это точно. Ну и хорошая, конечно, ты же сам говорил: «мы, Степановы, плохих не берем».
- Спасибо тебе, Андрей. – Поблагодарила Вера.
- Да за что спасибо? Ничего не сделал.
- Сделал. Вот как раз сделал. Сердце у тебя отзывчивое, вот за это и спасибо. А на новый год, ну хотя бы на денечек приезжай к нам.
- Вера, ну что ты все словами кормишь? – Позвала Лидия. – Садитесь все за стол. Зря что ли готовили?
- Да! Все за стол! – Вслед за бабушкой крикнула Оля. Скоро новый год и у меня есть подарки. Вот, дядя Володя, это тебе, - она подала рисунок, на котором изобразила Владимира.
- Елки-палки, похоже! – Рассмеялся мужчина.
- А это Андрею.
- Первый раз меня рисовали, между прочим, почти вылитый я.
- Бабушка, а это ты! Мама, а это тебе!
- Олюшка, когда успела? Я ведь и не знала, прямо настоящий сюрприз.
- Ну, новый год же скоро! А у нас утренник, нам сказали, что конкурс костюмов будет, - радостно известила девочка, прижимаясь к матери.
- Значит, сошью тебе костюм. Какой ты хочешь?
- А я не знаю, - задумалась Оля.
- Зато я знаю, будешь Снегурочкой или принцессой, ведь ты у меня самая красивая!
За окном снова пошел снег. Бабушка Лида огорчилась, даже немного поворчала, что только их село провинилось и теперь засыпает их снегом. Владимир пообещал помочь, сказав, что снег – это просто осадки. Вера сказал, что снег хорошо воздух очищает, а Оля подбежала к окну и ахнула: - Ой, сколько снега! Это просто красиво! – И все согласились. Вся семья согласилась. Теперь уже вся Олина семья.
Автор Татьяна Викторова
Комментарии 18
Хорошо,что хорошо закончилось и у теперь все счастливы...... чудеса случаются под Новый год.....