Доброго времени суток!
Меня зовут Людмила Буркова.
Я дипломированный семейный психолог, женский психолог, детский психолог, преподаватель психологии.
Работаю со взрослыми и детьми.
Имею медицинское образование и опыт работы с детьми с особенностями в развитии.
С КАКИМИ ПРОБЛЕМАМИ Я РАБОТАЮ
Личные проблемы:
Вы не довольны собой и своей жизнью
Ваша жизнь зависит от чужого мнения
Вы мучаетесь от накопившихся обид,раздражения,вины,стыда
Вы испытываете трудности в отстаивании своего мнения,не умеете сказать «нет»
Вам необходимо сделать выбор,принять решение,разобраться в себе
Проблемы взаимоотношений:
Вы испытываете трудности во взаимоотношениях со своими детьми, родите
ВОТ ЭТО ОТКРЫТИЕ!
Открытие... которое делают некоторые клиенты состоит в том, что мужчины и женщины , оказывается, не так уж и сильно отличаются .
В обстановке, располагающей к откровениям, многое становится очевидно.
Например, что мужчины могут плакать и сопереживать , а женщины умеют злиться и рассуждать логически.
Долгое время нам вкладывали мысль, что мужчины и женщины - это два абсолютно разных лагеря , люди с разных планет, которым не суждено понять друг друга.
Мы обвешаны кучей стереотипов относительно друг друга:
Все женщины истерички
Все мужчины изменяют...
Конечно, мы отличаемся.
Не только физически.
На нас сильно влияет социум , воспитание и сложившаяся система,
Все хорошо, но что-то не так...
Знакомо?
Так проявляется ваша тревога.
Но, сначала о том, чем тревога отличается от страха.
Принято считать, что страх предметен и более конкретен (мы примерно понимаем, чего именно боимся - собаки, скандала, экзамена, одиночества).
И мы лучше осознаем его.
Когда мы говорим "мне страшно" или даже "мне тревожно" - это может быть никакая не тревога. Мозг просто трезво оценивает риски.
Тревога ощущается как напряжение.
В голове, в шее, во всем теле.
Ощущение окаменевших плеч, которые тянутся к ушам, и головы, вжатой в плечи - это она.
Лоб, стянутый ремнем.
Губы и челюсти, постоянно сжатые до спазма.
Часто, чтобы "поймать" тревогу, нужно раз за разом сп
Как идёт он веками в снегах, песках, как идёт волчицу свою искать, как твердит, срываясь на хриплый вой: «Ты сама не своя, да и я не свой».
Что он знает о ней?
Только след да нюх, вереница дней — от огня к огню, он устал ей мысленно повторять: «Доверяй, пожалуйста, доверяй. Если ты не позволишь себя себе, если ты хоть на миг остановишь бег, о неволе вздумаешь умолять, как же я узнаю, что ты — моя?».
Он идёт веками — за шагом шаг, он привык не гнаться и не мешать, в ее снах — мороз и ночная мгла, на снегу — его отпечатки лап.
У окна она провожает день, Акулина поёт да прядёт кудель, самовар пыхтит, пироги в печи, она шепчет: «Пожалуйста, замолчи. Я могла бы выбрать себе любых, я боюсь теб