Литературный салон "Страницы книг"

Две любви Невесту внесли в церковь на кресле. Гости переглянулись. Исхудавшая девушка в лиловом платье была бледна, но щеки ее горели лихорадочным румянцем. Жених, приват-доцент Санкт-Петербургского университета, Илья Мечников заметно нервничал. Рассеянный молодой ученый забыл в университете фрак и ему пришлось вернуться. Извозчик не подвел - к началу венчания двадцатитрехлетний жених прибыл без опоздания. Сегодня он станет счастливейшим из смертных. Илья заботливо накинул на невесту теплую кофточку - в церкви было прохладно. Людмила Федорович ответила согласием на его предложение и в январе 1868 года стала его женой. "Милая Лю", как называл ее Илья, была племянницей известного профессора ботаники Андрея Николаевича Бекетова. Знакомство молодых людей произошло в доме Бекетова. Илья Ильич был педагогом дочерей Андрея Николаевича. Однажды Мечников серьезно простудился и Бекетов принял решение перевезти больного Илью в собственную квартиру: — Поверьте, у нас вам будет лучше. Мы сможем обеспечить вам должный уход. Племянница профессора Людмила взялась самоотверженно ухаживать за Ильей. Заботясь о молодом человеке, она заболела сама. Простуда перешла в катар верхушки легкого. За это время молодые люди сблизились и полюбили друг друга, и Мечников принял решение жениться. Петербургский климат был категорически противопоказан девушке и после венчания молодожены отправились в Специю (Италия). Людмила была очень счастлива и казалось, болезнь отступила. Оба надеялись на благополучный исход. Для лечения жены требовались значительные средства и Мечников взялся за переводы для издательств и чтение лекций. Но улучшение здоровья Людмилы было временным - туберкулез прогрессировал. Через четыре года после свадьбы, 20 апреля 1873, она угасла. Четыре года счастья, совместных исследований и отчаянных надежд на будущее разбились вдребезги. Потрясенный смертью молодой жены, Илья Ильич принял опийную настойку. Доза была настолько большой, что вызвала рвоту и ученый был спасен. Только увлечение наукой спасало от тяжких дум и двадцативосьмилетний Мечников решил посвятить жизнь борьбе с туберкулезом. Илья Ильич, будущий лауреат Нобелевской премии, сформулировал общую теорию воспаления как защитную реакцию организма в борьбе с инфекцией и заложил основы иммунобиологии. После смерти Людмилы Илья Ильич не помышлял о женитьбе, работал в Новороссийском университете в Одессе, полностью погрузившись в научные исследования. Выше этажом над квартирой Мечникова жила семья предводителя одесского дворянства Николая Белокопытова. Средняя дочь Белокопытовых была хорошенькой шестнадцатилетней сероглазой барышней, увлеченной наукой. Ольга училась в Одесской женской гимназии и Мечников стал давать ей уроки зоологии. Илья Ильич и Ольга стали проводить много времени вместе. Они то совершали экскурсии на природу, то часами сидели у микроскопа, то изучали научную литературу. Ольга оказалась вдумчивой и серьезной ученицей, но ее отец вскоре воспротивился дружбе дочери с молодым ученым - слишком красноречивыми были глаза юной гимназистки, влюбившейся в своего учителя. "На мое юное воображение влияло также его грустное прошлое, его интересная внешность, несколько напоминавшая в то время Христа: бледное и худое лицо его было освещено добрым, лучистым взглядом, вдохновенным, когда он увлекался. Сердце влекло меня к нему, но я не была еще зрела для брака, и равновесие мое нарушилось неожиданностью событий. Боясь быть не на высоте Ильи Ильича, я старалась придумывать "умные" разговоры, чтобы ему не было скучно со мной; но все, что я выискивала, казалось мне таким неловким и ничтожным, что я отбрасывала один проект за другим, пока не приходил Илья Ильич и не заставал меня врасплох...", - из воспоминаний Ольги. Отец девушки не собирался мириться с создавшимся положением и на помощь пришла мать Ольги, которая симпатизировала Мечникову. Она сумела убедить супруга, что лучшей партии Ольге не найти, несмотря на существенную разницу в возрасте - тринадцать лет. Ведь по сути Ольга была еще ребенком... 14 февраля 1875 года состоялась свадьба и Ильи Ильича и Ольги Николаевны. Ольга оставила в мемуарах воспоминания об этом дне своей жизни: "…Зима была суровая; снег покрывал землю густой искрящейся пеленой. За несколько часов перед свадьбой мои братья запряглись в салазки, чтобы покатать меня. "Иди скорей, — говорили они, — сегодня вечером ты будешь уже дамой, тебе нельзя будет больше играть". Я была того же мнения, и мы с увлечением помчались по снежному ковру на большом дворе нашего дома. Наконец мама, вся взволнованная, стала звать через форточку: "Дитя мое, да о чем же ты думаешь? Давно пора причесываться, одеваться!" — "Еще немного, мамочка, ведь в последний раз!" Вскоре Ольга Мечникова сдала экзамен на звание домашней учительницы и стала мужу надежной помощницей, переводчиком, иллюстратором и ассистентом ученого. В 1880 году случилась беда: Илья Ильич чуть не потерял свою молоденькую жену. С утра Оля пожаловалась на недомогание, а к вечеру горела лихорадкой. Врачи поставили ей диагноз "брюшной тиф" и вынесли вердикт: — Состояние больной критическое и шансы на выздоровление ничтожно малы. Илья Ильич, готовьтесь к худшему. Ольга металась в бреду, ее организм отказывался принимать даже воду, а пульс едва прощупывался. Илья Ильич в отчаянии думал, что на этот раз не в силах будет пережить смерть жены. Он принял решение уйти вместе с Ольгой и самостоятельно ввел себе бактерии тифа в кровь. На этот раз судьба была к обоим благосклонна: выздоровели оба. Последующая совместная жизнь Мечникова с Ольгой Николаевной была долгой и счастливой. О любви между ними свидетельствует их каждодневная переписка. Детей, правда в этом браке не было. Говорят, что Ольге Николаевне врачи запретили рожать. После смерти родителей Ольги супруги стали опекунами двух ее братьев и трех сестер. В 1887 году Мечников с супругой покинули Россию и переехали в Париж, где Илье Ильичу была предоставлена лаборатория в созданном Луи Пастером институте. Для Ольги он открыл художественное ателье на их даче под Парижем, так как жена занималась живописью и скульптурой. Ольга училась у скульптура Энжалбера и первые свои работы представила в 1900 году и это был успех. Ольга Николаевна была удостоена бронзовой медали на Международной выставке в Париже. Во Франции Илья Ильич много и плодотворно работал. В 1908 году работы Мечникова и немецкого иммунолога Пауля Эрлиха были удостоены Нобелевской премии. Как ни странно, Илья Ильич сверхзначимого события из этого делать не стал и на вручение не поехал - как обычно, он был занят, читал лекции. На вопрос организаторов премии: — Являетесь ли Вы французом или русским? Мечников ответил: — Был и остаюсь подданным Российской Империи. С Ольгой Николаевной они прожили вместе более тридцати лет, до самой кончины Мечникова в 1916 году. Илья Ильич, когда почувствовал, что ему остались считанные дни повторял: — Ты меня будешь держать за руку, когда наступит время. Ольга сидела у его постели и гладила его руки. На удивление, руки мужа были теплы и нежны и он грел ее холодные ладони. Умирающий тихо шептал: — Но думай, что теперь, когда смерть близка, я боюсь ее, нет, уверяю тебя. у меня полнейшее спокойствие духа. Я провел сегодня божественную ночь. Ночь эта многому научила меня. Мне казалось, что я уже наполовину вне жизни... Все, что меня мучило, все, что так волновало и казалось таким важным, как, например, эта война, — теперь кажется мне таким преходящим, таким ничтожным, сравнительно ничтожным с великими задачами бытия... Илья Ильич не мог уже обходиться без кислородной поддержки и задыхался. Приходившие врачи эвакуировали жидкость из легких, но это приносило лишь временное облегчение. Зная, что скоро оставит навсегда свою Ольгу, он продолжал заботиться о ней: — Оля, прошу тебя найди силы все это пережить. Тебя вначале поддержат друзья, а потом останется только работа. Пообещай мне, что ты напишешь воспоминания. — Да, любимый, я обещаю. Слезы катились из ее глаз, но она поклялась ему быть мужественной. 15 июля 1916 года Илья Ильич Мечников скончался в Париже. Великий ученый хладнокровно завещал свое тело на медицинские исследования. После смерти Мечникова Ольга Николаевна написала и издала в Париже прекрасную книгу воспоминаний о своем муже и сохранила все его архивы. В 30-х годах прошлого века Ольга Николаевна заведовала приютом и занималась благотворительностью. В 1944 году она покинула этот мир, пережив супруга на двадцать восемь лет.

Дураки Живут на свете дураки: На бочку меда - дегтя ложка. Им, дуракам, все не с руки Стать поумнее, хоть немножко. Дурак - он как Иван-дурак, Всех кормит, обо всех хлопочет. Дурак - он тянет, как бурлак. Дурак во всем - чернорабочий. Все спят - он, дурень, начеку. Куда-то мчит, за что-то бьется... А достается дураку - Как никому не достается! То по-дурацки он влюблен, Так беззащитно, без опаски, То по-дурацки робок он, То откровенен по-дурацки. Не изворотлив, не хитер,- Твердя, что вертится планета, Дурак восходит на костер И, как дурак, кричит про это! Живут на свете дураки, Идут-бредут в своих веригах, Невероятно далеки От разных умников великих. Но умники за их спиной гогочут... - Видели растяпу? Дурак, весь век с одной женой! - Дурак, не может сунуть в лапу! - Дурак, на вдовушке женат И кормит целую ораву!... Пусть умники меня простят - Мне больше дураки по нраву. Я и сама еще пока Себя с их племенем сверяю. И думаю, что дурака Я этим делом не сваляю. А жизнь у каждого в руках. Давайте честно к старту выйдем, И кто там будет в дураках - Увидим, умники! Увидим. Римма Фёдоровна Казакова (27 января 1932 г.— 19 мая 2008 г.)

– Алё! Мама? Ваш сын сошёл с ума. А я говорю, шо сошёл... и миня тудой тащит. Шо, шо? Он припер с базара чёрную смороду три кила. Ну я просила три кила, он и припёр. Шо, шо? Нет! Не волнуйтесь она не зелёная, она, таки чёрная. Так он хотит, шобы я обрезала с неё носики и хвостики. Та мине надо на варенье. А он говорит, шо его мама всегда обрезала. Три кило! Я шо адиетка? Носики и хвостики... три кило! Мама, вы шо... всегда обрезали? Мама, а шо просто помыть не хватит? – Сонечка, доця... слушай сюдой. Тут есть... нюанс. Если ты хочешь допустить Фиму до личного участия в варенье, то дай ему миникюрные ножницы и пусть обрезает... всё шо хочет. А если ты сама будешь варить, то обрезать не надо. Перекрутишь на мясорубке с сахаром и будет тебе... счастье. А Фима, если хочет, пусть сделает себе вечер приятных воспоминаний. Его папа када-то один раз повелся на этот мой приемчик и потом за всю жизнь никада больше не лез в мои касрули. Анастасия Бонд.

"Раздается телефонный звонок, и я слышу знакомый, такой любимый c детства голос: - Извините, что я вас застала. Этой придуманной ею фразой Рина Васильевна Зелёная обязательно начинала любой телефонный разговор. Окружающих порой удивляло, когда некоторые молодые люди называли ее не по имени-отчеству, а запросто - Рина. Ho такое обращение к ней Рина установила сама. Люди, которые познакомились c Риной Васильевной ещё в своём детском возрасте, должны были называть ее просто Рина, но на «вы». Ha «ты» ee звал только Никита Михалков, которого Рина Васильевна знала буквально c его рождения. Зачем она изобрела такую классификацию для обращения к ней - мне неизвестно. Я был подростком, когда моя мама представила меня Рине Зелёной: - Это Вася, ему десять лет. - Десять лет! - воскликнула Рина. - Женя, дорогая, вы не успеете оглянуться, а у него уже вырастут усы! Я давно ношу усы и, может быть, подсознательно, благодаря Рининым настояниям. Она любила изобретать всякие неожиданные фразочки «по случаю». Многие из них быстро утрачивали авторство, становились, как говорила Рина, «местами общего пользования». На киносъемках часто можно услышать: - Кого ждём - сами себя задерживаем! Говорящие это даже не подозревают, что повторяют Рину Зелёную. Эти веселые фразочки Рина вносила в тексты своих ролей: «У меня от вас каждую минуту разрыв сердца делается» или «Такие губы сейчас не носят» и тому подобные. Ещё Рина сочиняла уморительно смешные стихи. Так, для себя. Помню последние строчки стихотворения o кузнечике, которое она как-то продекламировала: Зелененький кузнечик, Кузнечик молодой, Скочи скорей, кузнечик, Скачи к себе домой! В саду летают птички, Все на тебя глядят. И ведь никто не знает, Когда его съедят. Ee реакция на происходящее всегда была неожиданна, юмор - неподражаем. «Приключения Шерлока Холмса доктора Ватсона» снимались на киностудии «Ленфильм». Актеры-москвичи жили в гостинице. Как-то Рина позвонила из своего номера, чтобы узнать, какая сцена намечена к завтрашнему дню. Я ответил, что не знаю, мне никто не говорил. - B этой группе, - сказала Рина, - ничего никому никогда не говорят. Пора брать «языка». B ней жила огромной силы вера, что, несмотря ни на какие превратности жизни, все равно «все будет хорошо». Однажды, после запозднившейся съемки, мы с Риной спешили на вокзал к московскому поезду. Маленький студийный автобус мчался по пустому в этот час Невскому проспекту, прихваченному мартовским ледком. Я сидел спиной к водителю. Рина устроилась в самом конце салона, напротив прохода. Вдруг из переулка вылетело такси и ударило наш автобус в бок. Удар был такой силы, что Рину выбросило из сиденья, она пролетела через весь автобус и рухнула ко мне на колени, обхватив мою голову руками. И что она в этот момент выговорила? - Спокуха - я с вами! Книгу своих воспоминаний «Разрозненные страницы» Рина Васильевна Зелёная надписала мне так: «Bce в порядке, мистер Шерлок Холмс? Рина Зелёная. 20 век». Bce в порядке, милая Рина. Все будет хорошо. Только без вас временами так грустно! Василий Ливанов «Ваш Шерлок Холмс», 2009 г.

«Каждый раз, когда я смотрю на Галю, я снова женюсь на ней»... Они стали мужем и женой через четыре дня после знакомства и душа в душу прожили долгую и счастливую жизнь. Любовь гениального виолончелиста, интеллигентнейшего человека, трепетного возлюбленного, заботливого мужа и отца Мстислава Ростроповича и звезды мировой оперной сцены, первой красавицы Галины Вишневской была такой светлой и прекрасной, что ее, наверное, хватило бы не на одну, а на десять жизней. Впервые они увидели друг друга в ресторане «Метрополь». Восходящая звезда Большого театра и молодой виолончелист были в числе гостей на приеме иностранной делегации. Мстислав Леопольдович вспоминал: «Поднимаю я глаза, а ко мне с лестницы снисходит богиня… Я даже дар речи потерял. И в ту же минуту решил, что эта женщина будет моей». Когда Вишневская собралась уходить, Ростропович настойчиво предложил проводить ее. «Между прочим, я замужем!» — предупредила его Вишневская. «Между прочим, это мы еще посмотрим!» — ответил он ей. Потом был фестиваль «Пражская весна», где и произошло все самое главное. Там Вишневская, наконец, его разглядела: «Худущий, в очках, очень характерное интеллигентное лицо, молодой, но уже лысеет, элегантный, — вспоминала она. — Как потом выяснилось, узнав, что я лечу в Прагу, он взял с собой все свои пиджаки и галстуки и менял их утром и вечером, надеясь произвести впечатление». В те пражские дни Ростропович называл свою избранницу Галей, тогда как все остальные обращались к ней исключительно «Галина Павловна». Он хватал ее за руку и тащил на улицу, заставлял перелазить через забор, а когда Галина отказалась спрыгивать с этого забора, потому что внизу была грязная лужа, без колебаний снял пальто и кинул его в эту лужу, чтобы она не намочила ноги. В другой раз во время совместной прогулки Ростропович заметил торговку цветами, подошел и купил целую корзину ландышей. На последние суточные. Первый поцелуй их тоже был весьма неординарным. «Зашел ко мне в комнату, сел за рояль... — вспоминала Галина Вишневская. — „Как жаль, у меня концерт за городом, и я не услышу вас сегодня в „Онегине“ — наверное, вы чудная Татьяна“... И вдруг! Выскочил из-за рояля и опустился на колени! Я растерялась. Может, превратить все в шутку? Но он продолжает: „Простите, я еще в Москве при нашей первой встрече заметил, что у вас очень красивые ноги, и мне хотелось их поцеловать“. После чего наклонился и поцеловал меня в щиколотку! А потом откланялся и ушел к себе. Или как-то бежим по улице мимо магазина, в котором продают соленые огурцы. Я вслух пожалела, что магазин закрыт, ведь так хочется соленых огурцов... Пришла к себе в комнату, открываю шкаф — взять ночные вещи — и... в страхе отскакиваю прочь: в шкафу, как белое привидение, стоит огромная хрустальная ваза, а в ней ландыши и соленые огурцы! Ну когда же он успел?» Ко всему этому приложил пояснительную записочку: дескать, не знаю, как вы отнесетесь к такому букету, и поэтому я — чтобы гарантировать успех сего сюрприза — решил добавить к нему соленый огурец, вы их так любите… Роман развивался стремительно. Через четыре дня они вернулись в Москву и Ростропович поставил вопрос ребром: «Или ты сейчас же придешь жить ко мне — или ты меня не любишь, и все между нами кончено». А у Вишневской — десятилетний надежный брак, верный и заботливый муж Марк Ильич Рубин, директор Ленинградского театра оперетты. Они через многое прошли вместе – он не спал день и ночь, пытаясь достать лекарство, которое помогло спасти ее от туберкулеза, их единственный сын умер вскоре после рождения… Ситуация складывалась непростая, и тогда она просто убежала. Отправила мужа за клубникой, а сама покидала в чемоданчик халат, тапочки, что попало и — бегом. «А куда бежать? Я даже адреса не знаю, — вспоминала Галина Павловна. — Звоню Славе из коридора: «Слава! Я иду к тебе!» Он кричит: «Я тебя жду!» А я ему ору: «Не знаю, куда ехать!» Он диктует: улица Немировича-Данченко, дом такой-то. Я по лестнице вниз бегу, как сумасшедшая, ноги подкашиваются, не знаю, как я себе голову не разбила. Села и кричу: «Улица Немировича-Данченко!» А таксист уставился на меня и говорит: «Да вы пешком дойдете — это рядом, вон там, за углом». А я кричу: «Я не знаю, вы меня везите, пожалуйста, я вам заплачу!» «Я ждала любви, ради которой стоило бы умирать, как мои оперные героини, — вспоминала Вишневская. — Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать». И вот машина подъехала к дому Ростроповича. Вишневскую встретила его сестра Вероника. Сам он пошел в магазин. Поднялись в квартиру, открывают дверь, а там — мама, Софья Николаевна, стоит в ночной рубашке, с вечным «Беломором» в углу рта, седая коса до колена, одна рука ее уже в халате, другая никак в рукав попасть не может от волнения... Сын три минуты назад объявил: «Сейчас приедет моя жена!» «Села она так неловко на стул, — рассказывала Галина Павловна, — а я села на свой чемодан. И все вдруг расплакались, заревели. В голос заголосили!!! Тут открывается дверь — входит Ростропович. Из авоськи у него торчат какие-то рыбьи хвосты и бутылки шампанского. Орет: “Ну, вот и познакомились!”» Так Вишневская стала женой Ростроповича... В то время как другие артистки боялись заводить детей, чтобы не испортить карьеру, Вишневская родила двух дочерей. Пока была беременна, Ростропович много работал, не позволяя перетруждаться своей Жабке, как он ее называл. «Тебе надо сейчас смотреть только на красоту! — говорил он ей. — Так что не отходи от зеркала». Когда подошло время родов, он как раз был на гастролях и по телефону, крича, умолял не рожать без него. «Даже дышать без тебя не буду», — обещала Вишневская. И я дождалась! Вечером 17 марта он вернулся домой, окрыленный успехом гастролей, счастливый и гордый тем, что домашнее бабье царство выполнило все его приказы: жена, еле шевелясь, сидит в кресле в ожидании своего повелителя. И вот как у фокусника из волшебного ящика появляются всевозможные чудеса, так и из Славиного чемодана полетели на меня фантастические шелка, шали, духи и еще какие-то невероятно красивые вещи, которые я не успевала и рассмотреть, и, наконец, вывалилась оттуда роскошная шуба и упала мне на колени. Я только ахала и от изумления не могла произнести ни слова, а сияющий Слава ходил вокруг и объяснял: — Вот это пойдет к твоим глазам... Из этого ты закажи концертное платье. А вот эту материю только я увидел, мне стало ясно, что это специально для тебя. Вот видишь, как хорошо, что дождалась меня, — я всегда бываю прав. Теперь у тебя будет хорошее настроение и тебе легче будет рожать. Как только станет очень больно, ты вспомни про какое-нибудь красивое платье, и все пройдет. Его просто распирало от гордости и удовольствия, что он такой замечательный, такой богатый муж, что смог преподнести мне такие красивые вещи, каких нет ни у одной артистки театра. А я-то знала, что мой “богатый” муж и, как уже тогда писали английские газеты, “гениальный Ростропович”, чтобы иметь возможность купить для меня все эти подарки, наверняка за две недели гастролей ни разу не пообедал, потому что получал за концерт 80 фунтов, а остальные деньги... сдавал в советское посольство». 18 марта 1956 года родилась их первая дочь. Галина Павловна вспоминает: «Я хотела назвать ее Екатериной, но получила от Славы жалобную записку. “Умоляю тебя не делать этого. Мы не можем назвать ее Екатериной по серьезным техническим причинам — ведь я буквы “р” не выговариваю, и она еще будет меня дразнить. Давай назовем ее Ольгой». А через два года на свет появилась и вторая девочка, которую назвали Еленой. Впереди у них было счастливое, но очень тяжелое время: дружба с опальным Солженицыным, лишение гражданства СССР, скитания, успех и востребованность на мировой музыкальной сцене, прилет Мстислава Леопольдовича в Москву во время августовского путча 1991 года, возвращение в уже новую Россию. В середине 90-х, журнал «Ридерз Дайджест» брал у Ростроповича интервью. Корреспондент спросил: «Скажите, а это правда, что вы женились на женщине через четыре дня после знакомства?» Музыкант сказал: «Правда!» Тогда он спросил: «А что вы думаете по этому поводу теперь?» Ростропович ответил: «Думаю, что потерял четыре дня!» И вот за этот «лучший ответ» журналу «Ридерз Дайджест» виолончелист получил чек на 40 долларов. Он сохранил этот чек как «большую премию». Поместил его в специальную рамку и в день золотой свадьбы, в мае 2005 года , предъявил сей артефакт гостям, собравшимся на юбилей в гостинице «Метрополь». Поздравить юбиляров в гостиницу «Метрополь» пришли около трехсот гостей, среди которых были королевы и президенты. Прием был организован на высшем уровне, а рядом с каждой тарелкой стояли хрустальные вазочки чешского производства, с букетиком ландышей и одним-единственным соленым огурцом. P.S. Любите друг друга.

Однажды актёр Вячеслав Тихонов – легендарный разведчик Штирлиц из телесериала «17 мгновений весны» рассказал следующую историю. Как-то раз заболело у него сердце. Повезли его в больницу, но не в простую, самую обычную больницу, а в настоящий военный госпиталь. Ну, вот значит, доставили его туда, и приступили к оформлению документов. Местный доктор стал заполнять анкету: фамилия, имя, отчество и т.д... А так как дело происходило (ещё раз акцентирую ваше внимание) в госпитале Министерства Обороны, то когда дежурный врач дошел до графы "Звание", то он естественно спросил: - Какое у вас воинское звание? На что легендарный боец невидимого фронта невозмутимо ответил: - Штандартенфюрер. Врач отложил авторучку, медленно поднял глаза, внимательно посмотрел на Тихонова, помолчал пару секунд, а потом сказал: - Ой, извините, товарищ Штирлиц, я вас не узнал... _________ Автор заметки: Ирина Лисовая

"...Придёшь с работы усталый, а иной раз и злой. Нет, на грубое слово она тебе не нагрубит в ответ. Ласковая, тихая, не знает, где тебя усадить, бьётся, чтобы и при малом достатке сладкий кусок тебе сготовить. Смотришь на неё и отходишь сердцем, а спустя немного обнимешь её, скажешь: «Прости, нахамил я тебе. Понимаешь, с работой у меня нынче не заладилось». И опять у нас мир, и у меня покой на душе. А ты знаешь, браток, что это означает для работы? Утром я встаю как встрепанный, иду на завод, и любая работа у меня в руках кипит и спорится! Вот что это означает - иметь умную жену-подругу". Михаил Шолохов "Судьба человека".

Caмая страшная из грозящих катастроф — это не столько атомная, тепловая и тому подобная угpoза физического уничтожения человечества (a, может быть, и всего живого) на Земле, сколько антропологическая — уничтожение человеческого в человеке, катастpoфa, oзначающая, что человек нe cocтоялся... Чингиз Aйтматов

Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым. Ты теперь не так уж будешь биться, Сердце, тронутое холодком, И страна березового ситца Не заманит шляться босиком. Дух бродяжий! ты все реже, реже Расшевеливаешь пламень уст О, моя утраченная свежесть, Буйство глаз и половодье чувств! Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне. Все мы, все мы в этом мире тленны, Тихо льется с кленов листьев медь... Будь же ты вовек благословенно, Что пришло процвесть и умереть.  Сергей Александрович Есенин 1921 г.