Метель
Метель была страшная. Дороги замело — ни пройти, ни проехать. Дверь подъезда не открыть: наглухо заметена тремя метрами снега, и даже откопаться не получится. Все-таки город не северный, и дома́ не слишком рассчитаны на подобные выпады со стороны стихии. В общем, настоящее бедствие, без шуток.
И в эту ночь у Натальи умирал отец.
Инсульт. И нет ни «скорой», ни спасателей, чтобы помочь. Только она, молодой врач-невролог, да небольшой домашний запасец лекарств и инструментов.
Папа упал на кухне, ставя чайник на плиту. Наталья не видела, как это случилось, но инсульт определить — задача для первокурсника. Ей-то было несложно сразу распознать апоплексию и понять, что вне больницы папа до
Международное отправление
День Анны Сергеевны не предвещал ничего сверхординарного: выдача пенсий, продажа лотерейных билетов, оплата квитанций; возможно, с фермы принесут одно-два заказных письма, Людка придет за своими идиотскими посылками из магазинов, которые вечно потом отправляет обратно, ― ни больше ни меньше. Кто же мог подумать, что ей, Анне Сергеевне, тоже придет письмо, электронное, да еще из Чикаго, того самого Чикаго, что за Атлантическим океаном.
Письмо, как и следовало ожидать, пришло на английском, но благо Анна Сергеевна была человеком, склонным к цифровизации и лояльным ко всяким прогрессам. Благодаря ей одной почта работала весьма сносно.
Скопировав текст электронной депе
Ужин Софья проглотила за минуту и тут же почувствовала, что глаза неумолимо слипаются.
— Федор, Марфа, я иду спа-а-ать…
— Вестимо, давно пора, — отозвалась Марфа, собирая со стола посуду. — Я вам уж разобрала, идите почивайте с богом. На липитицию-то завтра будить?
— Разумеется… — Софья вышла из кухни.
Мартемьянов поднялся было следом, но Марфа уже в спину ему пробурчала:
— Федор Пантелеевич, а вот вы бы Софью Николавну своим вниманьем сегодня не беспокоили. Она и без вас насилу на ногах держится. Явился не запылился, сокол ясный, когда барышне и так расстройства да ипохондрии довольно…
— Ну тебя вот только спросить позабыл! — недовольно буркнул Мартемьянов, уже стоящий в дверях
Я обязательно вернусь
В тот раз боль особенно тревожила ее, от нее не было спасения. Она осторожно поднялась с лежанки и пошла. Незаметно от хозяина выбралась с участка и уходила все дальше и дальше, пытаясь уйти от нее. От боли...
***
Днем над городом прошумела весенняя гроза, пугая жителей яркими вспышками молний и раскатами грома...
Вечером, словно устыдившись показного своего раздражения, природа подарила мягкий, теплый вечер. Окрашивая молодую листву деревьев лучами ярко-красного солнца, вечер щедро окропил участки пригородного района ароматами цветущих яблонь и прелой листвы.
Пожилые люди, уставшие от нескончаемой борьбы за лучшую жизнь, в этот вечер вдруг осознали, что борьба, кото
Аварийная служба для души
В половине третьего ночи, когда последние автобусы уже видели третий сон на конечных станциях, а продавцы круглосуточных магазинов пробивали по тройному ценнику алкоголь, в аварийную службу позвонили.
― Диспетчерская, ― отозвалась сонным голосом Лидия и выпила залпом половину кружки остывшего чая, который так сильно заварился, что от его горечи желудок жалобно застонал, а голос осип.
― Вы не могли бы кого-нибудь прислать? ― практически шёпотом раздалось в трубке.
― Что у вас случилось?
― Я не могу уснуть, кажется, у меня пропала надежда…
― Кажется или пропала? ― надеясь избежать ночной заявки, переспросила диспетчер.
― Пропала, точно пропала…
― Надежда — это имя?
―
ИСЦЕЛИ МЕНЯ (Часть – 2)
Любаша шла по шпалам, мужики что-то кричали позади, шутили, просили её оглянуться. Но она не оглядывалась. Тот высокий и худой парень не кричал. Она поймала там его взгляд. Смотрел он на неё с какой-то тоской, прям-таки внутрь её глядел.
И Любаше вдруг стало немного страшно, как будто мог он разглядеть там, внутри, её потаённое. Она глубоко вздохнула – тайна у Любы была.
Сентябрьской ночью сорок первого в их село Задворино приехали немцы. В дом их ворвались неожиданно, светя фонарями, ослепляя. Они схватили четырнадцатилетнюю Любашку и потащили в машину.
Её мать в белой сорочке с распущенными волосами встала на пути автомобиля, широко раскрыв руки. В грудь тяжел