О ком болит душа? О тех, кого уж нет…
Кто растворился в океане памяти безбрежном.
О тех, кто больше не увидит этот свет,
И оказался в мире безмятежном.
О Господи! Прошу, ты души их храни!
И огради от всех земных печалей!
Пусть видят только светлое они
С высот своих небесных далей!
На фото только мы увидим эти лица…
Пусть в памяти для нас будут живыми!
Но по ночам все реже будут сниться…
Такими близкими…такими дорогими…
О ком болит душа? О тех, кого уж нет…
Кто растворился в океане памяти безбрежном.
О тех, кто больше не увидит этот свет,
И оказался в мире безмятежном.
О Господи! Прошу, ты души их храни!
И огради от всех земных печалей!
Пусть видят только светлое они
С высот своих небесных далей!
На фото только мы увидим эти лица…
Пусть в памяти для нас будут живыми!
Но по ночам все реже будут сниться…
Такими близкими…такими дорогими…
БЛАГОДАРНОСТЬ
Она сказала: «Он уже уснул!»,—
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.
Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.
«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою… И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина… Смешно?»
Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб ее постели.
Но, как волчонок загнанный, одна,
она в слезах мне щеки обшептала.
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студеным обжигало.
Мне б окружить ее блок