БЫВШАЯ У НАС ПОЖИВЁТ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ... - Вадии-им, ты помнишь, что к нам завтра приедет моя мама? Ирочка готовила на кухне что-то вкусное, аппетитный запах щекотал ноздри и улучшал настроение. Вообще-то Ира не баловала Вадима, обычно она готовила на скорую руку что-то... из кулинарии. Да и не мудрено, они оба работают, а она ещё заочно учится. Ну и если честно, готовить она не умеет. - Слушай, тут такое дело, - Вадим вышел из спальни ещё заспанный, - Катя звонила, она с Борей поссорилась, а идти ей совсем некуда. Просилась на пару дней к нам, да она только переночевать и на работу. Вадим вопросительно смотрел на Ирину, а та явно ничего не поняла, - В смысле у нас переночевать? А Катя это кто
Отстаньте от мам Только меня раздражают эти несчастные предпенсионного возраста “детишки”, которым чего-то недодали, не научили, не так любили, не тем кормили их мамы? Ох, какое благое времечко для них настало - всеобщая психологизация общества! И бродят эти убогие по психологам, тарологам, астрологам и пабликам, в своём детстве ковыряются, ищут секретный секрет, как им свою детскую травму залечить, чтобы счастье получить. Никак. Кроме понимания: ты взрослая, иди и делай. Чему не научили - учись. Чего не додали - дай. Недолюбили - сама люби. Кто тебе мешает? Старенькая мама? Так ей самой в десять раз меньше дали! Что ей там в послевоенной разрухе, с десятичасовой шестидневкой, бе
Посвящается 225-летию со дня рождения А. С. Пушкина! Булгаков и Пушкин: Все было хорошо. Все было отлично. И вот пропал из-за Пушкина, Александра Сергеевича, царствие ему небесное! Так было дело: В редакции, под винтовой лестницей, свил гнездо цех местных поэтов. Был среди них юноша в синих студенческих штанах, та, с динамо-снарядом в сердце, дремучий старик, на шестидесятом году начавший писать стихи, и еще несколько человек. Косвенно входил смелый, с орлиным лицом и огромным револьвером на поясе. Он первый свое, напоенное чернилами, перо вонзил с размаху в сердце недорезанных, шлявшихся по старой памяти на трэк — в бывшее летнее собрание. Под неумолчный гул мутного Терека он проклял сирень
ДВОЕ (история вечной любви) Самые пронзительные строки о любви Эдуард Асадов посвятил своей супруге — Галине Разумовской. Женщине, которую он любил всей душой, но… никогда не видел. И дело не в романе по переписке и не в застенчивости. Все намного страшнее: Асадова, храброго солдата Второй мировой войны, ранило, и он ослеп. Восстановлению зрение не подлежало. В 21 год. Совсем мальчишка. Впрочем, как вспоминает его внучка Кристина, он обладал недюжинной энергией и не поддавался отчаянию. Он собрал вокруг себя преданных друзей, любил шумные праздники, гостей. И — писал, писал, писал. О жизни, о людях, о простых и понятных человеческих переживаниях. А много позже, в 1961-м, на одном из литерату
"Один очень богатый халиф прогуливался в окрестностях города. Стража и слуги сопровождали его. Халиф степенно вышагивал в своём расшитом золотом халате. Он думал о жизни и смерти. Он увидел сад с плодовыми деревьями. У ворот сидел маленький худенький мальчик в лохмотьях. Он ел сухой хлеб. А рядом сидела большая собака. Мальчик отламывал кусочки от своей лепешки и угощал собаку. Один кусочек съест, второй - голодной собаке отдаст. Халиф заинтересовался. Времена были жестокие тогда. А собак не очень-то любили; да и к мальчикам в лохмотьях относились примерно так же. Это же был мальчик-раб. И вот надо же; угощает собаку хлебом, хотя сам голоден. Кожа да кости, вот и весь мальчик. Халиф спро
Притча Собрал Бог всех тварей и решил каждому его век отмерить. Первым подозвал человека: «Ты, человече — существо не крупное, так что тебе 20 лет жизни даю». «Мало...» — подумал человек, но с Богом спорить не стал и тихонько отошел в сторону. А Бог тем временем подозвал лошадь: «Тебе, лошадь, 40 лет жизни назначаю — ты тварь большая, тебе и жить дольше. Но лошадь взмолилась: «Помилуй, Боже! 40 лет с ярмом на шее ходить, за собой плуг да воз таскать, да еще и кнутом получать! Мне и 20 хватит. Отдай оставшиеся человеку, ему нужнее». Бог дал добро и позвал корову. На том же основании, что и лошади, дал ей 40 лет жизни. Но корова отказалась: «Упаси, Боже! 40 лет за вымя меня дергать будут!