Тихий Дворик

— Батя, тут открытка пришла, с опозданием на полгода. Вас с мамкой на свадьбу приглашают. Рустам и Залина какие–то. — Дай гляну, — отец раскрыл открытку, долго смотрел на приглашение, имена, подписи. Вернул — не успели, так не успели. — Так бать, это же в Дагестан вас приглашали, в Махачкалу! Кто это такие вообще? Тут видел, приписано: "перелёт и проживание за наш счёт". Бать, расскажи, а! Отец поотнекивался. Потом недолго помолчал. — Это сторона невесты приглашала. — Ну? — Ну... Это было в 85–м году, под новый год как раз. Тогда аномалия случилась — всю республику снегом засыпало. На улицу выйдешь — заборов не видно, только крыши торчат. По радио объявили ЧС, корм для скота на чабанских стоянках сбрасывали с вертолётов, чтобы падежа большого не было. Дороги расчищали военные, но и их усилий не хватало. Я работал заведующим инфекционным отделением ; помню, что поздравлять пациентов собирались. Стою у зеркала, креплю ватную бороду, медсестры и санитарки режут салаты. Вдруг за окном с надрывным рокотом и снежным скрипом остановился КРАЗ. Ну, знаешь, грузовик здоровенный такой... — Да знаю, конечно. — Ну вот, мы в окно выглянули, оттуда к нам вышли двое. Через пару минут пришли ко мне в кабинет. Молодая дагестанская семья, жили и работали на чабанской стоянке, километрах в пятидесяти от райцентра. Стоят у двери, переминаются, уставшие, серые от дороги. Я их приглашаю присесть, стоят. Начинает говорить муж: — Валера, — говорит, — дочка умерла. Полгода всего дочке, понос был — две недели, а теперь дышать перестала. Всё. Нам справка о смерти нужна, на святую землю повезём, хоронить будем. Тут я заметил, что в руках он держит небольшой чемодан. Жёлтый. Ставит его на стол, раскрывает, а там грудничок лежит. Синяя вся девочка. — Что же вы, — ругаться начинаю, — терпели до последнего? Почему сразу не привезли? — Хотели, Валера! Не могли прорваться через снег. Вот большую машину нашли, приехали. Отец осёкся, помолчал. Достал бланк, начал вносить записи, автоматически прослушивая тело ребёнка фонендоскопом. — Я, — батя говорит, — не надеялся ни на что тогда. Это процедура необходимая, их вообще много. Но тут слышу — шум. Не стук сердца, как все привыкли, а шум. "Всем тихо!" — крикнул, приложил мембрану плотнее. Через две минуты в фонендоскопе снова неясное "шууууух". — Как сейчас помню, — батя рассказывает, — сбрасываю со стола всё, что было, чемодан этот тоже, ребенка укладываю, ору главной медсестре, та — бегом за реанимационным набором. Через минуту вгоняем в подключичку дозу лекарства с одновременным массажем сердца. Там много всего, ты не поймёшь. Ребёнок начал на глазах розоветь, а потом вдруг как закричит... Громко так, на всё отделение... Я ошалело смотрю по сторонам — мама её без сознания по стене сползает. Папа бледный стоит, за стол держится. Элисту вызываю, санавиацию. Девчонку вертолётом увезли, вместе с родителями. Да ты помнишь, наверное. Они часто к нам потом приезжали, постоянно гостинцы везли. — Дядя Рамазан? — говорю. — Да! Рамазан, точно. Ну вот. Эта Залина — дочь его и есть. Ты смотри, помнят... (автор не известен)

ГОРОСКОП Это было обычное утро Мышкина. Сороковой год Сурка. Как и всегда, по будням, а впрочем, очень часто и по выходным, он встал в 7.30. Пока стоял и молча чистил зубы в душе, на плите, также молча варились два яйца. За стол Мышкин садился всегда, как какой-нибудь князь - в рубашке, по всей вероятности, памятуя о достоевском тёзке. Иногда, правда, оставаясь только в трусах, чтобы не помять и не запачкать завтраком брюки. Вообще, холостяки скупы в своих движениях в быту и лишних движений не производят. Если посуда не моется, то не моется ровно на сколько позволяет глубина раковины. А полезная площадь жилья всегда больше, чем та, что указана в ордере на квартиру. В приготовлении яиц Мышкин дал бы фору Тосе Кислицыной из "Девчат" с её картошкой, но сегодня не было настроения изголяться, поэтому он молча ел яйца, сваренные в "мешочек". Посыпал солью, откусывал, потом опять посыпал солью, заедая хлебом с маслом и чаем без сахара. Отсутствие сладкого не было данью следования моде или диете - просто сахар имел у него свойство всегда заканчиваться внезапно. И тут вдруг он подумал, что устал жить один. Провидение согласилось с ним и тотчас включило радио, стоявшее здесь же, на кухне. Ведущие - девушка и парень, после очередной музыкальной композиции, бурно обсуждали гороскоп на предстоящий день. ...овны...близнецы...львы..., наконец, дошли до его знака. Мышкин невольно напрягся. ...Предстоит хороший день. Если не самый лучший в году..., можно значительно улучшить свое финансовое положение..., продвижение по службе, возможна перемена места жительства в более комфортное..., ...и наконец для тех, кто мечтал найти свою половинку, сегодня мечта обязательно сбудется... Мышкин перестал жевать. - Повезёт же кому то! - он не сильно доверял гороскопам. Тем более, на музыкальной станции. Быстро встал, бросил мариновать посуду в раковину, смахнул крошки в руку и вытряхнув их в унитаз, выскочил на улицу. На работе всё было по прежнему. Как всегда на планёрке, все зевали и делали вид, что слушают, хотя, большая часть сидела в гаджетах. - По итогам года лучшим отделом признан отдел Мышкина. Все обернулись на него. Начальник продолжил: - На совете директоров было принято решение - новый филиал в Москве возглавить ему же... Все опять обернулись на него. ...Повышение по службе..., зарплата соответствующая штатному расписанию, ..переезд в более хорошую недвижимость...- вспомнил он утренний гороскоп и присвистнул, глядя в потолок. Оттуда Провидение улыбнулось и подмигнуло хитрым глазом. Весь день он ловил себя на мысли, что невольно ищет глазами свою вторую половину. На работе её точно не оказалось, потому, что день закончился, а она никаким образом себя не выдала. Хотя, были очень даже ничего себе варианты. Мышкин решил дать шанс Провидению и поехал домой общественным транспортом. Сначала на метро, потом в троллейбусе. Но Оно упорно скрывало от него законно обещанное счастье. Мышкин не сдавался и вышел на одну остановку раньше. Когда почти оказался у дома, свернул в ближайший супермаркет. Там он долго ходил между рядами и набрал гору не нужных ему продуктов. Потом ходил и искал, вопреки логике, самую длинную очередь. И когда уже пробивал чек, молодая красивая девушка вдруг неожиданно тронула его за плечо и кокетливо спросила, не одолжит ли молодой импозантный человек дисконтной карточки. То ли слово "импозантный" произвело совсем обратный эффект, то ли девушка была слишком хороша, как вариант, но он как-то сразу растерялся. Неуклюже засуетился, начал шарить по карманам, оттягивая время. Сердце бешено колотилось, отдаваясь в висках и мешая сосредоточиться. От волнения улетели все приемлемые в данной ситуации фразы правил обычного пикапа. - Девушка! Возьмите мою! - рядом стоящий парень протянул ей свою карточку и помог Мышкину закончить этот позор. - Самый большой дисконт! С бесплатной доставкой на дом! Девушка заулыбалась молодому человеку, взяла карточку и быстро отошла от Мышкина. И пока он, как бабка рассовывал многочисленные свои продукты по мешкам, краем глаза видел, как незнакомый парень несёт уже её пакеты на выход. Он боялся поглядеть вверх. Ему показалось, Провидение крутит пальцем у виска. Выйдя из супермаркета, он положил пакеты на скамейку, вынул французскую булку с колбасой, открыл бутылку молока и начал молча есть. Откуда-то из темноты, на хруст свежего хлеба и запах варёной колбасы к нему выбежала маленькая лохматая болонка. Молча села напротив и чёрными глазками бусинками уставилась на него. - Ну, что, красавчик, проголодался? - Мышкин пожалел собаку. Он отломил кусочек колбасы и бросил ему. Пёсик быстро съел и опять молча уставился на него. Рука опять оторвала кусочек... Потом ещё... Собачка была ухоженная, красивая, белой масти, с узеньким фиолетовым ошейником. Мышкин огляделся по сторонам в поисках хозяина, но на всём вечернем пространстве они были только вдвоём. Два одиночества, как три тополя на Плющихе... Потом он пошёл домой, а рядом с ним засеменил, коготочками звеня по асфальту, его новый друг. Уже подойдя к подъезду, он остановился и посмотрел на пёсика. Собачка сиротливо села почти у ног и также молчаливо, задрав мордочку, с вопросом в глазах, неотрывно смотрела на Мышкина. Молодой человек постоял минуту и ему стало жалко пёсика. Он принял решение, что решение лучше принимать утром, собрал пакеты в одну руку, нагнулся и поднял щенка. И только тут понял, что он это она. - С-сука! - Мышкин поглядел на звёздное небо, то ли констатируя факт принадлежности пола собаки, то ли злую иронию Провидения. Такого расклада в своей судьбе он точно не ожидал. Собаке было всё равно. Она обрела хозяина, задрожала и немножко сикнула от избытка чувств, когда он поднимал её , из чего, собственно, и сделал умозаключительные выводы... После ужина Мышкин для своей новой половинки соорудил возле своей холостяцкой кровати лежбище из старого пальто и они уснули. Уже ближе к ночи, Провидение вытолкнуло к его дому хорошенькую девушку с заплаканными глазами. Девушка, подойдя к его подъезду, остановилась, достала белый листок из кармана и прилепила его на доску объявлений. "Пропала собака. Беленькая болонка с фиолетовым ошейником. Девочка. Откликается на кличку Кристи. Нашедшего ждёт вознаграждение!" На ветру болтались надрезанные хвостики с отчётливо написанными номерами телефона. Провидение устало зевнуло и поставило галочку уходящему дню. Рустем Шарафисламов

«Делала ревизию платяного шкафа перед летним сезоном. Ничего нового: по-прежнему носить нечего и места нет. Разделила то, что не ношу на три кучки: если похудею, если потолстею, если сойду с ума. Все ситуации очень даже реальны.

Мать звала Лизку «Лизка, дрянь, иди сюда!», отец с пьяных глаз называл «уу, страшилище», бабка отцовская шипела: «женился на чучеле, а она еще эту страшилу родила, тьфу ты… пропасть…». Конечно, думала Лизка, глядя в зеркало: «рыжая, лицо все конопатое, зубы передние выпали. Ууу, страшилище!» - гудела она, показывая сама себе язык. Мать на кухне в баке белье помешивала палкой, отец храпел, а бабка ушла к соседке. Лизка выскочила во двор и огляделась. Убедившись, что ее никто не видит, она скользнула за дом. Там, за высоким деревянным забором был заброшенный яблоневый сад. Отодвинув только ей известную доску, девочка проскользнула в сад. Доска тихо вернулась на свое место, закрыв проход... Лизка любила этот сад. Высокий, заросший, он казался ей сказочным царством, в котором живут феи, эльфы и гномы. А в старом доме, который таился в глубине сада, должна жить Волшебница, повелительница всех сказочных существ... В доме давно никто не жил. Соседи говорили, что жила в нем когда-то не то балерина, не то актриса известная. Но то ли уехала куда, а может, и вовсе померла. Вот и стоит дом пустой. И никто не видел, как Лизка играла в саду, как танцевала она на крыльце дома, представляя себя балериной на сцене. Однажды она видела такую тетю по телевизору. Отец тогда уснул в кресле и не слышал, как начался концерт. А в телевизоре порхала фея в белом платье, и такая она была красивая! Лизка потом ночью долго не могла заснуть, так взволновало ее увиденное. В саду частенько появлялась соседская кошка. Она грелась на солнышке и вылизывалась, вытянув лапку. Поймав мышь, кошка играла с ней – подкидывала и ловила. И Лизка мечтала, что когда-нибудь и у нее будет настоящая кошка. Девочке нравились мягкость и гибкость кошечки, и она повторяла эти движения – тянула ножку, вскидывала тонкие руки и медленно опускала их, разводя в стороны. Лизка называла кошку Изабеллой. Это красивое имя она услышала по телевизору, так представили ту красивую фею. Девочка понимала, что ее никто так не назовет, а имя пропасть не должно. Так и звала девочка кошку – моя Изабелла. Однажды, пробравшись в сад, Лизка поняла, что что-то изменилось. В саду появились люди. Садовник собирал опавшие яблоки, убирал старые ветки. Некоторые яблони уже стояли в белых нарядах – их побелили снизу. Лизка пробралась к крыльцу и увидела ее – Волшебницу. В плетеном кресле восседала тонкая, прямая как палка, немолодая женщина. На ней было синее платье с кружевным воротником. Ажурные оборки на манжетах скрывали тонкие руки, на длинных пальцах кольца с красивыми камнями. Девочка разглядывала женщину, прячась в кустах. - Так это ты танцуешь в моем саду? – не поворачиваясь к кустам, спросила Волшебница. – Выходи, подойди, пожалуйста, ко мне. Как тебя зовут? - Лизка. - Что значит Лизка? Нет такого имени. Есть имя Елизавета. - Нуу, мамка так меня зовет, а папка «страшилищем», я ж некрасивая. Поэтому и Лизка. А Лизаветом меня никто не зовет. Волшебница поморщилась. - Ладно. Но я буду называть тебя Елизаветой, или Лизой, но не Лизкой. Ты не кошка и не коза. - А я кошку соседскую зову Изабеллой. - Батюшки, откуда ты имя такое узнала? - А по телевизору. Там тетя такая красивая танцевала, в белом платье, она еще руками вот так делала, - и Лизка вскинула вверх тонкие руки, медленно опустила их и развела в стороны. А потом села в глубоком поклоне. - Вот ее и представили Изабеллой. У женщины перехватило дух. - Деточка, кто же научил тебя так делать, так танцевать? - А никто. Я помню, как тетя танцевала, и за Изабеллой повторяю. - А за кошкой ты что повторяешь? Мышей умеешь ловить? – засмеялась женщина. - Неет, мышей я не умею, - улыбнулась девочка. – А вот ножку, как она, могу, - и вытянула ножку. Сначала вперед и вверх, а потом назад и прогнулась, вытянув руки вперед. Женщина смотрела, затаив дыхание. - Ой, Изабелла, - девочка увидела в кустах кошку и бегом спустилась с крыльца. Вернулась она с кошкой в руках. - А сколько тебе лет, Лизонька? – спросила женщина. - Уже пять, - шептала Лиза, обнимая кошку. - А вот я себя чувствую на все сто двадцать пять, - вздохнула женщина. – Лиза, ты приходи, пожалуйста. Можешь танцевать в саду. Подглядывать никто не будет. Садовник только немного наведет порядок. А зовут меня Анна Николаевна. Запомнишь?... Лиза приходила в гости так часто, как только могла. Они пили чай с вишневым вареньем, гладили Изабеллу. Анна Николаевна рассказывала интересные истории девочке и читала вслух книги. Лиза уже запомнила буквы и складывала из них слова. А еще Анна Николаевна просила, чтобы Лиза танцевала. Они включали проигрыватель и ставили пластинки. Лиза слушала незнакомую музыку и повторяла имена композиторов – Чайковский, Глинка, Шуберт. Очень ей нравилось танцевать под музыку Шопена – руками она повторяла движения дождя, а ножками перебирала так, словно это капли ударяли по луже. - Боже мой! – шептала Анна Николаевна. – Боже мой, у нее же идеальный слух, а руки, а гибкость, а выворот стопы… и кто учитель – кошка, самая обыкновенная кошка! Это невероятно!Вот уже несколько дней Лиза не появлялась в саду. Изабелла приходила, лежала на крыльце, прыгала в руки Анны Николаевны, а Лизы не было. Встревоженная женщина отправила садовника узнать, не случилось ли чего. Услышанное потрясло! - Анна Николаевна, голубушка, беда! Лизоньку увезли в приют! - Как в приют? У нее же и мать, и отец, и бабка какая-никакая. - Да вот и никакая… перепились они да отравились. Соседи нашли их, а Лизонька с Изабеллой под кроватью были. Так кошку оторвали от ребенка и выбросили, а нашу Лизоньку… в приют… Да как же так, Анна Николаевна? - Так вот почему Лизы нет. А Изабелла, она же не может рассказать, что случилось… Так, надо взять себя в руки. И что-то делать… Что делать? С чего начать?... Прошло несколько дней. На пороге детского дома появилась худая, прямая как палка, женщина. Она тяжело опиралась на трость, но решительно, балетным шагом шла вперед. У нее появился смысл жизни – Лиза, эта маленькая девочка, которая была похожа на нее саму в детстве. - Лиза, моя Лиза, я иду... Долгий разговор в кабинете директора, и вот открылась дверь и в комнату влетела Лизонька. - Анна Николаевна, Анна Николаевна, вы меня нашли! – и она зарыдала в голос. - Девочка моя, моя Лизонька, я здесь, я с тобой! Все будет хорошо! – она держалась изо всех сил. – Все будет хорошо, ты мне веришь? Успокоившись, Лиза не выпускала из объятий Анну Николаевну. Она вцепилась в женщину, словно зверек. «Синяки, конечно, останутся, - мелькнуло в голове у женщины, - но боже, как хорошо, что Лизонька в порядке». Прошло несколько лет. В концертном зале хореографического училища шел отчетный концерт учеников - Елизавета Храброва! – объявил ведущий. Зазвучала прекрасная музыка, и на сцену выпорхнула девочка. Рыжие волосы были уложены в корону, на лице задорные веснушки. Она двигалась, как сказочная фея, вскидывая вверх тонкие руки и плавно их опуская. Белое платье было такое нежное и красивое... В зале сидела немолодая женщина, прямая и тонкая как палка. Трость лежала под ногами, а на коленях стояла переноска. В ней сидела старая кошка, которая когда-то дала первые уроки юному таланту. - Какая ты у меня красивая, Лизонька! – шептала женщина. А кошка потянулась в переноске, размяла свои старенькие лапки и подумала: «В прошлой жизни я определенно была балериной! Да, точно. Балериной. Недаром я Изабелла!» Вот так, дорогие друзья, необычно переплелись судьбы маленькой девочки из неблагополучной семьи, обладающей несомненным талантом, бывшей балерины, ушедшей со сцены из-за травмы, и простой серой кошки. И как хорошо, когда кто-то видит в тебе талант и поддерживает. И здорово, когда приходят на помощь родственники и друзья, для которых просьба немолодого человека имеет значение. И как прекрасно, что маленькой серой кошке дарят не только красивое имя, но и дом, и семью. Я желаю вам всем добра и счастья! Автор ВИТА САПФИР

Однажды я шёл по местным магазинам, делая покупки, и вдруг я заметил, как кассир разговаривает с мальчиком не больше 5 или 6 лет. Кассир говорит: - Мне жаль, но у тебя не достаточно денег, чтобы купить эту куклу. Тогда маленький мальчик повернулся ко мне и спрашивает: - Дядя, а вы уверены, что у меня не достаточно денег? Я пересчитал деньги и ответил: - Дорогой мой, у тебя не достаточно денег чтобы купить эту куклу. Маленький мальчик всё еще держал куклу в своей руке. После оплаты своих покупок я вновь подошёл к нему и спросил, кому он собирается дать эту куклу…? - Эту куклу моя сестра очень любила и хотела ее купить. Я хотел бы подарить ей на её день рождения! Я хотел бы дать куклу моей маме, чтобы она смогла передать это моей сестренке, когда она уйдет к ней! …Его глаза были грустными, когда он это рассказывал. - Моя сестра ушла к Богу. Так мне отец сказал, и сказал, что вскоре мама тоже уйдет к Богу, поэтому я подумал, что она может взять куклу с собой и передать ее моей сестренке!? …. Мое сердце внезапно остановилось. Маленький мальчик посмотрел на меня и сказал: - Я сказал отцу, чтобы мама пока не уходила, пока я не приду с прогулки. Затем он мне показал свою фотку, где он счастлив и улыбается. - Я хочу чтобы мама взяла мою фотку с собой, чтобы моя сестренка не забыла меня. И он добавил: - Я люблю свою маму и не хочу чтобы она меня покидала, но отец говорит, что она должна идти к моей маленькой сестре. Затем он посмотрел снова на куклу своим печальным взглядом… Я быстро взял свой портмоне и сказал мальчику: - Может мы еще пересчитаем твои деньги, если ты считаешь, что их достаточно чтобы купить куклу?? … Да, я думаю, что у меня хватит денег чтобы купить куклу! Не показывая ему я добавил из своих денег и мы заново начали считать. Было достаточно, чтобы купить куклу и еще даже осталось немного денег. Маленький мальчик сказал: - Спасибо Господи за то, что ты мне дал денег! Затем он посмотрел на меня и добавил: - Вчера перед сном я просил у Бога дать мне деньги, чтобы купить куклу для моей сестренки, чтобы передать ее через мою маму! Он услышал меня! Я так же хотел бы иметь немного денег, чтобы купить белую розу для моей мамы, но я не спрашивал об этом у Бога. Но он мне дал достаточно денег, чтобы купить куклу и розу. Моя мама любит белые розы!… Я закончил свой шопинг в задумчивом и странном состоянии. У меня из головы не выходил этот мальчик. Затем я вспомнил - в местной газете была статья два дня тому назад о пьяном мужике в грузовике, который сбил женщину и маленькую девочку. Маленькая девочка погибла сразу же на месте, а женщина была в критическом состоянии. Семейство должна решить отключить аппарат, который поддерживает в ней жизнь, так как молодая женщина не способна поправиться от комы. Неужели это семья того мальчика, который хотел купить куклу для своей сестренки? После двух дней в газете была опубликована статья, где говорилось, что та молодая женщина скончалась… Я не сдержал слезы… Я купил белые розы и пошел на похороны… Молодая девушка лежала в белом, в одной руке была кукла и фото, а на одной стороне была белая роза. Я ушёл весь в слезах, и чувствовал, что жизнь моя теперь изменится… Я никогда не забуду любовь этого мальчика к своей матери и сестренке!!! Пожалуйста, НЕ САДИТЕСЬ ЗА РУЛЬ В АЛКОГОЛЬНОМ СОСТОЯНИИ!!! Вы можете разбить жизнь не только свою…

​​Сидит муж в Интернете. Вдруг слышит приглушенный голос жены: — Нет, нет, милый, сегодня не могу, давай встретимся завтра. Тут же вбегает в комнату жены: — Ты по телефону говорила.. С кем..? ! — Нет. Я читаю женский журнал, статья интересная, в ней 50 фраз которые надо громко прочитать вслух, типа: "дорогой, выкинь пожалуйста мусор", "когда ты наконец прибьёшь гардину? Сходи, дорогой в магазин.. ". . . И здесь же говорится, что занятый своим делом муж услышит лишь сказанную полушёпотом пятьдесят первую. И гляди-ка, не врут. . ."

Ангедoния — неспocобность получать удовольcтвие сeгодня... Cтаршая сеcтра (25 лeт paзницы) ругалaсь, кoгда я елa малину с куcтa. Пoтому чтo мaлина — для ваpенья. Вот пpидет зимa — и кaк будeт приятно откpыть банку домaшнего варeнья. Почeму-то она не зaдумывалась о тoм, что есть ваpенье летом — тoже отлично. А уж сpывать с куcта почти cиние от спелости ягoды — востоpг. На caмом делe ничeго нeльзя было eсть. Ни клубнику (ваpенье!), ни oблeпиxу (сушить и в компoт), ни гpибы (coлить). Это былa дaча моегo отца, котоpую он купил и кудa с большoй неохотой ездил лишь пoтому, что ребeнку (мне) нужeн был cвежий вoздуx (а также вши, поcтоянное расcтройство желудкa и клeщи на головe). Папa выхoдил во двоp, толькo чтобы загopaть. Ему плевать былo на ваpенья, соленья и прочий хpeн с петpушкой — всe это на базаре продавалоcь ведpами. Но так кaк ребенoк желал мaлину с куста, то с сестpой приходилось скaндалить. Она никак не мoгла успокоитьcя, что запacы под угpoзой. Ей как-то не жилось сейчас, у нeе все врeмя были плaны на отдалeнное будущее: ягоды — на зиму, чеpная икрa — на Нoвый гoд. Это удивитeльная чеpта xарактеpа — неспоcобность получать удовольcтвие сегoдня. Нaдо отложить, запаcти, пoдготовиться к тому оcoбенному мoмeнту, когдa можно будет cебе позвoлить немногo радости. И, что оcобенно вaжно, запpетить paдоваться дpугим. Приятель расcказывал, что eго тeтка лoвила его, тoже на дачw, когда он прибегал домoй за какой-нибудь плюшкoй или конфeтой, и говоpила: «Xватит шлятьcя!» И не то чтoбы она собиpалась использовaть егo в хозяйстве. На вопрос: «Почeму?» — она отвeчала: «А нeчего!» И заставлялa его cидеть в комнатe. Хоpoшо — этo плoxo. Мать мoего дpуга пеpед каждым отпуcком испытывaет панику. Ей меpещатся землетpясения, наводнения, ограблeния, бoлезни. Дом тоже оcтавлять страшнo — вдруг пожар, напримеp. Мужу она не дoверяет. Считaет, что этот трeзвенник немедлeнно напьется, зaкурит — и, конeчно, заснет с сигаретой. Может, дaже привeдет каких-нибудь шалашовoк, которые выкрадут ее шторы. Или что тaм у неe ценногo. Нeльзя вoт так проcто пoexaть куда-то и там хоpошо провести время. За праздноcть и счаcтье надо pасплачиваться тревогой. У меня eсть приятель, котoрый на полном серьезe пpоизносит такие афоризмы: — Не мoжет быть прocто тaк хоpoшо. Нaверное, чтo-нибудь случитcя. Эти заявлeния выбивaют мeня из колеи. Я не мoгу понять, о чем peчь. Мнe кажется, чтo еcли тебе сейчас хорошo, то дальшe будет еще лучшe, потoму что ты впитывaeшь удовoльствие, и оно, как загaр, налипает на твoю кожу, оно защищaет тебя от тpудностей жизни. У меня была очeнь тяжeлая депресcия, и в это вpeмя мнe тоже казалось, чтo счacтье будет, когда... дaльше я нaзывала причину. Не сейчас. Нужeн вecкий пoвод, чтoбы ощутить радоcть. У этого синдрома есть нaзвание — «ангедония». И еще «coциальная агнозия». Психиатры пoбьют мeня сочинeниями Юнгa за использование термина вcуе, но ангедонисты — слишкoм красивоe и веpное название для людeй, которые каждую минуту поpтят себe жизнь, зaпрещая получать удoвольствие. В поcледнее время ангедония стaла настoлько массовой, чтo это поpaжает. Выкладывaешь cнимок ceбя на океaне — и сpазу жe лoвишь упреки в том, что кто-тo умеp, где-то caмолёт разбилcя, новые caнкции ввeли и пpочее. Ты личнo и твoи шорты, и полотенце, и кpем от загаpа в этом виновaты. Люди цeпляются за эти действительнo тpaгические coбытия, чтобы они отвлекaли их от пусть и небольших, нo все-таки paдостей. Такое ощущение, что cтрадать, скоpбеть и бoяться стaло мoдно. Вот честно: мнe нe страшнo. В жизни вcегда проиcходит нечто пугающее или тревожнoe. С дpугими людьми, с цeлыми странами, с твoей странoй, с твoими друзьями и твoей жизнью. Часто от этoго тяжело, и ты пеpеживаешь и сострaдаешь, или у тeбя у самой плоxие времeна, но так уcтроен мир. Нет никaкой другoй концeпции жизни. Это никогда не зaкончится, благoденствие не свалитcя на нас внезапнo и навсегдa. Если мoжешь пoлучить удoвольствие ceгодня, делай этo. У oтца моeй подруги, которогo в СCСР на двaдцать лeт лишили возможности снимaть кинo, были огpомные дoлги. Но всякий paз, когда он пеpезанимал деньги, вcя семья шлa в рестоpан. И даже не для тoго, чтoбы вкусно пoесть, а чтобы oщутить, что жизнь — этo не только бeзденежье, тоcка и гнуcные советские цензоpы. Он зaряжался этим — и cохранил сeбя. (Дoлги, еcли кому интереcно, он пoтом отдaл.) Понимaeте, мы жe пoтом вспoминаем не плохое, а хорошеe. Все страшное вытесняeтся, а хоpошее вдpуг вcпыхивает в нашей памяти и cияет так, словно его толькo что нaмыли и oтполировали. И мы живем только этими отpывками, а не чеpедой забoт и невзгoд. Я, покa былa в депреcсии, боялаcь летать на самoлетах. До обмоpоков. Потом oпять нaучилась этo дeлать, но аэpофобия проходит долго и мучительнo — в cилу пpивычки. И вот однaжды я зaнимаю свое местo, смотрю в oкно и понимaю, что совcем не боюсь. Ни летaть, ни разбитьcя, ни умерeть. Потoму что я счаcтлива. И у меня нет для этoго никакой oбъективной пpичины. Я не напиcaла роман, не получила за нeго Букеровскую премию, не придумaла лекарство от ракa, не poдила пятеpых дeтей. Проcто я счаcтлива. Мнe хоpошо. Я люблю cвою жизнь. Я eм малину с кустa и eзжу отдыхaть от oтдыха — и не пoтому, что у меня нaвалом дeнег, а пoтому что еcть желаниe. Фокуc в тoм, что ecли ты счаcтлив, то не стpашно ни жить, ни умирать. Автор: Аpина Xoлина

«К советской власти отношусь безразлично...» Как фрейлина трёх императриц закончила свою жизнь среди уголовниц и проституток. Почти сто лет назад в Соловках - лагере особого назначения - скончалась баронесса Наталья Модестовна Фредерикс, которая оказалась здесь за то, что была фрейлиной при царском дворе. Она была рядом с тремя императрицами: Марией Александровной, Марией Фёдоровной и Александрой Фёдоровной, женой Николая II. Эта уже немолодая женщина - ей было за 60 - последние годы своей жизни провела среди притоносодержательниц, воровок и проституток и умерла не в тёплой постели в собственном доме, а в холодном бараке - виноватая лишь в том, что родилась в аристократической, а не в пролетарской семье. Когда она появилась в Соловках, в женском бараке, куда её определили, стоял хохот и гул: постоялицы ликовали, наблюдая за тем, как бывшая статс-дама царского двора несёт двухпудовые грузы, сгибаясь под их тяжестью: - Баронесса! Фрейлина! Это тебе не за царицей хвост таскать! Трудись по-нашему! Они ждали жалоб, слёз, её отчаяния и ужасно бесились, что им не пришлось всего этого увидеть. Не забывшая своего воспитания, внутренне дисциплинированная, с присущим ей самообладанием, бывшая баронесса спаслась от унижения. Вечером, после тяжёлой работы, она тщательно чистила своё платье, молча съедала миску баланды, молилась и ложилась спать на свой аккуратно прибранный топчан. Сокамерниц она не сторонилась и постепенно приобрела некий авторитет - выпады против неё прекратились. Как самую аккуратную и самую чистоплотную сначала её назначили уборщицей барака воровок и проституток, а под конец жизни - медсестрой тифозного барака - туда, где другие работать отказывались… Род Фредериксов известен в России с XVIII века. Основатель фамилии был банкиром императрицы Екатерины II, которая за честную службу (а немка-императрица это очень ценила в своих служащих) наградила его титулом барона. Так и распространился род Фредериксов в России, многие представители которого состояли на императорской службе. Одним из самых видных государственных деятелей среди них был барон Владимир Фредерикс, последний в истории министр Императорского Двора. Он был очень дружен с Николаем II, сопровождал его во всех поездках и пользовался исключительным доверием императора. Его жена была статс-дамой ещё при императрице Марии Александровне, жене Александра II, а дочери Евгения и Эмма - фрейлинами при Александре Фёдоровне. Поэтому неудивительно, что двоюродная племянница министра, Наталья Фредерикс, тоже была представлена ко двору и принята во фрейлины. Это был 1879 год, и супруга императора Александра II уже сильно болела. Она давно отошла от придворной жизни и постоянно жила в страхе за жизнь мужа, на которого то и дело совершались покушения. Последний год она практически не выходила из комнаты, и юная фрейлина помогала ей скрасить одиночество, рассказывая о своём родовом имении Знаменовка и о своей мечте - построить в имении новый храм, больницу и школу для крестьянских детей. Императрица похвалила свою фрейлину и приказала выделить нужную сумму денег для храма и школы. Когда же Марии Александровны не стало, Наталья выпросила небольшой отпуск и занялась строительством… ⠀ Потом была служба у императрицы Марии Фёдоровны - целых 13 лет, и Александры Фёдоровны - на протяжении ещё 23-х. В целом Наталья Фредерикс служила при императорском дворе 38 лет и была рядом с императрицами в самые сложные годы. С 1914 года по март 1917-го как сестра милосердия уже немолодая баронесса вместе великими княжнами ухаживала за больными и ранеными, помогала во время операций в Царскосельском лазарете, занималась благотворительностью. А когда вспыхнула революция, Наталья Модестовна не попыталась, как многие дворяне, сбежать за границу. Она осталась в России и работала библиотекарем, чтобы хоть как-то выжить. Когда же её попросили уволиться с работы из-за титула и фамилии, Фредерикс стала преподавать на дому французский язык и литературу. Жила она очень скромно, посещала церковь, политикой совершенно не интересовалась, но увольнение из-за титула было только первой каплей в чаше жизненных горестей и испытаний. В 1919 году Наталью Фредерикс арестовали первый раз - тогда она полгода провела в подмосковном лагере. А спустя пять лет последовал новый арест, и на этот раз бывшая фрейлина, которой к тому времени было 60 лет, попала в Соловки. Соловками называли новый, только что созданный на Соловецких островах лагерь особого назначения, а предназначался он для изоляции, трудового использования и перевоспитания особо опасных политических и уголовных преступников. К которым почему-то и отнесли бывшую фрейлину. Во время допроса Наталья Модестовна, стараясь уберечь от подозрений своих родных и знакомых, говорила: «Родственников и близких никаких не имею. Знакомых, с которыми бы постоянно виделась, у меня нет. Я очень занята делами по Сергиевскому собору и поэтому никуда не хожу, и ко мне никто не приходит». А на вопрос об отношении к новой власти отвечала: «К советской власти отношусь безразлично. К революции же с благодарностью, так как она освободила меня от имущественных и светских пут, от которых самой трудно было бы отказаться. Теперь я всецело могу быть в Церкви. … Политика для меня не существует. Только вера. Только Бог. Только помощь нуждающимся». Вот за это - «за активную церковную деятельность» Наталья Фредерикс и была отправлена в Соловки, но как пишут многие источники, причиной стало родство с Владимиром Борисовичем Фредериксом, министром при Николае II, сбежавшим с семьёй заграницу и дожившим до глубокой старости. Наказание ей определили сроком на два года, но их Наталья Модестовна не пережила… ⠀ Сложно представить более неподходящие условия жизни для дворянки, чем женский барак, заполненный уголовницами и проститутками. Как писал Борис Ширяев, отбывавший заключение в Соловках одновременно с Натальей Фредерикс, состав здесь был пёстрым: «количество уголовных здесь во много раз превышало число каэрок, и они господствовали безраздельно. Притонодержательницы, проститутки, торговки кок*ином, контрабандистки… и среди них – аристократки, кавалерственные дамы, фрейлины…». Сначала её встретили враждебно: систематические издевательства, плевки в тарелку, насмешки обрушились на Наталью Модестовну. Зависть к прошлому не давала её соседкам покоя. «На золоте ела, за царицей хвост таскала», - говорили у неё за спиной. Но даже едва держась на ногах от недоедания и тяжёлых работ по заготовке торфяных «кирпичей», баронесса Фредерикс оставалась благородной дамой с самыми высокими моральными качествами. Грациозные движения, аккуратность, самообладание и ни слова жалобы. Истинная аристократка. Она не сторонилась своих сожительниц, но и не искала их расположения. Днём работала, приходила в барак, тщательно чистила своё платье и неустанно молилась перед маленьким образком. ⠀ «Она оставалась аристократкой в лучшем, истинном значении этого слова, - пишет Борис Ширяев в своей книге «Неугасимая лампада», - и в Соловецком женбараке, в смраде матерной ругани, в хаосе потасовок она была тою же, какой видели её во дворце. Она не чуждалась, не отграничивала себя от окружающих, не проявляла и тени того высокомерия, которым неизменно грешит ложный аристократизм. Став каторжницей, она признала себя ею и приняла свою участь как неизбежность, как крест, который надо нести без ропота, без жалоб и жалости к себе, без сетования и слёз, не оглядываясь назад…» ⠀ Основными видами женских работ в Соловках были работа в прачечной, в канатной мастерской, на торфоразработках и на кирпичном заводе. «Кирпичи» (формовка и переноска сырца) считались самым тяжёлыми. Чтобы избежать «кирпичей», женщины пытались правдами и неправдами уговорить лагерное начальство. Те же, кому не удалось, после двух-трех месяцев работы на заводе навсегда подрывали своё здоровье. Баронесса Фредерикс ни о чём лагерное начальство не просила, и потому изо дня в день таскала двухпудовые мешки с кирпичами-сырцами. Такая сложная физическая работа, скотское отношение начальства и жизнь в женском бараке для 60-летней баронессы была сравнима с безостановочной пыткой. ⠀ Но постепенно градус напряжения стал снижаться, и выпадов против бывшей фрейлины становилось всё меньше. Интерес к персоне аристократки пересилил все остальные чувства, и Наталью Модестовну всё чаще просили рассказать о её жизни при дворе, обращались за советом и даже участвовали вместе с ней в тайных службах. Женщины обращались к ней с вопросами: как лучше пользоваться косметикой и вообще как ухаживать за собой, чтоб сохранить красоту? Баронесса охотно рассказывала, о чём знала. А после того, как женский контакт был установлен, стали подниматься и общечеловеческие темы. ⠀ Вот как писал об этом Борис Ширяев: «Нарастающее духовное влияние баронессы чувствовалось в её камере всё сильнее и сильнее. Это великое таинство пробуждения Человека совершалось без насилия и громких слов. Вероятно, и сама баронесса не понимала той роли, которую ей назначено было выполнить в камере каторжного общежития. Она делала и говорила «что надо», так, как делала это всю жизнь. Простота и полное отсутствие дидактики её слов и действия и были главной силой её воздействия на окружающих женщин». ⠀ Как рассказывали, смягчить отношение сокамерниц к Наталье Фредерикс помогло и назначение её на почётную выборную должность уборщицы камеры. Выборы прошли быстро, хотя раньше каторжницы кулаками боролись за это «тёплое» место: уборщица следила за порядком в помещении, носила дрова и воду, топила печь. Работа была не тяжёлой, но требовала известной аккуратности и ответственности. Староста камеры спросила у собравшихся женщин, кого они хотят в уборщицы. Некая уголовница по имени Сонька Глазок, раньше встречавшая Наталью Фредерикс в штыки, язвительно выкрикнула: «Баронессу! Кого, кроме неё? Она всех чистоплотней! Никакой неприятности не будет…» (Неприятности случались, когда за грязное состояние камеры наказывались все её жительницы). Для фрейлины трёх императриц такое назначение было милостью в сравнении с тасканием кирпичей. А весь коллектив барака предложение Соньки поддержал. ⠀ В начале 1926 года в Соловках началась эпидемия сыпного тифа. Не хватало сестёр милосердия. Начальница санитарной части Мария Фельдман понимала, что в приказном порядке назначение женщин на эту должность равносильно смертному приговору. Она пришла в женский барак и предложила добровольцам по уходу за больными хорошее жалованье и дополнительный паёк. Женщины стояли молча… В этот момент в камеру возвратилась баронесса с дровами на руках, и узнав в чём дело, сразу же предложила свою кандидатуру. Фельдман поинтересовалась её образованием и опытом работы, на что бывшая фрейлина ответила: «Я работала три года хирургической сестрой в Царскосельском лазарете. Выхаживала раненых…». Когда же начальница санчасти уточнила: «Как ваша фамилия?», Наталья Модестовна назвалась «баронессой Фредерикс», а та же неуёмная Сонька воскликнула: «Баронесса…» Только в этот раз она произносила титул не язвительно, а с уважением. И записалась вместе с баронессой и ещё несколькими женщинами ухаживать за больными в сыпнотифозный барак. ⠀ Наталью Модестовну назначили старшей милосердной сестрой. В этой должности у неё была возможность больше руководить и меньше ухаживать за больными самой. Но баронесса этой возможностью не воспользовалась. Вместе с другими сёстрами она мыла, стирала и убирала: тифозные больные лежали на полу на древесных стружках, и эту пропитанную нечистотами подстилку сёстры должны были постоянно сменять. Фредерикс ухаживала за больными день и ночь и даже когда заразилась тифом, продолжала находиться у постелей больных и отказалась лечиться. В ответ на предложение хотя бы лечь отдохнуть, она ответила: «К чему это? Вы же знаете, что в мои годы от тифа не выздоравливают. Господь призывает меня к Себе, но два-три дня я ещё смогу послужить Ему…» Через день она скончалась. Прямо во время своего утреннего обхода больных. ⠀ «Сколько бы ни было тяжёлого в жизни, всегда ещё столько остаётся, причём можно черпать в этом и смысл жизни, и силу, и даже радость», - такая фраза была в сохранившихся записях баронессы, найденных после её смерти. И она нашла этот смысл и держалась его до конца – пусть хоть немного, но облегчать жизнь других, делая мир чуть добрее. Наталья Фредерикс первая с лева

«Любовь объяснить очень сложно. Влюбленность — это хохот, беганье, витание в облаках, мечты, это каждый день радуга перед глазами и так далее. А любовь — это нечто большее. И в первую очередь это колоссальная ответственность за близкого тебе человека. Это когда ты не можешь уже без этого человека, когда ты отвечаешь за его настроение, за то, что с ним происходит в жизни». ⠀ Олег Меньшиков

Я вообще домосед, терпеть не могу выходить из дома и с большим удовольствием ни с кем не общаюсь. Думаю, что это, наверное, последствия моего детского воспитания. Я вырос практически один, но у меня была няня. В те годы нянь ни у кого не было, и у меня она вынужденно появилась: бабушки-дедушки достаточно рано ушли — я поздний ребенок. Маме нужно было работать, и она была вынуждена пригласить присматривать за мной свою очень давнюю знакомую. Потому я в детский сад не ходил, только последние полгода перед школой меня туда отдали, чтобы я как-то с детьми научился коммуницировать. Я все время находился дома один, у меня было очень много книг, конструкторов, солдатиков, гигантское количество разных игрушек. И даже в игры, где надо было играть компанией, я играл сам с собой. Я вообще не понимаю слова «одиночество». Во-первых, я привык жить с книгой. А во-вторых, когда появился Интернет, мне вообще в принципе мало кто стал нужен, потому что я очень часто смотрю фильмы и параллельно с этим читаю. Я очень часто просто не нуждаюсь в собеседнике. Меня одиночество не томит… Мое собственное общество меня совершенно не раздражает. Николай Цискаридзе