Аномалии мистика и не только

Дочка умерла (из интернета) Своего отца я с десяти лет называю батей. Потому что он так называл деда. Батя закончил Куйбышевский мед, создал семью, прошёл путь в Калмыкии от ординатора до главного врача крупнейшего района и, пережив предательство друзей, поклёпы, комиссии и, как выяснилось, «заказное» увольнение, ближе к полтиннику рванул «на Севера». Спустя полгода вызвал маму; мне, как единственному сыну, не оставалось делать ничего, как уехать за ними в Анадырь. Спустя ещё полгода, приехала моя девушка; свадьба, наша первая с женой квартира. И вот однажды, ближе к празднованию Нового 2005-го, обнаруживаю в почтовом ящике тугой конверт. Дома вскрыли, почитали, не поняли ничего. Назавтра за ответами пошёл к отцу. — Батя, тут открытка пришла, с опозданием на полгода. Вас с мамкой на свадьбу приглашают. Рустам и Залина какие-то. — Дай гляну, — отец раскрыл открытку, долго смотрел на приглашение, имена, подписи. Вернул: — Не успели, так не успели. — Так, бать, это же в Дагестан вас приглашали, в Махачкалу! Кто это такие вообще? Тут, видел, приписано: «перелёт и проживание за наш счёт». Бать, расскажи, а! Отец поотнекивался. Потом недолго помолчал. — Это сторона невесты приглашала. — Ну? — Ну… Это было в 85–м году, под новый год как раз. Тогда аномалия случилась — всю республику снегом засыпало. На улицу выйдешь — заборов не видно, только крыши торчат. По радио объявили ЧС, корм для скота на чабанских стоянках сбрасывали с вертолётов, чтобы падежа большого не было. Дороги расчищали военные, но и их усилий не хватало. Я работал заведующим инфекционкой; помню, что поздравлять пациентов собирались. Стою у зеркала, креплю ватную бороду, медсестры и санитарки режут салаты. Вдруг за окном с надрывным рокотом и снежным скрипом остановился КРАЗ. Ну, знаешь, грузовик здоровенный такой… — Да знаю, конечно. — Ну вот, мы в окно выглянули, оттуда к нам вышли двое. Через пару минут пришли ко мне в кабинет. Молодая дагестанская семья, жили и работали на чабанской стоянке, километрах в пятидесяти от райцентра. Стоят у двери, переминаются, уставшие, серые от дороги. Я их приглашаю присесть, стоят. Начинает говорить муж: — Валера, — говорит, — дочка умерла. Полгода всего дочке, понос был — две недели, неделю назад дышать перестала. Всё. Нам справка о смерти нужна, на святую землю повезём, хоронить будем. Тут я заметил, что в руках он держит небольшой чемодан. Жёлтый. Ставит его на стол, раскрывает, а там грудничок лежит. Синяя вся девочка. — Что же вы, — ругаться начинаю, — терпели до последнего? Почему сразу не привезли? — Хотели, Валера! Не могли прорваться через снег. Вот большую машину нашли, приехали. Я осёкся, помолчал. Достал бланк, начал вносить записи, автоматически прослушивая тело ребёнка фонендоскопом. Я не надеялся ни на что тогда. Это процедура необходимая, их вообще много. Но тут слышу — шум. Не стук сердца, как все привыкли, а шум. — Всем тихо! — крикнул, приложил мембрану плотнее. Через две минуты в фонендоскопе снова неясное «шууууух». Как сейчас помню, сбрасываю со стола всё, что было, чемодан этот тоже, ребенка укладываю, ору главной медсестре, та — бегом за реанимационным набором. Через минуту вгоняем в подключичку лошадиную дозу лекарства с одновременным массажем сердца. Там много всего, ты не поймёшь. Ребёнок начал на глазах розоветь, а потом вдруг как закричит… Громко так, на всё отделение… Я ошалело смотрю по сторонам — мама её без сознания по стене сползает. Папа бледный стоит, за стол держится. Элисту вызываю, санавиацию. Девчонку вертолётом увезли, вместе с родителями. Да ты помнишь, наверное. Они часто к нам потом приезжали, постоянно гостинцы везли. — Дядя Рамазан? — Да! Рамазан, точно. Ну вот. Эта Залина — дочь его и есть. Ты смотри, помнят… В июне бате стукнуло 60. Не празднует он дни рождения, не знаю почему. Но телефон его не замолкал. Родня, коллеги звонили, пациенты бывшие, студенты его, из медколледжа, где он преподавал. Дозвонился и Рамазан, конечно. Говорили долго, за внуков, в основном. А я снова забыл спросить, пока они говорили — как он адрес нашёл? Мы ведь уехали на Север в неизвестность. В квартире жили с супругой вдвоем. А нашли через нас. Я не раз вспоминаю эту историю, когда пытаюсь сооценить то, чем я занимаюсь, с тем, что делал в мои годы батя. И никак даже близко не приближусь к его результатам. А при этой истории отец всегда скромно улыбается: — Да…. Много таких было. #ЖизненныеИстории

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ «Я учу студентов писать. Могу научить любого, было бы желание. Но попалась мне Михаль, чему я мог научить ее? После первого года обучения фильм Михаль послали на фестиваль в Венецию. А сценарий полнометражного фильма взяли для постановки в Англии. Она была уверена в себе, я даже подумал, вот бы мне так. Чуть свысока слушала мои лекции, но не пропускала ни одной, мне это льстило. И вот как-то при мне она унизила другую девочку. Самую тихую в классе, Эсти. Та подошла к ней посоветоваться, и вдруг слышу, Михаль ей говорит: «Ты зря теряешь время. Лучше тебе это сейчас понять, чем позже.» Я замер. Михаль увидела меня, не смутилась. - Эсти не должна жить иллюзиями, - сказала она так, чтобы все слышали. - Она не умеет писать. У нее нет никаких шансов стать сценаристом. - Извинись перед ней, - сказал я. Я еле сдерживался. - И не подумаю, - ответила Михаль. Не помню, как довел урок до конца. Не знаю, почему не удалил ее из класса. Вышел, не прощаясь. Меня завело все: и высокомерие Михаль, и покорность Эсти, и молчание всего класса. Через несколько занятий я уже понял однозначно - Михаль больна: она не чувствует боли других. Но и с Эсти выяснилось. Оказалось, что ее по блату поместил в этот класс проректор. Поэтому к ней не было особого сочувствия. И вот прошли две недели, наступил День Катастрофы. И выпадает мне в этот день преподавать. Сидят передо мной будущие режиссеры и сценаристы. Приготовил я им 20 конвертов, в которые вложил задания. Каждый вытаскивает себе конверт, как в лотерее. И должен расписать ситуацию, которую я задал. Вытащили. Начали писать. Смотрю на Михаль. Сидит, читает задание. Сначала взгляд, как всегда, чуть снисходительный… Потом вдруг оглядывается… поправляет волосы… вздыхает… На нее не похоже. Проходит несколько минут. Молчит, не двигается. Вдруг поднимает руку. - Да? – говорю. - Могу я заменить это упражнение? Я говорю - пожалуйста. Она протягивает мне конверт, я ей другой… Она берет его, собирается раскрыть, но останавливается. - Нет, я не хочу менять, - говорит. - Да, я решила, я останусь с этим, первым. И вот с этого момента на моих глазах начинает раскручиваться ну просто кино. Настоящее, документальное, по правде. Она сначала начала быстро писать… Потом остановилась. Смотрит на лист, по глазам вижу, не читает, просто смотрит на лист. Вдруг начинает рвать его. Я подошел к ней, все-таки волнуюсь… - Михаль, тебе помочь? - Нет, спасибо, - говорит. А в глазах слезы. Это меня поразило. Я думал, скорее камни заплачут, чем Михаль. Что же я ей такое дал, думаю. Беру ее задание, читаю. «Последняя ночь в Варшавском гетто. Всех назавтра вывозят на уничтожение. Об этом знают в семье, в которой есть два мальчика – двойняшки. Родители безумно их любят. И сходят с ума, не зная, как спасти. Вдруг ночью приходит поляк, мусорщик. И он говорит им, что может вывезти в мусорном баке одного ребенка. Но только одного. Он уходит, чтобы вернуться в пять утра… И вот идет эта ночь, когда они должны решить, кого же спасать.» Через сорок пять минут перед Михаль лежат два листа, исписанные убористым почерком, практически без помарок. - Прочитай, - говорю ей. Она начинает читать. И встает перед нами ночь, в течение которой седеют отец и мать, решая, кого спасти. Этого, который теплый и ласковый, - Янкеля? Или того, который грустный и одинокий, Мойше? Михаль читает ровно, почти бесчувственно. В классе мертвая тишина. Когда такое было?! Она читает о том, как сидят, прижавшись друг к другу, родители, и шепчут, чтобы, не дай Бог, не услышали дети. Вначале не понимая, как можно их разделить, ведь они неразделимы! Нельзя этого сделать! Нет, нельзя. А потом понимают, что никуда они не денутся. Что обязаны выбрать одного, чтобы жил он. Так кого же отправить, кого?! Янкеля, теплого и ласкового, у которого обязательно будет семья и много детей и внуков?! Или Мойше, грустного, одинокого, но такого умного?! У которого будет большое будущее, он же, как Эйнштейн, наш Мойше! Они не знают, что решить, они сходят с ума, плачут, молчат, снова говорят, а время безжалостно, оно не стоит, и стрелка, передвигаясь, отдается в сердце. Каждая секунда отдается в сердце! Хочется сломать секундную стрелку, но что это изменит! Вот так время приближается к пяти. И вдруг муж замечает прядь седых волос на виске у жены. Раньше ее не было. Он гладит ее по волосам и говорит: - Я хочу, чтобы он вывез тебя. Она вздрагивает. Она видит его глаза, в них отражается предрассветное небо. - Ты еще родишь много детей, - говорит он. – Я хочу, чтобы ты жила! Она видит, что руки его дрожат. И говорит: - Как же я смогу жить… без тебя. Они молчат безрассудно долго, ведь время уходит… И она вдруг говорит: - Я знаю, что мы сделаем. – Что? – его голос не слышен, только губы шевелятся. – Что?! - Мы бросим жребий. Ты напишешь имена. А я вытяну жребий. Так они и делают. Очень медленно, но понимая, что вот-вот часы пробьют пять, и появится этот человек, поляк, и надо будет расставаться… С Мойше? Или с Янкелем? С кем?! В классе никто не дышит, пока Михаль читает. Мы видим каждую деталь, так это написано. Дрожащие руки матери… И его руку, держащую огрызок карандаша… Вот он выводит имена своих детей… Видим, как кладет записки в свою грязную шляпу. Вот он встряхивает ею, словно в ней много записок, а ведь там их только две. И мы видим, ей-богу, видим, как медленно-медленно поднимается рука матери, чтобы опуститься внутрь шляпы и нащупать одну из записок… Эту… Нет, эту… Нащупывает, сжимает, и не может вытащить руки. Так и замирает, не разжимая пальцев. И он не торопит ее, нет, и она не может шевельнуть рукой. Но время неумолимо, и Бог неизвестно где, потому что слышится стук в дверь. Это пришел он. Ненавидимый ими и самый желанный, убийца и спаситель - поляк-мусорщик. И она вытаскивает записку. И разжимает руку. - Мойше, - шепчет он. Он первый видит имя, потому что у нее закрыты глаза. - Мойше, - повторяет она. И они оба смотрят туда, в угол комнаты, где спят их любимые дети. И вдруг видят, как красив Янкеле, обнявший Мойше во сне. Стук повторяется, муж с трудом встает и идет открывать дверь. В дверях поляк. Молчит. Все понимает. - Мы сейчас оденем его, - говорит муж. Сам подходит к кровати, осторожно разнимает братьев, так, чтобы Янкеле не проснулся, берет Мойше на руки и начинает одевать его. Как это так, не одеть сына, не умыть, не вложить ломтик хлеба в карман - это ведь женская работа. Но она не может этого сделать, не может! Муж все делает сам. И вот, уже не проснувшийся толком Мойше, передается в руки поляка. И тут только она понимает, что это навсегда. И не сдерживает крика, бросается к своему ребенку и просит его: «Ты только живи, мой Мойше! Ты только помни о нас!» Муж пытается оторвать ее от ребенка. Шепчет поляку: - Забирай его! Забирай! Дальше все происходит без заминки. Поляк без труда проходит все посты и проверки. А когда оказывается за стеной, в надежном месте, где его никто не может видеть, он раздвигает мешки с мусором, приоткрывает крышку, которой тщательно укрыл мальчика, так, чтобы только мог дышать. И говорит - ну, жиденок, вылезай, приехали. Но никто не шевелится, там тишина. Не заснул ли?! Или, не дай Бог, задохнулся? Поляк раскурочивает все… Нет ребенка. Как так?! Он оглядывается, он испуган, сбит с толку, понимает, что этого быть не может. Но так есть. Муж и жена сидят, застывшие, над спящим Янкеле. Что сказать ему, когда проснется? Кто – то царапается в дверь… И обрывается ее сердце. И что-то переворачивается в нем. Потому что так может стучать только один человек, и никто другой. В двери стоит Мойше. Он улыбается, их грустный Мойше, и говорит: - Я подумал, я все взвесил, я не могу без Янкеле. Михаль закончила читать на этом месте. Такой тишины в классе я никогда не слышал. Такого текста, написанного за 45 минут, я не помню. Михаль сказала: - Дальше я не знаю, что писать. Кто-то всхлипнул. Кто-то явно плакал. Самые мужественные (пятеро моих студентов служили в боевых частях) сидели с красными глазами. Это было похлеще всех парадов, минут молчания, скорби, - всего. В классе билось одно тоскующее сердце. Не было безразличных, нет. И тут произошло то, ради чего, собственно, я и пишу эту историю. Михаль вдруг встала и направилась в угол класса. Она шла к Эсти. Я понял это не сразу. Но она шла к зареванной Эсти. И по ходу сама не могла сдержаться. Эсти встала ей навстречу. Упал стул. Михаль обхватила Эсти, она была статная, высокая, на каблуках, а Эсти маленькая, похожая на испуганную мышь. И вот они стояли так, обнявшись, перед всем классом. И Михаль громко сказала, так, что слышали все: - Я умоляю тебя простить меня. Эсти что-то прошуршала, испуганное, никто и не услышал, что. А Михаль добавила еще, теперь уже глядя на меня: - Семен, простите меня, если можете. Я такая дрянь! Короче, это был денек. Не помню таких больше. Он промыл нас всех, прочистил, продраил, и все изменил. И я понял, нельзя никого списывать со счетов. В каждом живет эта искра, называемая «искра любви» или «точка в сердце». Прикрытая слоем грязи, бесчувствия, гордыни и всего, чего мы натаскали за свою жизнь… И вдруг «тикают часики», поднимается волшебная палочка… И, хоп... Прорывается из нас Человек. Пришло Ему время родиться. И полюбить. С тех пор прошло пять лет. Где Михаль? Где Эсти? Надо бы перевести на иврит, может быть, откликнутся? » Семен ВИНОКУР Советский и израильский сценарист, кинорежиссёр и продюсер более восьмидесяти документальных и художественных фильмов. Работал на Ленфильме, Мосфильме. Лауреат премий и наград международных кинофестивалей. В 1999 году награждён призом Израильской киноакадемии. Родился: 1 февраля 1957 г., Белгород, Россия #авторскиерассказы

Встреча со смертью История эта произошла с моим знакомым. На момент нашего разговора, ему было примерно 84 года. Прожил он тяжелую жизнь, прошёл всю войну, голод и трудные послевоенные годы. Поднимал, как все, страну из разрухи, работал, и вырастил двух замечательных сыновей. Человек он был добрый, не озлобленный на людей, не смотря на свою нелёгкую судьбу. Мы его звали просто - дед Юра. Как-то в разговоре я спросила его: «Деда Юра, а ты в Бога веришь?», а он так посмотрел на меня, многозначительно и произнёс: «Не знаю, девонька, вроде верю, но я его не видел, а вот то, что видел, до сих пор толком объяснить не могу» - и с тяжелым вздохом, он начал свой рассказ: "Мне только исполнилось 18 лет, когда началась война, меня сразу призвали, и я был одним из первых, кто увидел этот ужас своими глазами. Мы мальчишки молодые, были храбрецами. Тогда нам казалось, что мы быстро победим врага, ведь наша великая страна может постоять за себя. На фронт добирались весело, даже с азартом каким-то. В общем, дурачьё – мальчишки сопливые! Но оказалось всё не так, как мы думали. Мы по-настоящему узнали, что такое война. Смерть, окопы, грязь и вши, сон по два часа в сутки на мокрой холодной земле, каша, хлеб и бой, мне тогда казалось, что он не прекращался. Немец пёр так, что мы только успевали отступать, сверкая пятками. Из тех ребят, с которыми я успел сдружиться, в первые же дни почти никого в живых не осталось, все полегли. У меня тогда в голове это не умещалось, как же так, был человек и нету. В первый же мой месяц на фронте мы попали в окружение, положение наше было ни к чёрту. Командир наш лейтенант, чуть старше нас, такой же мальчишка, но смотрели мы на него как на Бога. А он, растерялся совсем. Ему же надо решение принимать, а что он знает-то. Единственный наш выход был по болотам, а кругом немцы и носа не высунуть. Был у нас мужичок один, якут вроде, да имя у него было заковыристое, поэтому так мы и звали его – Якут, а он не возражал. Говорил, что он охотник и много раз сам ходил по болоту, и если мы его слушать будем, то проведёт. А что делать, выхода у нас другого не было, либо под пули, либо в плен, что по нашему воспитанию было хуже смерти. Выбирались мы долго, тяжело, болотом прошли за сутки, а потом лесом, почти неделю шли к своим. Но добрались. Вышли наконец-то, оголодавшие, оборванные. Но счастью нашему не было границ. А затем опять бои, отступления. Мне до этого везло как-то, живой, даже ни разу не оцарапало. В этот бой не обошло и меня. Ранение было не тяжелым в плечо, а вот Якута хорошо покромсало, ногу всю разворотило, я раненый тащил его, окровавленного и без сознания, на себе с поля боя. Попали мы с ним в разные госпитали и там-то всё и началось. Сплю я - и вдруг у меня в ушах звон, да такой противный, что аж зубы свело, прям не звон, а писк какой-то. Проснулся, за голову схватился, а у самого аж слёзы из глаз от звона этого. И вижу, перед койкой моего соседа напротив, стоит женщина. Да красивая такая, молодая, в длинном платье, белом, и волосы русые расплетены, да по пояс длинные. Она наклонилась к парню и поцеловала его в лоб, рукой так по щеке погладила, как пожалела. И пошла к выходу. Утром я проснулся и, вспомнив ночное видение, подумал, что это был сон. Посмотрел на койку соседа, а кровать заправлена и нет его. Спросил тогда у мужиков: «Где товарищ-то?». - а мне говорят: «Да помер ночью, утром только заметили». А через пару ночей опять повторилось, снова проснулся я от этого звона в ушах и снова она стоит, совсем рядом перед моим соседом справа, он тяжелый был, лежал почти всё время без сознания. Смотрю я на неё, а она красоты неописуемой и черты все какие-то милые, родные прям. Снова она наклонилась, поцеловала его в лоб, развернулась и пошла к выходу, и тут я понял, что не слышу её шагов, пол деревянный, даже слышно было, как мыши бегают, а тут тихо, только сопение да храп. С меня как наваждение спало, вскочил с кровати, пошел за ней, даже окликнуть хотел, а она прям на моих глазах растворилась в воздухе, как и не было её тут. Стою я, и глазам своим не верю. Головой потряс, может, думаю, привиделось мне, даже по щеке себя похлопал. Вышел на улицу, постоял, папироску закурил, ну всё думаю, тронулся умом-то. А на утро выяснилось, что сосед мой, которого красавица эта поцеловала, тоже помер. После госпиталя вернулся в расположение своё и той же ночью опять она пришла, и все, кого она поцеловала в ту ночь, в следующем бою погибли. В общем, понял я тогда, что смерть это была, и как-то мне от этой мысли не по себе стало, я комсомолец, боец красной армии, а тут чертовщина какая-то. Рассказывать никому и не думал, а что я скажу, и сам-то себе не верил, а уж другим рассказывать, так вообще засмеют. Но вот одной ночью проснулся от звона и в ужасе понимаю, что опять её увижу, глаза открываю, а она прям надо мной стоит и смотрит на меня, и взгляд у неё такой нежный, теплый прям как у мамы. Я сказать ей что-то хочу, а язык меня не слушается и рта не открыть. Ну, всё думаю, каюк тебе Юра, раз эта пришла. И так мне тоскливо стало, вспомнил я девушку свою любимую, любил я очень одноклассницу свою Люсеньку, даже сказать ей об этом не смог до войны, маму и отца вспомнил и сестрёнку младшую, слёзы из глаз покатились, да так мне себя жалко стало, что не увижу их больше никогда. Стоит эта красавица и всё смотрит на меня, а мне кажется, что целая вечность прошла. Вдруг слышу, откуда-то издалека пение какое-то как мычание и стук барабанный, глазами то вожу, увидеть пытаюсь. Смотрю, а за гостьей этой Якут наш стоит и мычит что-то нараспев да в бубен бьет, а наряд на нём занятный такой с верёвочками какими-то да перьями и бубен этот странный, мне тогда показалось, что он на индейца похож, как их в книжках рисуют. Красавица та в лице поменялась, хмурая такая стала, глаза серьёзные, черты лица стали острыми какими-то. Она развернулась к нему и растаяла в воздухе вместе с Якутом. А с меня оцепенение спало, да понять ничего не могу, почему она меня-то не поцеловала, откуда Якут тут взялся, он же в госпитале, и что за наряд был на нём, неужто помер товарищ мой? Так и просидел всю ночь в раздумьях своих, да письма родным писал, думал в последний раз. В следующий бой шел с полной уверенностью, что убьют меня. Да нет, не забрала почему-то меня краса эта. И дальше воевал, без ранений даже. И не видел больше её. Уже стал посмеиваться над собой. Дескать, ранение сказалось, вот и привиделось, а я тут напридумывал себе ерунды всякой, как бабка суеверная. Но свела опять судьба меня с Якутом, выздоровел он и нога на месте, только прихрамывал малёхо. Мы когда с ним повстречались, я обрадовался очень, да на радостях и рассказал про тот случай, когда с бубном-то его видел, рассказал да посмеялся, говорю: «Привидится же такое. Я уж думал, помер ты в госпитале». А Якут сидит, смотрит на меня как-то хитро да с прищуром, улыбнулся одними глазами и говорит: «Тебе жить надо, сыновей растить, а за то, что спас меня тогда раненного, вытащил на себе, я твой должник». Уж и не помню, сколько времени прошло с нашего разговора, однажды опять разбудил меня звон. Открываю я глаза и вижу, стоит опять она, да улыбается, а за руку держит Люсеньку, любимую мою. Я кинуться хотел к ней, закричал что-то, а они пропали, растворились… Потом узнал из письма маминого, что погибла Люсенька в бомбёжку. И стала эта зараза, ночная гостья, всех моих близких мне показывать, кого она к себе прибрала, всех друзей, родственников да одноклассников моих, я ненавидел её всё больше, кричал, плакал как во сне, а она и отца моего привела, и сестрёнку младшую. Выл я тогда как волк раненый, землю грыз от боли такой, а не вернёшь их. Мать от горя чуть с ума не сошла, Галя, сестрёнка моя, от воспаления лёгких в эвакуации умерла, простыла сильно, а какое в войну лечение. Там и похоронила её мать, на чужбине. А отец на фронте погиб, я только в 49-ом могилу его нашел, однополчанина его встретил, тот и рассказал, где отца похоронили. Мать всё время писала потом, чтоб берёг себя, если и меня потеряет, не переживёт. Как я ненавидел тогда эту гостью ночную, а сделать ничего не мог. С Якутом нас судьба развела, и не знаю даже, живой он с войны вернулся или погиб. У кого не спрашивал, не знает никто. Так и не видел его больше. Только потом, спустя много лет, я услышал про шаманов якутских, может, и Якут мой шаманом был? Ведь это он нас из окружения вывел по болотам. И спас тогда ночью меня от смерти за то, что я его раненого вытащил. Не знаю. И про сыновей он мне тогда сказал, а я внимания не обратил на его слова. А сыновья у меня много жизней спасли, они врачи оба. Старший военный хирург, в Афганистане был, сколько жизней он тогда спас и не пересчитать, а младший по его стопам пошёл и тоже хирургом стал. Вот и думаю я сейчас, прожив жизнь свою заковыристую, может, видел тогда это Якут? Может, знал, что сыновья мои много жизней спасут и многим людям помогут? И для этого он тогда меня вытащил из объятий смерти той, красивой. Но она всё равно своё взяла, зараза, отца с сестрой и дедов моих в войну, а уж потом и мать забрала." Р.S. Дед Юра умер в 89 лет, тихой, спокойной смертью во сне в своем доме. До последних дней он находился в ясном уме и твердой памяти. У него пятеро внуков, трое стали врачами. Земля ему пухом. #МистическиеИстории

ГОЛОС ПОКОЙНИКА Как-то раз, приходя с работы, я увидела, как мой кот Лило шипит в закрытое окно. «Странно», — подумала я и стала гладить его. Он шарахнулся прочь от моей руки и стрелой вылетел из комнаты. Дома было очень душно, и я решила проветрить квартиру. Но стоило мне прикоснуться к оконной раме, как Лило примчался и, схватив меня зубками за рукав, принялся тянуть в сторону от окна. Тут я вдруг вспомнила, что, согласно поверью, животные видят то, что не дано узреть людям. Лёгкая дрожь охватила меня, и я решила позвонить своему парню. Едва я об этом подумала, у меня зазвонил мобильный телефон. Лило тут же стал шипеть на него. Я поднесла телефон к уху: — Алло! Ответа не последовало. — Алло! — повторила я и где-то очень далеко на том конце услышала голос Лёши, моего парня: — Маша... Маша... Открой окно, я тут... Я сбросила вызов и задумалась. У Лёши всегда звонкий, весёлый голос, а сейчас он словно говорил с набитым ртом откуда-то из глубокой ямы. Я забеспокоилась — вдруг с ним что-то неладное? — и бросилась к окну, но кот стал отчаянно мяукать, и это меня остановило. Я стояла в сомнениях, когда снова раздался звонок. Я взглянул на экран, прежде чем принять вызов, но номер не определялся. — Маша-а-а... Ма-а-аша... Открой окно... — Лёша, что за шутки? Зачем мне открывать окно? Ты где? — спросила я, краем глаза глядя на Лило, шерсть которого встала дыбом. — Я люблю тебя, Маша... — сказал Лёша где-то далеко, и в трубке послышались короткие гудки. Мне было настолько страшно, что я заплакала. Кот продолжал шипеть на окно. В конце концов, я позвонила матери и рассказала, что в доме творится что-то неладное. Она посоветовала мне читать молитвы и перекрестить телефон, если он снова позвонит. Но стоило мне нажать на кнопку отбоя, как за окном послышался треск, будто кто-то ломился в него. А я, между прочим, живу на 5-м этаже! Кот буквально взвыл. Я зажмурила глаза и принялась читать молитвы. И снова зазвонил телефон, в то время как бешеный стук в окно продолжался. Я отключила телефон и отчётливо услышала голос своего парня за окном: — Маша... Открой... Голос был однотонный и тягучий. Этого я не выдержала — с криком вылетела из квартиры (кот последовал за мной) и стала стучаться к соседке-старушке, несмотря на поздний час. Она впустила нас и отпоила меня валидолом. Ночевать домой я так и не вернулась — осталась у соседки. А на следующий день узнала, что Алексей покончил жизнь самоубийством по непонятным причинам ещё в то время, когда я находилась на работе. #МистическиеРассказы

Зная, как интересует меня все мистическое, поведала мне коллега по работе вот такую историю: " Ты же знаешь, я сама деревенская. И расскажу я тебе об одной семье, что жила у нас в деревеньке. И мать, и отец - люди хорошие, дай бог каждому такими быть. Двоих детишек нарожали: девочку и мальчика. И вот, как сейчас помню, случилось это летом, в августе месяце: погода стояла отменная, как раз для сбора урожая. Девочка у них уже большенькая была, лет семи, и ее с подружками частенько в лес за малиной отпускали. Удивляться этому не стоит: у деревенских-то детей больше свободы, чем у городских. А тут она напросилась братика с собой взять, а ему только-только четыре исполнилось. Ну девочка ответственная, умненькая, разрешили: пусть идут, это недалеко от дома. А дальше события разворачивались следующим образом: подружки-то постарше этих двоих были, наперегонки в малинник убежали, а пацаненок-то не больно шустрый был. Вот, они с сестренкой-то и отстали. А тут как назло туча грозовая подошла. Как бабахнуло близко-близко. Эти двое опрометью в чащу, под деревьями прятаться. Промокли, замерзли, малыш плакать давай, домой просится к мамке да папке. А сестренка дорогу никак назад не вспомнит, пройдут немного - то в болото упрутся, то в крапиву жгучую. Ну малой-то совсем уж извелся: устал и от ходьбы, и от плача. Сестра его на кочку усадила, наказала ждать ее и никуда, никуда не уходить. А сама пошла дорогу искать... Ну что с нее взять - сама еще ребенок и поступки детские. Родители, конечно, как гроза началась, детей хватились, бросились в малинник, а тех там нет. Стали искать, звать, всю деревню на ноги подняли и лишь к утру девчонку обнаружили, замерзшую, но живую. Кинулись к ней, обнимают, целуют и спрашивают: - Где малой-то? А она только плечами пожимает, да горько рыдает: - Потеряла я братика, не знаю где он. Долго искали ребенка, нашли и то место, где сестра его оставила (там кепка мальчонки лежала), а самого нигде нет. Мать безутешная каждый день потом по лесу бродила, каждую кочку облазила, каждый кустик, но все понапрасну: малец как в воду канул. Прошло несколько лет, а матери все дите снится: ручки к ней тянет, просит из лесу забрать. Говорит, что плохо ему. И тогда сердобольные соседки посоветовали ей к старику одному обратиться. Жил он далече, но слухами земля полна. Прослышал кто-то, что старый хрыч больно силен в "темных" науках. Кому хочет - поможет, а кому - палкой по лбу, да проклятиями страшными осыплет. А женщине той терять уже нечего, поехала к старому. Встретил колдун ее подозрительно, соли щепотку в лицо ее кинул. Женщина с испуга онемела, стоит, глаза трет, не знает что и делать: то ли бежать, то ли беду свою рассказывать. А дед вьюном возле нее вертится, усмехается, а потом пальцы скрестил и в глаза ее тычет. - Бух, бух, - типа стреляет.- Ну полный маразматик, - с досадой подумала женщина, - эх, денег жаль, в такую-то даль нелегкая меня принесла. А дед вдруг ясным голосом и говорит: - Вижу, сидит твой малец в темном лесу, промокший и зареванный. Сестру зовет, а та не отзывается. Затем затих. А рядом охотник проходил, услышал звук и шорох, остановился, ружье достал. Подкрадывается, ближе, ближе. И выстрелил прямо в глаз. Вот так. И колдун ей вновь в лицо пальцами грязными тычет: - Потом подбежал и увидел, что сотворил, вместо зверя лесного ребенка сгубил. Заметался... но понял, что вычислят, а он из ваших, из местных будет. Стал рыть яму и ребенка туда... Так что, где вещи мальчонки нашли, там и его самого найдете.- Нету его там, я все на коленках проползала, каждый метр. Нет его в том месте.- А ты еще поищи...Женщина бегом за порог, а колдун схватил стакан воды, да вслед ей выплеснул. Кричит:- Передай охотничку от меня водицы...Приехала женщина домой, кинулись они с мужем в лес, туда, где кепку нашли. Стали землю рыть, а там косточки лежат.Похоронили мальца по-человечески, и не стал он больше по ночам мать тревожить, да и ей на сердце полегчало.А охотника того все-же вычислили, хотели под суд отдать, да вскоре он утонул при очень странных обстоятельствах. Видимо, вот какую водицу колдун ему передал #МистическиеРассказы

Мертвые шаманы мстят. Никогда не нарушайте покой мертвых. Особенно, если это шаман. Арангас В Якутии не было кладбищ. Зимы здесь длятся от 6,5 до 9 месяцев, температура опускается до -50 градусов. Даже летом земля здесь оттаивает на глубину не более 1,5 м, выдолбить в ней яму чтобы захоронить покойника – трудная задача. Поэтому покойников здесь часто сжигали, а шаманов хоронили по воздушному типу в т.н. арангасах: на жердях устанавливали колоду, в которую клали труп шамана и атрибуты его ремесла. Место захоронения считалось священным, его старались обходить стороной, а если случалось попадать в эти места, то якуты обязательно оставляли у могилы какой-нибудь дар, чтобы не навлечь на себя гнев покойного шамана. Но с наступлением XX века в Якутии появилось много переселенцев из других концов России. Воспитанные в духе атеизма, они не испытывали благоговения и почтения к древним могилам, считая это пережитком. И расплачивались за свою самонадеянность. Читайте также - предсказания шаманов о России. Не будите мертвого шамана! В конце 50-х в эвенкийском селе Куберганя Абыйского улуса решили построить взлетно-посадочную полосу, чтобы связать богом забытое село с цивилизацией. Однако старики, узнав о месте, выбранном под строительство, не только не обрадовались, а категорически воспротивились: «Нельзя. Там рядом – могила шамана». Но полоса все же была построена. На торжественном открытии решили прокатить на самолете ребятишек. Детей посадили в машину, самолет разогнался, но не взлетел – поломался мотор. Старики сказали, что шаман просто пожалел детей. Второй самолет тоже не смог подняться в воздух. Вечером в реке, которую и курица вброд перейдет, утонул бригадир строителей. Вскоре еще один строитель лег в больницу с аппендицитом и умер. Власти приняли верное решение: обратились к старикам с просьбой умилостивить дух мертвеца. Старики провели обряд и принесли в жертву специально выделенного администрацией на эти цели бычка. И только после этого шаман успокоился и перестал мстить разбудившим его людям. Пикничок с трагическим концом В конце 60-х группа приехавших на практику студентов-археологов из Якутского университета решила съездить отдохнуть на озеро. Местные жители очень советовали не ездить, ведь на берегу стоит арангас шамана. Но что молодым комсомольцам байки стариков? Восемь человек отправились на пикничок. Добрались до озера. Шум, гам, веселье. Выпили и разгоряченные алкоголем пошли посмотреть на могилу. Арангас нашли быстро. Горячие головы предлагали заглянуть во внутрь: «В конце концов, археологи мы или нет?!» Не решились, но в остальном себе не отказывали, двое даже справили там малую нужду. Вернулись в палатку и улеглись спать. Ночью всех их разбудила страшная буря. Ветер рвал брезент. Снаружи слышались чьи-то шаги и низкий утробный голос требовал выйти из палатки. Двое смельчаков решились, обошли вокруг лагеря несколько раз, никого не нашли и вернулись в палатку. Тут их ожидал настоящий кошмар: все их товарищи были мертвы, на их лицах застыло выражение ужаса. Парни бросились бежать и к утру добрались до ближайшей деревни. Ребят долго таскали по допросам, но тюрьма их миновала: по заключению медиков, их товарищи умерли от сердечного приступа. Местные жители происшествию нисколько не удивились: «Это была месть шамана». Летать над арангасом запрещается Анна Ивановна Павлова (пусть вас не смущает ее русское имя) была знаменитой шаманкой. Самой великой шаманкой Якутии. До сих пор о ей рассказывают легенды. И вот кто-то додумался проложить воздушную трассу прямо над ее арангасом. Пилот вертолета, поставленного на этот маршрут, после третьего рейса наотрез отказался летать по этому маршруту: не буду и все. После разговора с пристрастием признался, что всякий раз, как пролетает над могилой шаманки, видит в небе ее призрак. Один из коллег поднял его на смех и добровольно вызвался подменить товарища: «Да плевал я на эту старуху!» В первом же полете его машина рухнула. Пилот остался жив, но руководство, не желая далее испытывать судьбу, изменило маршрут, проложив его в обход «заколдованного места». Не сердите шаманов, даже мертвых Подобных рассказов в Якутии сотни. Саха, юкагиры, эвенки считают, что со смертью шамана умирает только его физическое тело, а дух остается на земле, охраняет свой арангас и кощунственное отношение к могилам шаманов никому не проходит даром и всегда сурово наказывается. И пусть ученые говорят что хотят, но местные жители, даже из пришлых, возле арангаса ведут себя тихо и всегда оставляют мелкие монеты, конфетки, сигареты – с шаманами лучше не ссориться, даже с мертвыми. Автор Klim Podkova. #кладбища

Письмо Мой друг Боряга влюбился. Любовь была первой, и он вёл себя так, как ведут себя в таком состоянии четырнадцатилетние подростки. Влюбился он в Ирку, которая на лето приехала к бабушке, жившей в соседнем доме. Я скептически оценил Иркины внешние данные, что вызвало у Боряги гнев. Но подумав, он сообразил, что это даже лучше – мы не станем конкурентами. Боряга отчётливо понимал, что в его распоряжении мало времени, чтобы вызвать у Ирки ответные чувства, ведь лето закончится, и она уедет домой. Ирка жила в Куйбышеве, а это три часа езды на электричке в одну сторону. Целый день на поездку. Понятно, что родители не отпустят подростка одного в чужой город. Боряга не знал, что ему делать. Я ему был не советчик. Обратившись за советом к своему семнадцатилетнему брату, Боряга получил совет, который ему не понравился: «Нечего за ней бегать, у неё ещё титьки не выросли!» Больше спросить было не у кого, и Боряга впал в отчаяние. Он перепробовал все доступные нашему воображению способы. Когда Ирка сидела на лавочке около своего подъезда, Боряга садился рядом, и молчал, рассматривая асфальт перед собой. Когда Ирка шла в магазин, Боряга шёл следом, тоже молча. И когда она возвращалась из магазина, с авоськой в руке, в которой лежали батон и бутылка молока, Боряга не предлагал ей помощь, хотя я ему посоветовал: - Боряга, а ты предложи ей помочь донести авоську! - А чё там помогать? Моя мамка такие баулы домой таскает! И никто ей не помогает. - Так пока пойдёте рядом, поговорите. - А о чём с ней говорить? Тут Борягу я понимал, читать книги он не любил, в школе был натянутым троечником, по которому плакало ПТУ. Больше всего Боряга любил рыбалку, ловлю птичек и изготовление клеток для них. Много времени отнимала работа на огороде и подсобном хозяйстве. Была единственная попытка пригласить Ирку в кино, хотя Боряга долго не решался, но я настоял: - Пригласи её в кино. - А о чём я с ней говорить буду? - До сеанса – ни о чём. Отведёшь её в буфет, купишь коржик и стакан лимонада. Себе и ей. Ешь медленно, до самого звонка. Пока ешь – какие разговоры? А после сеанса, фильм будете обсуждать. - А чё там обсуждать? - А я откуда знаю? Ну, скажи, что актёры играли здорово, особенно главный. - А как я узнаю, кто там главный? - Ты на афишу посмотри, там написано, кто в главных ролях. - А если он играл не классно? - Да это дело вкуса. Вот ты мечтаешь о джинсах, а мне они не нужны. Усёк? - Хватит трындеть, о джинсах мечтают все. Просто ты толстый, и на тебя джинсов не найти. Тебе ведь все брюки в ателье шьют. - Это да, - с грустью подтвердил я. Размер моих брюк не мог угнаться за увеличеним моего веса, и новые брюки приходилось шить каждый август. Боряга видимо понял, что ляпнул не то, и в знак примирения, согласился пригласить Ирку в кино. Подготовка к свиданию прошла тщательно. Мы съездили в кинотеатр, ознакомились с репертуаром и ценами на билеты. В одном зале шёл «Блеф» с Челентано, во втором «Старший сын» с Леоновым. Этот диалог, Боряга припоминал мне ещё долго, поэтому приведу его полностью: - Так, там комедия с Челентано, а там драма с Леоновым, - решительно заявил я, посмотрев на афиши. - А почему там драма написано? – спросил Боряга, и ткнул пальцем в афишу. - Ошиблись, Леонов не мог сниматься в драме, он комик, - уверенно ответил я Боряге, - по главным героям вопросы есть? - Да нет, - выдохнул Боряга. - Какие ты ещё фильмы с Челентано видел? - Никаких, только этот, вместе же ходили. - А с Леоновым? - «Афоня», «Джентльмены удачи». - Значит, пойдёте на Леонова! - Почему? - Ну, ты и тупой! Сначала обсудите этот фильм, а потом ты будешь спрашивать: «А помнишь, в «Джентльменах удачи», Леонов доцента играл? Как он в камере бугая зашугал! И так по всем смешным местам. Усёк? - Да, - оживился Боряга, это ты классно придумал! А помнишь, как ему веслом по голове ударили? - Помню, но прибереги свои вопросы для Ирки. И задавай их так же задорно. Кроме того, с Леоновым две серии, может у вас до поцелуев дойдёт… Для осуществления задуманного, мне пришлось оказать Боряге материальную помощь. Два коржика, бутылка лимонада, билеты в кино и на автобус стоили около одного рубля тридцати копеек. И на всякий случай, на мороженое - вдруг Ирка попросит, ещё сорок копеек. Итого: рубль семьдесят. Таких денег у Боряги не было, и я добавил ему юбилейный полтинник из своей копилки. О ходе свидания, расскажу со слов Боряги. Ирка сразу согласилась пойти в кино, видимо она откровенно скучала в нашем полупустом дворе, так как все её ровесницы разъехались по пионерским лагерям и своим бабушкам. Когда Боряга предложил встретиться около кинотеатра, Ирка удивилась, и предложила поехать в кинотеатр вместе. Боряга согласился. Во время ожидания автобуса, и поездки до кинотеатра, Боряга молчал и потел. Ирка болтала о школе, своих родителях и подругах, видимо истосковалась по общению. Изучив афиши, Ирка спросила Борягу: - На какой фильм пойдём? - С Леоновым. - Но это драма? - Артур сказал, что это классная комедия. - А он на неё ходил? - Да, - соврал Боряга. Просмотр двухсерийной «комедии» «Старший сын», Боряга вспоминал долго. Начало фильма, для тех, кто не помнит, могло потянуть на комедию, но потом – что угодно, но не комедия. Ирка мужественно посмотрела обе серии, а Боряга заснул. Домой возвращались молча. Ирка отказалась ещё погулять, и ушла домой. Поскольку Боряга жил в шестой квартире, а я в седьмой, мне досталась роль жилетки. Естественно, обсуждение просмотренного фильма произошло со мной. Я впервые видел Борягу таким сердитым. Но дальнейшие события разозлили его ещё сильнее – Ирка стала его избегать. Как только она видела Борягу, так сразу убегала домой. После каждого побега, Боряга говорил мне всё, что думает о моём уме. А в середине августа, Ирка уехала домой в Куйбышев. Боряга перестал улыбаться. Даже в компании, он отрешённо смотрел в пол, и не реагировал на разговор. Наступил сентябрь. Мы с Борягой пошли в восьмой класс. Учились мы в разных школах, поэтому режим «жилетки» наступал для меня к вечеру. Я впервые видел, как Боряга плакал. И я наизусть знал, что услышу про то, что Боряга не может без Ирки, как он её любит и т.п. Не знаю, кто меня дёрнул, но я решил облегчить страдания Боряги, и подбросил в его почтовый ящик письмо, якобы от Ирки, которое написал собственноручно. Изначально, я хотел написать письмо Ирке, и рассказать ей, как мучается Боряга. Я даже сходил к её бабушке, и узнал Иркин почтовый адрес. Но вместе с адресом, бабушка поведала мне, по - секрету, что я понравился Ирке. Тут я и завис. Ирка мне совсем не нравилась, да и кодекс дворовой чести не позволил бы мне приударить за девчонкой, которая нравилась моему другу. И тогда я и решил написать это злополучное письмо: Здравствуй Борис! Наступил сентябрь и начался учебный год. Кажется ещё вчера, мы с тобой ходили в кино. Я жалею, что не пошла гулять с тобой после сеанса. Но у нас всё впереди. Наступит лето, я снова приеду на каникулы, и мы будем долго гулять по вечерним улицам! Ты мне не пиши, я наверно приеду на зимние каникулы. А пока, хорошо учись и слушайся маму. Ирина! Естественно, пришлось постараться, и написать письмо округлым «девичьим» почерком. Нарисованный цветочек, завершил подделку. Заклеив конверт, я сообразил, что на нём нет почтового штемпеля. Но я решил рискнуть, и написал обратный адрес. Как я потом об этом потом пожалел! Боряга с восторгом перечитал мне письмо, не обратив внимания на отсутствие почтового штемпеля. А на следующий день, он пришёл ко мне, и шёпотом сказал: - Завтра едем в Куйбышев. - Зачем? - Я должен её увидеть, и признаться в любви! - Подожди до зимы. - А если она не приедет? - Вот тогда и поедем. - Не, я не дотерплю. Билет на электричку стоит рубль шестьдесят пять. И пожрём там в столовой. Надо четыре рубля, на каждого. У тебя есть? - Да, но я на кассеты коплю. - Не копи, я тебе на день рождения подарю. Уговорил меня Боряга, и на следующий день, мы поехали в Куйбышев. Почему я не рассказал правду? Я надеялся, что Ирка задержится в школе, и мы её не дождёмся. Но высшие силы решили меня проучить. Ирку мы застали с первого раза. Судя по Иркиному поведению, её бабушка рассказала и ей «по – секрету», что я приходил за почтовым адресом. И в первый момент она обрадовалась, увидев меня. Но после Борькиной арии, с предъявлением письма, она перестала на меня смотреть, и выставила нас за дверь. Пришлось во всём признаться Борьке. Обратно мы ехали в разных вагонах электрички. Дома, на перроне, Боряга подошёл ко мне, и сказал, как – то по - взрослому: «Ладно, мир. Была – умерла! Но ты так больше не делай! Тебе какие кассеты подарить?» Автор: Буер Артур #АвторскиеРассказы

11-летняя кровавая Мэри… Весной 1968 года одном из районов города Ньюкасл стали происходить серьезные несчастные случаи. 11 мая 3-летний мальчик упал с крыши, где он играл с Мэри Белл. Мальчик остался жив, но получил серьезные повреждения . Вскоре в полицию обратились матери трех шестилетних детей с жалобой, что Мэри Белл во время детских игр душит их детей. Констебль посетил Мэри Белл и прочитал ей лекцию на тему отношений с другими детьми. 25 мая 1968 года мальчики, играющие в заброшенном доме, нашли тело 4-летнего Мартина Брауна. Через несколько дней, Мэри Белл пришла в дом Браунов и спросила, может ли она видеть Мартина. Мать заплакала и сказала: «Нет, дорогая, Мартин мертв». Мэри ответила: «Я знаю. Я хотела увидеть его в гробу». 31 июля, 1968, исчез 3-летний Брайен Хоу. Вскоре его нашли. Мальчик был задушен, его живот был вспорот, ноги – в многочисленных порезах. Эксперты, исходя из характера повреждений установили, что убийцей был физически слабый человек, возможно, ребенок. Вскоре Мэри Белл была признана виновной в убийствах детей и отправлена в открытую тюрьму «Мур Корт» отбывать пожизненный срок. На суде она заявила, что убивала «только ради удовольствия, получаемого от убийства» Ключевую роль в формировании жестокости и садизма у Мэри Белл сыграло, безусловно ее воспитание. Ее мать родила ее в семнадцать лет неизвестно от кого. Мать часто исчезала на несколько дней, предоставляя Мэри самой себе. Мэри Белл вышла на свободу по амнистии в 1980 году и получила возможность сменить имя, чтобы начать новую жизнь. Ей посвящены две книги, написанные Гитта Серени – «Случай с Мэри Белл» (1972 год) и «Неуслышанные крики: История Мэри Белл» (1998 год). Первая книга описывает только ужасные преступления, совершенные Мэри, вторая – содержит ее подробную биографию, включает в себя беседы автора с героиней, рассказы ее родственников и людей, знавших ее в заключении. Во второй книге автор попытался проанализировать влияние на формирование характера Мэри того образа жизни, который вела ее мать, проститутка, специализировавшаяся на доминировании. Правительство Блэра пыталось воспрепятствовать выходу второй книги. Основанием для запрета являлось положение закона, согласно которому преступники не должны получать доходов от своих преступлений, а Мэри Белл по сведениям бульварной прессы получила немалый гонорар за свое участие в написании книги, по некоторым данным – 50 000 фунтов. Однако книга все-таки увидела свет. Джуна Ричардсон, мать Мартина Брауна, заявила, что закон должен быть изменен, чтобы недопустить зарабатывания денег на своих преступлениях. «Я абсолютно опустошена. У меня в голове не укладывается, почему этой твари разрешено получать деньги за кровь моего несчастного ребенка и Брайена Хоу…» #маньяки

Столбовую дворянку Дарью Николаевну Салтыкову, навсегда оставшуюся в народной памяти как Салтычиха, назвают первой известной серийной убийцей в России.

Мнoгоуважаемая "Глeбская фабрика медицинских препapaтов". Я мaть четырёх прекрасных детeй! Извините сpазу. Я работаю на дoму, я фрилансер. *в этом месте виден след от ручки, проткнувшей бумагу насквoзь*. Сегoдня я встала в шесть yтра, пoмедитировала на кашу, написала свои утренние страницы у детей в дневниках, позанималась йoгой у плиты, а потом серфингoм у гладильной доски, вылoжила три поста в разные группы, отвела старшего к стoматологу, а младшего на батуты, сбегала в магазин и однoвременно надиктовала черновик статьи про "Радости материнства"... И это все дo 12.00. Я сильная прeкрасная женщина, меня все устpaивает. Глаз этот дергающийся мне даже идёт. Мyжики на улицах считают, что я флиртyю. У меня только один вопрос :"Зачем так глубоко ваточку в пузырек валeрьянки запихивать?!" Никаких нервов достать не хвaтит! Вы хоть подумайте, на минуточку, о мамах, кoторые будут брать этот ваш скoльзкий мерзкий пузыречек и зубами сгрызать эту вашу плoтно подогнанную крышечку. А там еще и ватка!!! Застрелиться быстpeе, чем ее вынyть. Дyмайте о клиентах, уроды вы эдакие. И пpoстите, ради бога. За советы бpaть на спиртy убью... Зoя Аpeфьeва. #рассказы